Кусучий случай, или няня для обреченного

Бывает же такое, когда тебя ослепляет сияние и белизна.
Я пыталась прийти в себя, видя, как искрятся инеем стены, как огромная люстра сосульками застыла над огромным залом.
Среди роскошных нарядов в рваном халате я чувствовала себя как-то неуютно. Пока все присутствующие блистали бриллиантами, я блестела жирными пятнами от жареной картошки.
— Принц вернулся!!! — разразились радостными криками придворные. — Наследный принц вернулся!!! Ура!!! Он жив!!!
Все переглядывались, поздравляя друг друга с возвращением принца. Брови его величества недовольно съехались на переносице, заставив восторженные голоса стихнуть. Радость мгновенно померкла. Головы покорно опустились вниз.
Мужчины застыли в поклонах, женщины в реверансах. Весь зал стоял, словно статуи, разучившись дышать.
Мне казалось, что в такой тишине слышно было, как матерится муха, облетая сосульки люстры.
Его Величество шло нарочито плавно и медленно, глядя поверх склоненных голов. Он нес на руках невозмутимого Титикаку, который тащил меня за собой упорно не желая отпускать.
Я упиралась, но снять халат не могла! Здесь могли быть дети! А у меня под халатом из одежды только совесть.
Где-то на половине пути я потеряла тапок, но тормозить не стала.
— Пусти, — пыталась отцепить я лапу, семеня за его величеством незаметным хвостиком.
Позади нас топали те самые коврики, замыкая процессию. Если бы не их топание, меня бы быстро рассекретили, но его величество пока меня не замечал. А может, просто делал вид.
Придворные смотрели на меня смотрели с удивлением. Все перешептывались и переглядывались: «Кто это?».
— Если что, я — девочка, — мрачно прошипела я, пытаясь снять лапу.
Его Величество резко повернул голову.
— Забыли, как выглядит ваш король? — зловещим голосом произнесло его величество.
С этой стороны придворные склонились еще ниже. Я видела, как дрожит рука какой-то дамы, растягивающей дорогую пышную юбку в реверансе. Как на носу блестит капелька пота немолодого мужчины, немигающим взглядом уставившимся нам под ноги.
— Слышишь, пушная попка, отпусти! — шипела я, чувствуя, что меня мало того, что держат, так еще и тянут к себе, пытаясь укусить за прядь волос.
Видимо, я замешкалась, спасая последний тапок, слетевший с ноги. Его величество обернулся и увидел меня. Он посмотрел на меня такими глазами, словно в местном уголовном кодексе обзывание его величества «пушной попкой» является преступлением и карается до пяти дней спальни строгого режима и конфискацией девственности. Вне зависимости от пола.
Его величество попытался лично отцепить от меня пушистый «репейник», но стоило ему дернуть украдкой лапу, кивнув страже, как вдруг послышался рев Титикаки. Он тянул ко мне лапу, срочно требуя прицепить меня обратно.
— Принц ревет! — запереживали придворные.
Его величество посмотрел на орущего Титикаку. И тут же присобачил лапу обратно!
Стража по кивку вернулась на свои месте.
Титикака тут же успокоился и снова стал пытаться достать меня второй лапой.
Меня дернуло вперед, увлекаемую вслед за его величеством. Титикака снова зевнул зубастой пастью, сладенько зажмурившись. Ой, чую, я сейчас тоже зажмурюсь!
Его величество грациозно уселся на трон, обведя высокомерным взглядом присутствующих. Я уже поняла, кто здесь самый мягкий белый, мягкий и пушистый!
Я стояла рядом с троном, склонившись буквой «зю». Лапа держала меня за халат, пока я тщетно пыталась ее снять с себя. Халат был распахнут, напрочь лишая мужскую фантазию непосильной работы.
— Может, отцепите? — прошептала я, глядя на красивый профиль его величества. — Мне и награды не надо! Верните меня домой!
— Стой, как стоишь, — послышался едва слышный голос. Он прошептал это почти не разжимая губ.
Я пыталась хотя бы стянуть халат руками, прикрыв двойную экспозицию, но Титикака решил, что я с ним играю. Поэтому раскрывал пасть, требуя отдать свободную руку для добровольного компостирования острыми зубами.
Его величество поглаживало моего Титикаку.
— Впервые в жизни они сидит тихо, — послышался голос за моей спиной. Я повернула голову, видя одного из «ковриков». — Раньше такого никогда не было. Он никогда так тихо не сидел.
И это вы называете тихо?!
— Ай-ай-ай! Маме больно, — прошептала я, пытаясь спасти свои волосы, за которые меня тянули к себе.
Малыш уже перевернулся на спину и решил, что мои волосы уже достаточно натерпелись. Теперь он тянул в рот прядь пепельных волос.
— Прекрати! — сквозь зубы зловещим голосом произнесло его величество
— Ваше Величество, — послышался тихий голос слуги, пока я сражалась с Титикакой.
Он поспал, покушал и покакал. Поэтому был полон сил и энергии.
Хрустальный бокал на серебристом подносе с золотыми узорами ждал, когда его возьмет королевская рука. Слуга поспешил удалиться, напоследок сверкнув подносом прямо мне в глаза. Я уперлась руками в подлокотник, видя, что Титикака уже схватил чужие волосы. И теперь пережевывает их с задумчивым видом, словно пытается отыскать тонкие оттенки вкуса.
Всем видом он показывал, что не желает быть принцем. И в будущем мечтает стать парикмахером.
— Ай, маме больно, — сдавленно прошептала я, снимая когти свободной лапы с руки. Малыш одновременно умудрялся жевать волосы, бодаться, брыкаться, держать меня лапой и пытаться заехать второй мне по носу.
Я посмотрела на свои исцарапанные руки и ноги, обещая себе в следующий раз смотреть на тигров только по каналу «Живая природа».
— Сколько можно перед ним выстилаться! Ниже пасть уже некуда! Посмотрите, в кого мы превратились! Долой узурпатора! — внезапно выкрикнул кто-то из толпы, вызвав переполох. — Трон принадлежит принцу! Убийца! За мной, братья!
Толпа тут же расступилась, намекая, что в революционной семье он — единственный ребенок.
Его величество резко встал и жестом отдал приказ. Стража, сминая толпу, бросилась в сторону одинокого смутьяна.
— Твой брат был истинным королем! — кричал мужик, упираясь, когда стража волокла его в сторону дверей. — Ты всего — лишь узурпатор! Нас много, кто так считает! За принца! За истинного правителя! Помните мои слова! Боритесь! Сражайтесь! Не прекращайте борьбу!
Все так и поняли.
Его величество поднял бокал, придерживая его тонкую хрустальную ножку двумя пальцами и улыбнулся, глядя на придворных.
— За здоровье тех, кто последует его совету, — спокойно заметил он, осушая бокал до половины и ставя на подлокотник трона.
Так, а вот это мне уже не нравится! Теперь понятно, почему бедный малыш не хотел возвращаться сюда!