Право первой ночи. Жар трёх сердец

Опираясь о стол локтями, сжимаю побелевшие пальцы рук и пристально смотрю на Сиель. Морщинистое лицо старшей жрицы напряжено, тонкие губы поджаты.
— Нет, Искорка, — упрямо повторяет она. — Я не могу этого допустить. Ты последняя из рода, девочка моя. Пойми, если с тобой что-то случится…
— Что со мной случится? — вскочив, вскрикиваю я и подаюсь вперёд. — Сиель, что может быть хуже того, что происходит? Скажи мне! Враги на подходе! Алианор вот-вот возьмут штурмом, а ты мне говоришь беречь себя? Для чего?! Чтобы надо мной поглумились те, кто воспользовался смертью отца и поспешил первым перехватить корону?
— Тебя никто не посмеет тронуть, Искорка, — мягко возражает жрица.
— Да! — бью ладонью по столу. — Я же красивая игрушка, которая идёт вкупе с троном. А как же мои подданные? Ты хоть представляешь, что сделают разгорячённые войной мужчины с моим замком?..
— Знаю не понаслышке, — сухо обрывает она и тут же меняет тон: — Прости, девочка моя. Пойми, что люди всегда сражаются за власть. Это было и будет. Но ты важнее всего этого. Выше! К тому же наместник короля поклялся своим родом, что замок выстоит.
— Сиель! — Исчерпав аргументы, я падаю в кресло и смотрю на неё умоляюще. — Даже если мы победим, цена будет слишком высока. Нельзя терять верных людей… Я могу помочь. Сумею остановить врага ещё на подходе к замку. Спасу тысячи жизней!
— Ты ещё очень слаба, — качает она головой.
— Нет, — стискиваю кулаки и втягиваю воздух в пылающие от зарождающейся магии лёгкие. — Ты, как никто другой, знаешь, что это не так. Мой огонь с каждым днём пылает всё сильнее!
— Тс-с, — беспокойно оглядывается жрица. — Искорка, ты же знаешь, что нельзя об этом распространяться. Пока ты не стала женщиной, твой огонь опасен! Люди до сих пор боятся повторения Великого Пожара.
— Ты как король! — в сердцах заявляю я и, вспомнив об умершем отце, кусаю губы. На глаза тут же набегают слёзы, но я не могу поддаться эмоциям. Сиель права — это смертельно опасно для меня и подданных. Справившись с волной колющей боли, выдавливаю улыбку: — Ты знаешь, что духом я сильна не менее чем даром священного пламени. Я справлюсь.
Поднимаюсь и решительно направляюсь к тайному ходу. В конце концов я не обязана спрашивать разрешения. Я — будущая королева! И сделаю всё возможное, чтобы спасти алианорийцев.
Жрица спешит ко мне и тепло обнимает. Я знаю, что Сиель не станет меня останавливать или звать прислугу. Эта женщина заменила мне мать и знает меня лучше кого-либо. Мы поспорили, но каждый остался при своём мнении. Как всегда. И я позволяю себе пару мгновений понежиться в теплоте мнимой безопасности, которое мне дарит кольцо её рук.
— Я иду с тобой, — огорошивает жрица.
— Нет, — отстраняюсь. Заглядываю в её выцветшие глаза. Говорю сухо: — Ты будешь мешать.
Она вздыхает, неохотно соглашаясь. Губы Сиель дрожат, и я быстро отворачиваюсь, чтобы не заметить её слёз волнения. Мне нужна холодная уверенность и отчаянная злость. Только так моё пламя сумеет причинить врагу боль. Ни капли сомнения. Ни крошки страха.
Не оглядываясь, я ныряю в черноту тайного хода. Все повороты и ответвления знакомы мне с детства, поэтому я легко ориентируюсь в темноте. Как и снаружи, за толстыми стенами замка. Миную рощицу и забираюсь на небольшой холм.
Воздух здесь мерцает, и я протягиваю руку… Касаюсь вязкого, как кисель, тумана и вздрагиваю от пронзившего пальцы холода. Пускаю по руке искры священного пламени, и магическая завеса расползается, как сжимающаяся в костре бумага. Картина безмятежного спокойствия тает, и мне открывается леденящая кровь истина.
Я застываю в ужасе при виде далёких огней лагеря врага. Времени осталось ещё меньше, чем убеждал наместник. Нас обманули! Скорее всего, Алианор будет атакован на рассвете.
Сжав кулаки, прохожу невидимую завесу и направляюсь к кострам. Губ касается ухмылка: зря вы разожгли огонь! Будет проще вас уничтожить. Главное — вовремя остановиться и не навредить замку…
— Ты растопила мою иллюзию?
Застываю, будто примороженная к месту низким вибрирующим голосом.
— Кто ты, женщина?
Передо мной вырастает тень, обретает очертания, повергает в трепет мощью широких плеч мужчины, холодит страхом при виде обнажённого меча в его руке. Черты лица в полутьме кажутся высеченными изо льда — острые, хищные. Взгляд глаз, что чернее бархатного неба, как будто мёртвый. Словно в этом человеке не осталось ни искры любви, ни капли сострадания…
Враг!
— Та, что остановит тебя, маг, — выплевываю слова со злостью.
Он дёргает уголком рта, и от усмешки мужчины у меня по телу бегут мурашки. Слишком спокоен, чересчур уверен в своей силе. Прищуриваюсь и, готовясь к атаке, возвращаю вопрос:
— А кто ты, чужеземец?
— Ваннор Эдхар, — хладнокровно представляется он.
— Сын Ледяного короля?! — цепенею я.
Страх пробирается под кожу болезненными иглами, пронзает моё сердце, выбивает воздух из лёгких. Мне не одолеть ледяного мага! Сжимаю кулаки и упрямо смотрю мужчине прямо в его чёрные глаза: это не значит, что я не попытаюсь!
— Старший сын, — поправляет он и, разглядывая меня с явным интересом, приподнимает бровь. — Сильнейший маг Зивера. И что же ты можешь, маленькая женщина?
— Например это, — выдыхаю и выбрасываю руки в резком ударе.
Магия струится по моим запястьям, вырываясь мощной струёй пламени. Огненный столб врезается в мага и сбивает его с ног. Я раскрываю ладони, выливая ещё больше силы, чтобы мужчина не смог подняться.
— Умри, чудовище, — шевелю искусанными губами.
На моей стороне боги! Враг не успел отразить неожиданное нападение. У меня преимущество…
— Не сегодня, — слышу его хриплый смех и, отпрянув, задерживаю дыхание.
Нет! Как такое возможно?!
Он встаёт на одно колено, а от его руки, которой мужчина опирается о землю, во все стороны расползаются серебряные змеи льда. Вокруг нас вырастают белоснежные стены, смыкаются над головой, заключая меня в клетку. Эдхар поднимается и делает шаг, приближаясь ко мне.
Он убьёт меня, и тогда алианорийцы потеряют последний шанс выжить в этой войне.
— Нет! — вскрикиваю и выплёскиваю всё пламя, что жило в моём сердце.
Могучая вспышка взрывает лёд, и его осколки царапают кожу мне и ваннору, оставляют кровавые полосы. Но мы не обращаем на раны внимания. Магия огня схлестнулась и переплетается с ледяными потоками силы Эдхара, и этот огненно-белоснежный вихрь окутывает нас ослепительным коконом, отсекает от внешнего мира.
По моей коже пробегают молнии, покалывают кончики пальцев холодом, обжигают запястья очистительным пламенем. Кажется, что объединившаяся стихия огня и льда вырвалась на свободу и не подчиняется ни мне, ни ваннору.