Дар чародея

 
Пролог. Завет отца
Российская империя, Воронеж, 1847 год
усадьба Михайлово

Прошествовав мимо дворецкого, Сергей на ходу стянул шляпу и перчатки. Протягивая их слуге, мальчик приветливо улыбнулся и велел:
– Илларион, будь любезен, отдай перчатки прачкам. Я испачкал их, когда катался.
– В чайной вас дожидаются, барин, – заметил вежливо дворецкий, беря из его рук шляпу и окидывая добрым взором худощавого высокого паренька, которому на вид было лет двенадцать.
– Кто же? Я вроде никого не ожидаю.
– Не могу знать, Сергей Михайлович, – ответил Илларион. – Сказали, что ваши родственники.
– Родственники? – удивился Сергей, ничего не понимая. Ведь он остался единственным наследником графов Чернышевых после смерти родителей восемь лет назад. Двоюродный дядя по материнской линии, Борис Львович, который все эти годы был его опекуном, скончался неделю назад. – Весьма странно.
– И я так думаю, барин, – согласился слуга. – Служу у вас уже семь лет и ни о каких родственниках Чернышевых не слыхивал.
Сергей кивнул и, похлопав дворецкого по плечу, быстро направился по помпезному широкому коридору в чайную залу, которая служила для первичного приема гостей и предваряла ореховую гостиную. Распахнув высокие двери, мальчик вошел в уютную комнату, стены который были обиты изумрудным шелком.
В кресле у дивана сидела приятная немолодая дама в строгом сером платье и черной шляпке. Рядом с нею стоял высокий мальчик лет двенадцати с темными вихрами и в простом костюме.
– Здравствуй, Сереженька! – ласково воскликнула пожилая дама ее голос был очень молод. – Меня зовут Велина Александровна.
– Мы знакомы? – нахмурившись, спросил мальчик, осматривая пришедших.
– Я твоя прабабушка, а это твой родной брат, Никита Михайлович, – ответила дама, чем вызвала неподдельное удивление не только на лице Сергея, но и у второго мальчика.
– Я не понимаю вас, – вымолвил Сергей.
– Бабушка, что вы говорите? Я родственник графа Чернышева? – опешил Никита.
– Да. Ты такой же сын Мишеньки, как и Сережа. Вы родились в один день, двенадцать лет назад в этом доме, – объяснила Велина Александровна. – Вот, у меня есть все метрики и документы, – она полезла в небольшую бархатную сумочку и достала дряблыми руками какие-то бумаги. – Сегодня же мы вызовем адвоката, и он восстановит справедливость и оформит все надлежащие бумаги. Вы будет жить вместе, мои голубки, как графы Чернышевы, и я с вами. Теперь опасность миновала и можно выйти на свет.
– Но этого не может быть, – пролепетал Никита.
Все это время он думал, что он сын умершего плотника, и они жили с бабушкой Велиной в маленькой деревеньке под Орском, в нищете. Мало того, все жители деревни недолюбливали их, хотя и ходили за лечебными снадобьями к его прабабушке, которой этой зимой стукнуло семьдесят. Деревенские дети Никиту побаивались, и никто не играл ним, считая его таким же ведьмаком, как и его бабушка. Хотя кое-чему бабушка Велина его и научила, все же мальчик скрывал ото всех свои умения, ибо не хотел, чтобы окружающие люди, которые и так не жаловали их, возненавидели его. Никита помогал бабушке делать крынки и снадобья, ловил рыбу для продажи в лавке местного купца. Все эти годы они жили в бедности, перебиваясь с хлеба на воду.
– В это невозможно поверить, – опешил Сергей. Оказывается, все эти годы у него были брат и бабушка.
– Естественно. Ведь правда долгие годы была скрыта от вас, дорогие мои. Но это только для того, чтобы хотя бы один из вас, голубков, остался жив.
– Бабушка, вы объясните все толком, – вмешался уже недовольно Никита. – Я тоже ничего не понимаю из ваших странных слов уже который день.
– И я уже весь в волнении, – кивнул Сергей, ощущая некую радостную эйфорию от того, что у него есть родные люди. Его родители погибли весьма неожиданно и непонятным образом, когда ему было всего четыре года.
– Успокойтесь, мои дорогие, – улыбнулась дама и посмотрела по очереди на мальчиков, которые хоть и родились в один день, но не сильно походили друг на друга. – Теперь все плохое позади. Мне наконец-то удалось устранить физически этого черта-колдуна, и отныне мы заживем все вместе, семьей, как и желали того ваши покойные родители.
– Колдуна? – удивился Никита, который тоже ничего не понимал, ибо прабабушка ничего не говорила ему последние три дня, заявляя, что они должны поехать в Воронеж к молодому графу Чернышеву и именно там она все и объяснит.
– Да. Колдун, который следил за Сереженькой, словно коршун все эти годы, наверняка извел бы и тебя, Никиша, если бы узнал, что у графа есть еще один сын. Ты же, милок, – она посмотрела на Сергея, – остался жив только из-за того, что проклятый колдун надеялся на то, что ты знаешь некие тайны, которые отец мог поведать тебе перед смертью.
– О каком колдуне вы все время говорите, Велина Александровна? – спросил Сережа. – Это что, какие-то сказки? И вообще, мой опекун, дядя Борис Львович, говорил, что у меня нет родных.
– Он и был колдуном. Это он погубил ваших несчастных родителей, мою внучку Наташеньку и ее мужа Михаила. А тебя, Сережа, держал при себе и пытался подчинить себе.
– Согласен, дядя был весьма строгим, даже жестоким человеком, я бы сказал. Я не любил его. Но зачем ему…
– Он небось спрашивал тебя про завещание отца? – задала вопрос Велина Александровна.
– Спрашивал, – кивнул Сергей. – Но отец ничего не оставил.
– Естественно. Потому что ваши родители унесли все тайны с собой. И о завещании твоего отца знаю только я. Но колдун думал, что, возможно, отец все же что-то рассказал тебе. И явно рыскал везде все эти годы, чтобы найти завещание.
– Действительно, дядя искал какой-то клад, – задумчиво произнес мальчик, прекрасно помня, что Борис Львович постоянно пытался найти некие сокровища, облазил все подземелье их фамильного особняка, перерыл с помощью крепостных весь матушкин сад, и даже искал в стенах дома. Но так ничего и не нашел.
– Он надеялся, что отец все же оставил тебе завещание, но твой покойный батюшка знал, как это опасно. Ведь первый их малыш, ваш старший братец, был убит темными колдунами, едва родился. И этот черт Борис был из их числа.
– Бабушка, неужели я и правда граф Чернышев? – вымолвил Никита, только сейчас осознавая, что все эти годы проживал не свою жизнь.
– Да, милок. Такой же наследный граф по закону и рождению, как и твой брат Сереженька, – улыбнулась она ему в ответ.
– Бабушка, но отчего мы жили с вами в глуши? – не удержался Никита возмущенно. В его сердце поднялось негодование, отчего его брат Сергей жил в роскоши все эти годы, а он в нищете. Почему он был выбран для этого, а не брат. Ведь, как он понял, они двойняшки. И это казалось мальчику несправедливым.