Флеш Рояль. Соната для Бетховена

Машка округлила глаза:
— Ты беременная? Динка! Это же классно! Так почему Тимуру не сказешь, он же на руках танцевать будет, дурочка!
Она посмотрела на подругу, и та осеклась, наверное вид у Динки был совсем гнетущий.
— Я не могу ему сказать. Я сначала должна сама узнать, вдруг это просто задержка, такое уже было. И он не обрадуется, Маша.
— Да что ты такое говоришь! Он тебя любит, я теперь сама вижу, как ошибалась, когда тебя за свадьбу ругала. Он твой муж, теперь ребенок родится, у вас будет самая настоящая семья… Что с тобой, Диночка, почему ты плачешь?
Машка не на шутку перепугалась, когда рыдающая Динка бросилась к ней на шею. Она растерянно гладила ее по голове и утешала, а Динка, уткнувшись ей в плечо, рыдала так горько, словно эта ненужная беременность могла вылиться и исчезнуть через слезы и испариться, дав ей шанс на хоть какое-то призрачное счастье. Подруга жалела ее искренне и от всего сердца, а она даже не могла сказать правду, о том, что Тимур никаким боком к ее беременности не клеится.
Она сказала Тимуру, что переночует у Маши, тот недовольно буркнул в трубку, что могла предупредить раньше и собрался отправить за ней охрану. Еле уговорила этого не делать, еще у Машки под домом джип не дежурил. Не хватало, чтобы они еще за ней в консультацию поплелись.
Прием был с утра, так что сегодня лекции в пролете. Интуиция и в этот раз ее не подвела, никакого сбоя не было, а была самая настоящая беременность, пять недель… Пять недель, почему этот потолок так хорошо держится, почему бы ему не обвалиться прямо на нее, тогда бы все ее несчастья были надежно погребены под слоем бетона, и ей не пришлось бы представлять глаза Тимура, после того, как она ему скажет… Нет, просто попросит развод. Или не скажет?
Динка шла, куда ноги несут, не разбирая дороги, осень была теплой, сентябрьское солнце еще согревало, но на душе у нее была непроглядная тьма. Тьма тьмущая… А если правда ничего не говорить Тимуру? Если взять, набраться сегодня того же «Мартини» и внаглую заявиться к Тимуру в спальню? И преподать беременность уже под его авторством? С врачом точно договориться не будет проблемой, а уж с Тимуром проблем не будет тем более.
В последнее время его собственное решение дождаться, пока Дина избавится от своих прошлых отношений, явно давались ему с трудом. Он стал резче, раздражительнее, хотя, конечно причины могли быть не только в ней, но те мрачные, протяжные взгляды изподлобья, которые она все чаще стала ловить на себе, были достаточно красноречивыми. И как знать, вдруг именно сегодня ее муж решит, что хватит изображать смиренное ожидание, а клин во все времена лучше всего выбивался клином. И уже максимум через неделю станет счастливым будущим отцом.
А потом ее всю оставшуюся жизнь будет мутить от собственного отражения в зеркале. Слезливые сериалы хороши только на экране, когда можно выключить телевизор и снова вернуться в реальность. Но превращать свою жизнь в сериал Динка точно не станет, да и Тимур этого не заслуживает.
«Будете оставлять или выписывать направление на аборт?» — спросила доктор в консультации, глядя на сползающую с кресла и едва сдерживающую слезы Динку. Наверняка нормальные замужние женщины реагируют на беременность несколько по-другому.
«Не знаю. Я подумаю», — ответила она. Может, это правда выход? Вычеркнуть из своей жизни не только Макса, а и его ребенка? От этой мысли по сердцу словно каток прошелся. И почему-то стало его жаль, прямо до слез. Его и ребенком-то никто не называет, в карточке так и написано: «Плод». Словно это яблоко какое-то, сорвал, съел и выбросил огрызок. Он еще родиться не успел, а уже никому не нужен. Отец о нем знать не знает, мать дура непутевая и безмозглая, Тимур ему вообще никто.
Значит, никаких абортов. И Тимуру чужого ребенка никто подсовывать не будет. Вот только как набраться смелости ему все рассказать, где она выдается? Наверное там же, где и ум, при рождении, а раз Господь так Динку обделил и одним, и другим, придется обходится тем, что есть.
Солнце садилось, дни стали короче, скоро совсем стемнеет. Тимур уже должен вернуться, они с Вороном целый день катались по области. Наверное, устал с дороги, самое время будет получить добрую весть от любимой жены. Но если она проносит это в себе еще один день, то точно сойдет с ума, так что скажет, как получится, а там как карта ляжет. Динка вытерла глаза и направилась к дому.
    
Глава 11
— Тимур, ты должен развестись со мной, — она положила перед ним заключение из консультации и отошла, сложив руки за спиной. Тимур взял заключение и читал его так долго, словно там было не три строчки, а целый талмуд. А затем медленно положил и отвернулся к окну.
— Ты ему скажешь? — голос звучал так глухо и обреченно, что она снова чуть не разревелась. Вскинула голову и отчаянно замотала ею, выставив вперед руки.
— Нет, ни в коем случае. Не вздумай ему говорить!
Тимур долго простоял так, глядя в окно, затем повернулся и чужим, холодным голосом произнес, словно впечатывая слова:
— Нам нельзя сейчас разводиться, слишком рано. Ты родишь, я дам ребенку свое имя, а потом мы разведемся.
— Но Тимур!..
— Ты будешь делать то, что я сказал, — теперь в его голосе звенел металл, и Динка испуганно замолчала, прижав к губам ладонь.
Он вышел из комнаты, и через секунду хлопнула входная дверь. Динка места себе не находила, думая, где он, но звонить не стала. Тимур вернулся под утро, она слышала, как он прошел мимо нее в гостиную, а затем через время пошел обратно, видимо, уже в спальню. Не выдержала, пробралась к нему в спальню и, кусая губы, смотрела, как он спит, разметавшись, и под запахом спиртного ей отчетливо слышался запах другой женщины.
На рубашке, которую он бросил в стирку, были видны следы губной помады, словно их нарочно кто-то оставил. И Динка грустно порадовалась, что она не успела сблизиться с Тимуром, иначе сейчас наверняка было бы нестерпимо больно. А так всего лишь в очередной раз лишилась очередных иллюзий, скоро это даже войдет в привычку.
Они практически не разговаривали. Тимур больше не отвозил ее в университет и не забирал, ее отвозила и забирала охрана, и она все принимала как данность. Он ничего ей не должен. Перед свадьбой Домина Тимур спросил, купила ли она платье. Динка совсем уж было утвердилась в мысли, что никуда не поедет, но Тимур настаивал. А ей так не хотелось трястись пятьсот километров в машине, она просила отправить ее в СВ, но Тимур сказал, что одну ее не отпустит и поедет с ней. Мысль провести с ним ночь в одном купе в тягостном молчании испугала ее еще больше, и она согласилась на машину. И уже собиралась уходить к себе, как Тимур ее окликнул:
— Дина! — он замешкался, словно собирался с духом, а затем все же сказал: — Срок еще маленький, ты не думала об аборте? Можно сделать вакуумом, это быстро и под хорошим наркозом, по срокам еще можно, я узнавал.
У Динки оставалась слабая надежда, что Тимур скажет, что любит ее и ему все равно, он будет любить ее ребенка как своего, по крайней мере, во всех сериалах и фильмах происходило именно так. Мужчины, как безумные, сражались за нерожденных детей, толком даже не разбираясь, с кем и когда пересекались главные героини в порыве страсти. Но Тимур наверное такие сериалы не смотрел.