Траблшутер

В глазах темнеет от страха.
– Он на улице.
– Что с ним?!
– Да нет… он просто на улице. Уже часа четыре.
– В каком смысле?
– Я вечером со второго этажа выглянула – он гуляет. Один. У тебя во дворе.
Окна ее мансарды выходят к нам на участок. И все видно.
– Так вот. Восемь – он там, один. Девять – опять там. Одиннадцать – там… и сейчас там. Один. В окнах свет есть. Музыка. Натальи не видно. Никто не открывает. Ночь уже…
Сука… – вдалбливаю я кулак в подушку.
– Полицию вызвать?
– Не надо полицию! Я сам. Огромное спасибо, что позвонила! Я перед тобой в долгу.
– Я ничего не говорила тебе, Захар!
– Лена… Ты и не видела ничего. Поняла?
– Да. Конечно.
Лена свидетельствовала на суде в мою пользу. Единственная. Потому что у нее двое внуков, а сын – наркоман. И отгребла потом таких проблем… Я и действительно у нее в долгу.
Набираю тестя – недоступен! Наталью – не берет!
Что делать?
Милицию нельзя! Если она опять сорвалась, Тимоху заберут. А он итак уже к своим шести этой системой доведен до истерики.
Мозги сводит.
Что делать-то?
Самому нельзя светиться в этой истории. Но придется, бл*ть. Встаю. Немного качает. Ну, зае*ись… приспичило же именно сегодня напиться!
Набираю Кита.
– Волк? – сонно.
– Кит, спасай.
– Что случилось? – сразу просыпается он.
– Надо опять дернуть Тимоху. Потихоньку.
– Еду, встретимся там.
Вызываю такси.
На улице дождь. Тимоха там мокнет…
Тварь! Сука! – мои челюсти хрустят.
Мы надеваем черные маски. Здесь вокруг камеры… и слишком сильный противник, чтобы на это забить.
Код на двери ворот давно сменен. Поэтому всё по отработанной схеме. Подгоняем тачку, Кит перемахивает через забор.
Я вижу крупный силуэт Лены в окне второго этажа соседского коттеджа.
Пять минут – и Кит выходит, неся мокрого Тимоху на руках. Отдает его мне на заднее сиденье.
Сдергиваю маску. Его глаза шокированно хлопают.
– Папа…
Внутри меня всё рвется.
– Мхм… – закутываю его одеялом, не могу ничего говорить.
– А мама сказала, что ты умер… – его губы дрожат.
– А я ожил, Тимоха.
– Разве так бывает?
– Иногда – бывает. Поедем в гости к Киту?
У меня будут искать в первую очередь. Но и адрес Кита не секрет. Завтра нужно будет что-то придумывать.
– Картошку жарить? – улыбаясь, немного картавит он.
Неужели помнит, как полтора года назад мы так же украли его?
– Картошку… Что там, Кит? Ты заглядывал внутрь?
– То же, что и в прошлый раз.
– Живая хоть?
– Живая… лепечет что-то… два кента каких-то… тоже в ползающем состоянии.
Лучше бы уже сдохла.
* * *
Набираю Эллу.
– Волчара… – вздыхает она. – Два ночи. Так приспичило, что ли?
– Нет. Возьми такси, дуй ко мне. Переночуй там. Приедут люди. Позвонят. Открой. Скажи, что я в отъезде. Пройдут, посмотрят, уйдут. Не бойся. Всё поняла?
– Ты сына опять украл, что ли?!
– Элла, давай бегом. Мой телефон будет отключен. Если что – звони Киту.
Скидываю. Не хватало еще, чтобы сломали дверь! Пусть уж лучше так.
Тимоха, голодный и завернутый в одеяло, дрожа ест жареную картошку Кита.
Щеки красные.
Кладет вилку.
– Ешь еще!
Мелкий совсем для своих шести. Как будто недолюбленный… Но это не совсем так. Тёща его обожала, пока жива была. Три месяца назад ее не стало. Да и дед его любит. А Наталья… Наталья не умеет любить. Сука – она и есть сука. Но пока была в завязке, заботилась. Иначе отец бы быстро лишил ее пряников. Всё надеется, что перерастет она свои зае*ы. Тридцать четыре уже… Конченная.
– Не хочу больше… Спать хочу…
Перекладываю на диван. Трогаю лоб. Твою мать… Температура!
– Кит, нужно в аптеку…
Четыре утра. Температура растет. Панадол почему-то не действует.
– Папа, а ты когда умер, там что было?
– Там?… Там тебя не было. И меня отпустили обратно.
– А тебе надо туда возвращаться?
– Через некоторое время. Но пока побуду с тобой.
Все равно придется отдать его тестю. Тут без вариантов.
– А ты потом еще придешь?
– Конечно. Обязательно.
Наталья ведь опять будет убеждать его, что я умер. Так пусть его это не трогает, как потеря.
Он начинает что-то бессвязно бормотать, закрывая глаза.
– Волк, скорую надо.
– Какую скорую, Кит? У меня ни свидетельства его, ни страхового… Даже в паспорте не записан. Его у меня просто заберут. А если и тесть тревогу поднял, меня еще и «примут». Давай панадол…
– В два раза больше уже дали. Не падает. Будет подниматься дальше – начнутся судороги. У меня у брата так было. Еле спасли.
Вызвать скорую? Дать им бабла, чтобы молчали? Ненадежно…
– Софья же! – подскакивает он.
Вот где мои мозги?
– Набирай.
– Алё? Никита?.. – сонный удивленный голос. – Что случилось?
– Нет, это Захар. Софья, ты мне очень нужна. Ты должна приехать.
– В каком смысле?… – заторможенно.
Ах, черт возьми! Жаль, но не в этом!
– Мальчик, шесть лет, жар, тридцать девять и восемь, панадолом сбить не можем. А скорую нельзя!
– Ааа… – я слышу в ее голосе облегчение.
И тут же ее интонации меняются на тревожные.
– Вы что, опять украли ребенка?!
– В каком-то смысле. Софья, быстрей, пожалуйста!
– Я одеваюсь… Но-шпу – одну таблетку… Супрастин – одну таблетку или половинку димедрола… Анальгин – одну таблетку. Растереть в порошок, развести в теплой воде и дать эту смесь. Адрес говорите! На лоб компресс…
Называю ей адрес. Кит живет недалеко от нее. Минут двадцать…
За полчаса, пока мы ждем ее, Кит успевает сбегать за лекарствами. В его доме в аптечке только пластыри, бинты, йод и обезболивающее. Здоровье у него конское, а вот травмы бывают.