Ты моя, Птичка! (СИ)

Пролог
— Птичкина, мать твою. Долго ты мне будешь мозг делать?
— Громов, я тебе в сотый раз говорю. Отвали.
— Нет. Никогда.
— Да ну, с тобой же невозможно просто. Ты мне не нравишься. Понимаешь? Не буду я с тобой. То, что было в детстве прошло сто лет назад.
— Не прошло. У меня, так точно.
— Я сказал, что ты будешь со мной, значит так и будет!
Молодой человек шибанул со всей дури по стене кулаком так, что сбил костяшки на руках. Девушка, было дернулась в его сторону, но остановила себя и отвела взгляд с его окровавленной руки.
— Я принесу перекись и бинт. — тихо произнесла девушка, пытаясь скрыть дражайшие нотки в голосе и подступающие слезы.
— Вась, прости. Просто… — Антон замялся и, схватив девчонку за запястье, притянул к себе, обнимая за талию. Она выставила руки, упираясь ему в грудь ладошками, но попала в плен его серо-стальных глаз и уже не смогла сопротивляться ему. — Ты…
— Громов, перестань, я прошу тебя. — Она собрала все мысли в одну кучу и сказала то, о чем тут же пожалела. — Антон, я встречаюсь с молодым человеком и то, что ты меня сейчас прижимаешь к себе не приемлемо. Для меня, так точно.
Руки молодого человека сжались сильнее, впиваясь в кожу девушки сильными пальцами. Взгляд начал темнеть, брови сошлись на переносице.
— Что. Ты. Сказала?
— Ты слышал. — прошептала она.
— Ты моя, слышишь? Моя. Забудь о любом, кто хочет подкатить к тебе свои яй… Кто хочет подкатить к тебе. Ты была моей еще в двенадцать, и с тех пор мало что изменилось. Поняла? — рычит он, прижимая ее к себе все ближе и ближе.
— Нет. Ничего подобного. Не твоя. — наперерез ему возмущается Василиса.
— Убью. Уничтожу. Любого, кто приблизиться к тебе. А тебя,… тебя запру, спрячу, укрою, украду… — последние слова он уже шепчет, склоняя свое лицо к губам девушки.
— Антош… — так же шепотом произносит она и смотрит лишь на его губы.
— Скажи, что ты скучала по мне. Скажи, что я нужен тебе, Птичка. Моя Птичка. Я прошу тебя. Скажи, что я не безразличен тебе. — шепчут его губы.
— Ну…жен,… Тош…
Он впивается поцелуем в ее губы, подхватывая под колени и прислоняя своим телом Василису к стене. Она отвечает ему с той же страстью, с тем же трепетом. Отдается ему со всей своей любовью, что так хранила первые годы и так болезненно пыталась вырвать из своего сердца.
Антону хотелось никогда ее не отпускать. Никогда. Он рвался, рвался до нее и, наконец-то,… Он хотел буквально сожрать эту девчонку, которая доводила его до грани и, в тоже время, вытаскивала из глубины его черствой разгульной души какие-то нежные теплые нотки. Они буквально, как щупальца осьминога тянулись к доброму и отзывчивому сердцу маленькой девочки, птички, что сейчас в его руках сгорала от страсти.
— Птичка, Птичка моя любимая. — он погладил ее щеку рукой, пачкая в своей крови. — Я тебя испачкал, — счастливо рассмеялся он, не переставая покрывать ее лицо поцелуями.
— Все равно… Пусть… Только не отпускай меня…
— Никогда. Слышишь. Ты моя. Навсегда.
Глава 1
Антон
— Какого черта вы тут творите?
— Дан проставляется. — отсалютовал Рыжий бокалом.
— Повод? — спросил я.
— Прибавление в семье. — не весело отозвался Шторм.
— Пойдем, парень. Что-то ты мне не нравишься сегодня. — Я позвал Дана с собой в свой кабинет.
Шторм был уже совсем пьян, ноги его держали с трудом, однако, это не помешало ему ущипнуть одну из официанток за задницу, когда та пробегала мимо.
— Слишком высокая. — буркнул тот и ввалился в мой кабинет следом за мной.
— Кидай свою тушу на диван и рассказывай мне. Что за прибавление?
— Гром, давай потом. — заплетающимся языком пробухтел друг и растекся по небольшому диванчику.
— Хотя бы в пару словах. — попросил я потому, что было очень интересно, что там у него за прибавление, о котором, видимо, он сам только сегодня узнал. Неужели товарищ Пушкин нашалил на стороне.
— Сегодня я обза… обзя… оз,… короче, — выдохнул Шторм устало, — у меня теперь есть мачеха. И сестра. Сестренка, мать ее. — горько рассмеялся пьяный парень.
 
— Младшая? — спросил первое, что пришло на ум.
— В этом и проблема. Слишком маленькая для меня. Совсем кроха… Знаешь, Гром, — Даня вдруг сел ровнее и попытался сфокусировать на мне свой взгляд. — Она, прям, как мышка. Всего боится. И дрожит постоянно. И такая маленькая. Низенькая. Дюймовочка. Я ее обнял и чуть не потерял в своих объятиях, прикинь?
— Так. Спи давай, жук. Завтра будем разбираться. — махнул я на него рукой, потому что он начал нести откровенную чушь.
— Запиши на меня, что там ребята закажут, — прежде чем отключится, буркнул Шторм.
— Ага, как же. Пойду разгонять, а то не успокоятся никак.
Оставив Дана у себя в кабинете, сам спустился в зал, в VIP-кабинку. Народу здесь, как обычно было не мало. Рыжий, который не пропускал ни дня в моем клубе, Кокс, которого мы сДаном не переносили, но крутились в одной компании. Девочки, сидящие на коленях у парней.
Я отошел к огромному окну, что было в полстены. Вид с него был на танцевальную площадку, сцену с аппаратурой, захватывало места столиков и полностью барную стойку, что находилась справа. Я специально выбрал именно эту комнату, чтобы весь мой клуб был, как на ладони. Люблю смотреть за персоналом. За кишащей внизу работой клуба. За посетителями, которые, напиваясь, уходят в отрыв. За девчонками, которые не стесняясь, крутят своими задницами в коротких юбках или через чур узких шортах, которые и трусы не в силах прикрыть.
Я обожаю свое детище, так же сильно, наверное, как Дан любит свои дороги и скорость. Как отец любит свою клинику и работу в ней. Как «Пушкин» свои рестораны.
— Антон, как ты? — со спины ко мне подходит Ангелина. Не нужно даже слышать ее голоса, узнаю по очень ярко выраженным духам, а может она просто выливает их на себя литрами. Иногда, после тесного общения с ней, у меня свербит в носу.
— Хорошо. Давно здесь? — не поворачиваясь к ней, спрашиваю я.
— Не больше часа.
Она красива, стройна, с ней есть о чем поговорить, да и помолчать можно. Она слишком хорошо делает минет. Я частенько остаюсь с ней наедине в моем кабинете.
В моем кабинете…
Блин, Дан.
Кабинет отменяется.
Я продолжаю смотреть вниз на танцующих и размышляю где бы мне уединиться с Ангелиной. Сегодня суббота, скорее всего все кабинки заняты. На квартиру тащить ее не хочу.
— Антон, может, выпьем? — предлагает она и проводит своей рукой мне по плечу, спускаясь по лопатке, а потом и спине, ближе к ремню.
— Может, и вы…
Неожиданно, в поле моего зрения появляется до боли знакомые длинные волосы, которые в свете неоновых лучей отливают почти карамельно-шоколадным цветом. Мне даже чудиться этот сладкий запах. Я пытаюсь взглянуть в лицо и да, она поворачивается в танце в мою сторону, и я вижу этот вздернутый носик, эти большие глаза и пухлые губы.
Она, это она.
Я оборачиваюсь на Ангелину, на ребят, что сидят, пьют и курят на диванчиках. И хочу спросить у них. Не мерещится ли мне это? Я действительно вижу ту девчонку. Но никто не обращает на меня внимания, кроме Ангелины.
— Пойдем, Антон. Закажем что-нибудь.
Она тянет меня за руку, но я вновь всматриваюсь в танцующих и, в первые мгновения, не могу найти ее глазами. Меня накрывает паника. Я тут же представляю себе, что со мной мои собственные глаза, мой мозг сыграл в шутку. Жестокую шутку.
Но вот она вновь, я вижу ее. Она улыбается и перемещается с какими-то девушками к барной стойке. Бармен Иван смеется и подает им бокалы с коктейлем. Отсюда не вижу какие. Алкогольные или безалкогольные.
Срываюсь из VIP-кабинки вниз. На первый этаж, к барной стойке. Там где сидит девушка, которая… которая бросила меня восемь лет назад.
Расталкиваю народ, кто-то возмущается, кто-то здоровается со мной, кто-то окликает, но я не слышу и не вижу никого. Целенаправленно иду к ней. Она не видит. Не видит меня, сначала. Затем ее взгляд касается моего лица, улыбка медленно сходит с ее пухлых губ по мере моего приближения. Она ставит, как в замедленной съемке, бокал на стол позади себя и встает с высокого барного стула, до нее мне не больше четырех шагов, а она неожиданно срывается с места и пытается скрыться в толпе.