Фейтфул-Плейс
Каждый устроился на старом месте: Шай и Кармела с краю на верхней ступеньке, мы с Кевином – под ними, а еще ниже, между нами, – Джеки. Лестница хранила отпечатки наших задниц.
– Господи, теплынь-то какая! – сказала Кармела. – Будто и не декабрь вовсе. Неправильно это.
– Глобальное потепление, – сказал Кевин. – Дадите покурить?
Джеки протянула пачку:
– Лучше не начинай. Мерзкая привычка.
– Я только по особым случаям.
Я щелкнул зажигалкой, и Кевин нагнулся к огоньку. Тень ресниц легла на щеки, на секунду сделав его похожим на спящего ребенка, невинного и розовощекого. Когда-то Кевин меня боготворил, ходил за мной хвостом, а я однажды расквасил Живчику Хирну нос за то, что он отобрал у моего братишки мармеладки. Теперь от него пахло лосьоном после бритья.
– Сколько всего детей у этой Салли? – я кивнул в сторону седьмого дома.
Джеки потянулась назад через плечо, чтобы забрать у Кевина свои сигареты:
– Четырнадцать. Как представлю, аж ноет между ног.
Я хохотнул и поймал взгляд Кевина. Тот улыбнулся.
Помолчав, Кармела сообщила:
– А у меня своих уже четверо – Даррен, Луиза, Донна и Эшли.
– Джеки говорила. Ты молодчина. На кого похожи?
– Луиза – на меня, помоги ей Господь. Даррен весь в папу.
– Донна – вылитая Джеки, – сказал Кевин. – Такая же зубастенькая.
Джеки пихнула его:
– А ну заткнись!
– Они, наверное, уже большие, – сказал я.
– Ну да. Даррен в этом году школу кончает. Хочет, представь себе, на инженера пойти в Университетский колледж Дублина.
О Холли никто не спрашивал. Может, я был несправедлив к Джеки и она-таки умела держать язык за зубами.
– Вот, хочешь посмотреть? – Кармела порылась в сумке, выудила мобильник, потыкала и протянула мне.
Я полистал фотографии. Четыре неказистых конопатых ребенка; Тревор – такой же, как всегда, только волосы пореже; домик родом из семидесятых со структурной штукатуркой в каком-то унылом пригороде. Все мечты Кармелы сбылись, а этим мало кто может похвастать. Умница, хоть я от такой жизни глотку бы себе перерезал.
– Чудесные детки, – сказал я, возвращая телефон. – Поздравляю, Мелли.
Она тихонько втянула в себя воздух.
– Мелли. Господи… Меня так сто лет никто не называл.
В сумерках они снова походили на самих себя. Тусклый свет стер морщины и седину, уменьшил тяжелую челюсть Кевина, смыл с лица Джеки макияж, и вот мы впятером, юные, востроглазые и непоседливые, уже вновь пряли в темноте мечты – каждый свои. Выгляни Салли Хирн из окна, она бы увидела нас прежних – детей Мэкки на крыльце. На одну сумасшедшую секунду я обрадовался, что приехал.
– Ох, – заерзала на ступеньке Кармела, она никогда не умела молчать. – Всю задницу отсидела. Фрэнсис, ты уверен, что все было так, как ты сказал в доме? Что Рози хотела вернуться за чемоданом?
Шай не то засмеялся, не то с негромким присвистом выпустил сквозь зубы дым:
– Хрень. Он знает это не хуже меня.
Кармела шлепнула его по колену:
– Язык придержи!
Шай не пошевелился.
– Ты о чем? Почему хрень?
Он пожал плечами.
– Наверняка я ничего не знаю, – сказал я. – Но, как по мне, она наверняка в Англии, и все у нее хорошо.
– Свалила без билета и документов?
– Деньжат она поднакопила, билет могла и новый купить, а уплыть в Англию в ту пору можно было и без документов.
Так и было. Свидетельства о рождении мы собирались взять с собой только на случай, если придется подавать на пособие, пока ищем работу, да и пожениться хотели.
– Но я же не зря тебе позвонила? – тихо спросила Джеки. – Или надо было просто…
В воздухе повисло напряжение.
– …оставить все как есть, – закончил Шай.
– Нет, – сказал я. – Правильно сделала, сестренка. Чутье тебя не подвело.
Джеки вытянула ноги и рассматривала свои высокие каблуки. Я видел только ее затылок.
– Может, и так, – отозвалась она.
Мы еще немного посидели и покурили. Запах солода и горелого хмеля пропал; в девяностые на “Гиннессе” внедрили что-то экологичное, и теперь район пах дизельными выхлопами, что, как видно, считалось улучшением. Вокруг фонаря в конце улицы кружили мотыльки. Раньше дети качались на канате, привязанном к верхушке столба, но кто-то его снял.
Мне хотелось узнать кое-что еще.
– Па выглядит неплохо, – сказал я.
Молчание. Кевин пожал плечами.
– Спина не ахти, – сказала Кармела. – Джеки разве не…
– Я слышал, что со спиной беда. Но все не так плохо, как я ожидал.
Она вздохнула:
– День на день не приходится. Сегодня-то он ничего, а бывает…
Шай затянулся, зажав сигарету между большим и указательным пальцами, на манер гангстеров из старых фильмов.
– Бывает, в нужник на руках его таскаешь, – без выражения сказал он.
– Врачи знают, в чем проблема?
– Не-а. Может, на работе спину угробил, может, еще что… Не могут они разобраться. В любом случае ему все хуже.
– А пить он бросил?
– Тебе-то что? – спросил Шай.
– Па бросил пить? – повторил я.
Кармела пошевелилась:
– Нормально у него все.
Шай зашелся в резком лающем смехе.
– С мамой нормально обращается?
– Не твое собачье дело, – сказал Шай.
Остальные, затаив дыхание, ожидали, бросимся ли мы друг на друга. Когда мне было двенадцать, Шай разбил мне голову на этом самом крыльце, до сих пор шрам остался. Скоро я его перерос. У него тоже есть шрамы.
Я медленно развернулся к нему:
– Я ведь вежливо спросил.
– Что-то двадцать лет ты не спрашивал.
– У меня спрашивал, – тихо сказала Джеки. – Много раз.
– И что? Ты сама здесь больше не живешь. Знаешь не больше него.
– Поэтому я сейчас и спрашиваю, – сказал я. – Па нормально с мамой обращается?
Мы уставились друг на друга в полутьме. Я приготовился отшвырнуть сигарету.
– Если я отвечу “нет”, – спросил Шай, – ты бросишь свою крутую холостяцкую берлогу и переедешь сюда присматривать за мамой?
– На этаж ниже тебя? Ах, Шай. Ты настолько соскучился?
Над нашими головами с грохотом поднялось окно.
– Фрэнсис, Кевин! Вы идете или как? – крикнула ма.
– Одну минуту! – хором проорали мы.
Джеки тонко, напряженно фыркнула:
– Только послушать нас…
Ма захлопнула окно. Через секунду Шай откинулся на ступеньку, сплюнул через перила и перестал сверлить меня взглядом. Все расслабились.
– Мне все равно пора, – сказала Кармела. – Эшли любит, чтобы ее мамочка укладывала. Тревору она всю кровь попортит. Думает, это весело.
– Ты как до дома доберешься? – спросил Кевин.
– Я за углом припарковалась. У меня “киа”, – пояснила она мне. – А у Тревора “рендж ровер”.
Тревор всегда был тем еще козлом. Приятно было осознавать, что он ничуть не изменился.
– Недурно, – сказал я.
– Подбросишь? – спросила Джеки. – Я прямо с работы, а сегодня очередь Гэва на машину.
Кармела насупилась и неодобрительно прищелкнула языком:
– Он что, не может за тобой заехать?
– Не получится. Машина уже дома, а он в пабе с приятелями.
Кармела тяжело встала, опираясь на перила, и чопорно одернула юбку:
– Так и быть, отвезу тебя. Скажи своему Гэвину, если он хочет, чтобы ты работала, пускай хоть машину тебе купит, чтоб до парикмахерской добираться. Чего вы ржете?
– Да ты феминистка! – сказал я.
– Я на эту чепуху никогда не велась. Без крепкого лифчика я никуда. А ты, дорогуша, кончай хиханьки разводить и пошли, не то оставлю тебя с этими обормотами.
– Да иду, погоди… – Джеки сунула сигареты в сумку, перекинула ремешок через плечо. – Завтра заеду. Фрэнсис, ты завтра-то будешь?
– Как повезет.
Джеки поймала мою ладонь и крепко ее сжала.
– Все-таки я рада, что позвонила, – твердо, доверительно сказала она. – И что ты приехал. Цены тебе нет. Береги себя, ладно?
– Ты тоже хорошая девочка. Пока, Джеки.
Надо мной нависла Кармела:
– Фрэнсис, ну мы же еще того?.. Ты к нам будешь заглядывать? Раз теперь…