Фацелия Райс. Зов тьмы

Так, а если рассуждать здраво, то это все объясняет! И повышенное внимание магистра Хейдена, и его заботу обо мне. Просто проект!
Теперь рассуждаем логически. Что во мне такого, чтобы некто нанял на мою защиту самого Ардена Хейдена? Не просто специалистов Трайзис, а самого главу?
Родителей отмела сразу. Меня бросили у дверей самого отвратительного приюта в стране, они бы уж точно не стали тратиться. Правительство? А вот это уже похоже на правду. Мой дар нейтрализатора — редкий, а для людей вообще невероятный. Они ждут магического совершеннолетия, чтобы убедиться в его стабильности. В тот час, когда мать подарила мне жизнь, закончится магическое развитие моего организма. Он получит более совершенную защиту, в том числе и от света, а развившийся дар стабилизируется. Есть еще одно "но" — потенциальный дар, не закрепленный до этого, отомрет.
Теперь думаем. Что правительству от меня нужно? Мой дар нейтрализатора? После дня рождения Арден сделает мне предложение работать на спецслужбы? Или им необходимо убедиться, что мой второй дар не разовьется?
Я остановилась, будто ударилась в невидимую стену. Перед глазами вспыхивали воспоминания:
"— Твои глаза, они черные!"
"— Почему ваша тьма не действует на меня?"
"— Подумай об этом, Райс!"
Притягательные символы в черном ореоле щита, окружившего меня на утесе Хилл…
— Тьерг меня подери, я — темный маг!
    
10
Осознание ошарашило. Да что там, это все объясняет! И какого цвета был на мне сок айгории? Черно-золотого! Магистр Хейден сказал, это из-за измененной формулы, но где там Элен изменить формулу? Цвет получился из-за моей тьмы. Но почему в смеси с золотым?
Меня потряхивало. Тьма — надежная защита от света магистра Хейдена! Мне не придется ни с кем спать, мне не придется быть с ним, чтобы получить порцию света, мне достаточно раскрыть и закрепить силу! Рядом с магистром Найтом весь Хейдоновский симптомокомплекс исчезает, так почему бы не сделать единственную логичную вещь: не обратиться к нему за помощью? Тем более, он сам предлагал! И будем откровенны, в отличие от Ардена, он мне ни разу не врал.
Не знаю как, но вскоре я оказалась на улице. Точнее, это была не улица, но и не оранжерея, а что-то среднее. Огромный сад утопал в цветах. В нем гулял ласковый ветер, порхали бабочки и летали птицы, но при этом было гораздо теплей, чем на улице. В рубашке и босиком я чувствовала себя комфортно. Над головой серебрилась тонкая пленка щита, наверное, она регулировала температуру и усиливала контрастность солнечных лучей. В это время вегетативное состояние роз совсем другое, везде они только проснулись и выгоняют зелень, а здесь половина уже цветет!
Заливисто пела какая-то пташка, порхали редкие бабочки размером с мою ладонь, все благоухало так, что с непривычки закружилась голова. Это Небеса на земле! Да, я определенно умерла и попала на Небеса!
Спустилась по ступеням и коснулась пальцами изумрудной травы. Мягкая, теплая, она обнимала стопы пушистым ковром и приятно щекотала лодыжки. Я прогулялась вдоль цветущих клумб и фонтана, но за кустом гортензий замерла: в оранжерее кто-то был. Женщина сидела спиной ко мне и ковырялась в земле. Не хотелось ни подглядывать, ни мешать, но возвращаться в дом не хотелось еще больше, поэтому я смело вышла и окликнула ее:
— Здравствуйте! — заявила звонко и дружелюбно улыбнулась.
Уже потом, когда женщина обернулась, я вспомнила, что на мне только рубашка магистра и кружевные трусы, а это явно не лучший наряд для знакомств с кем бы то ни было, но на меня уже смотрели смутно знакомые изумрудные глаза.
Худая и бледная, женщина испуганно моргала. Сухая, как пергамент, кожа обтягивала ее осунувшееся, безжизненное лицо. В ее глазах что-то промелькнуло и бескровные губы вдруг растянулись в улыбке. Женщина поднялась, вытерла руки о передник, отряхнула юбку и, уже широко улыбаясь, подошла ко мне, чтобы крепко обнять.
— Э-э… — усмехнулась и тоже обняла страшненькую, но дружелюбную незнакомку. — Вы очень добры…
Она отстранилась и, заглянув мне в лицо, погладила мои щеки. Сухие пальцы неприятно царапали кожу, а какая-то мысль скреблась в душу. Эти зеленые глаза… Она так улыбается, словно мы знакомы.
Неожиданная догадка прострелила так сильно, что я даже вздрогнула.
— Мари?! Госпожа Мари, это вы?
На глазах женщины проступили слезы. Она часто закивала и снова стиснула меня в объятиях. На этот раз я тоже обняла ее очень сильно. Это моя воспитательница из приюта! Мне было пять, может быть шесть, когда она внезапно исчезла. Я помню ее бесконечную доброту. Как она тайком носила мне печенье и молоко перед сном, если другие воспитатели наказывали меня едой. Как она читала мне под дверью сказки, если меня запирали за провинность в темной комнате. Как она подкладывала под мои колени толстую ткань, если меня ставили на горох. Она не могла пойти против системы, но делала все, чтобы облегчить мое существование в ней. Благодаря Мари и Арании я не до конца разочаровалась в людях. Благодаря им я еще умею доверять и могу строить отношения с другими. Только благодаря им.
— Мари! Мне так вас не хватало! — я не планировала плакать, но слезы текли и текли. — Куда же вы пропали? Что с вами? Вы так плохо выглядите!
Она приложила руку к груди и мотала головой, пытаясь что-то сказать.
— Почему вы молчите? Вы не можете говорить?
Она снова помотала головой и увлекла меня на каменную лавочку.
— Магистр Хейден вас обижает?
Женщина вздрогнула и глянула на меня испуганно. Душу затянуло холодом.
— Мари, я могу помочь вам сбежать!
Она испуганно замотала головой и закрыла лицо ладонями. Успокоившись, она постучала себя ладонью по груди, пытаясь объяснить что-то пантомимой.
— Вы?
Крючковатые пальцы изобразили сердце.
— У вас болит сердце?
Мотнула головой.
— Вы любите?
Кивок и она указала на дом.
— Магистра Хейдена?
Снова кивок.
— Вы любите магистра Хейдена.
Она грустно улыбнулась и кивнула, показав теми же жестами, что меня она тоже любит.
— Вы любите его как мать? Так же, как и меня?
Нам почти не удалось поговорить, потому что разговаривать Мари по какой-то причине не могла. Выглядела она ужасно, и я едва сдерживалась, чтобы не рыдать все время, глядя на ее худобу. Из того, что я смогла понять — она кушает, живет здесь и наслаждается жизнью, уходить наотрез отказывается, заверяя, что любит магистра Хейдена, и он ее не обижает, а хорошо о ней заботится.
Решила не мучить Мари и выспросить все у магистра. Неужели это такое совпадение, что воспитатель из моего приюта оказалась в его доме, да еще в таком плачевном состоянии?