Сказки Освии. Два брата (СИ)

— Может быть, ваша светлость, я лучше поговорю о нем с вашими магами?
— Нет. У меня нет магов, — отрезал он.
Не зная, что еще сказать, я пошла к себе в комнату. Кот и вправду сразу понял, что я расстроена.
— Не грусти, Лисичка. Хочешь — выходи за меня замуж, — стал хохмить он, чтобы поднять мне настроение.
— Не выйду. Мне всего шестнадцать, и ты кот.
— И то, и другое ненадолго, — ухмыльнулся он. — Видела портрет в библиотеке напротив окна? Такой красавчик в доспехах? Это я.
Я помнила все портреты из библиотеки, они оставили у меня неизгладимое впечатление. Напротив окна висело огромное полотно с молодым мужчиной лет двадцати. Он единственный смотрел на меня не строго, а скорее, насмешливо, прямо как сейчас кот. Вспомнив его детально, я поняла, что у человека на портрете много сходства с герцогом Рональдом. Те же черты лица, тот же умный взгляд и прямая осанка. Сразу разглядеть сходство не удалось из-за огненно-рыжих волос мужчины на портрете и из-за выражения его лица, которое казалось невозможным для Рональда.
— Все равно не выйду, — упрямо повторила я.
— За это ты мне и нравишься. Если передумаешь — дай знать.
У него не получилось меня отвлечь. Мне надо было знать правду.
— Ты его действительно предал?
— Все-таки расспросы, значит? Почему ты не как все девушки? Вот интересовало бы тебя только замужество, не пришлось бы мне выливать на тебя все то, что придется теперь. Тебе не понравится то, что я расскажу. Ты уверена, что этого хочешь?
Я кивнула.
— Жаль, — вздохнул кот. — Ладно, если ты никак без этого не можешь, то слушай. Я никого не предавал, и это лучшее из того, что ты сейчас узнаешь.
— Но все думают, что предал.
— Все ошибаются. Я могу поклясться своей жизнью, что ни в чем перед Рональдом не виноват. Ну, если не считать того дохлого крота, которого я однажды подкинул ему в кровать. Но тогда он сам напросился, здорово надоел мне своими нравоучениями. Ты, кстати, с ним поосторожней, он может замучить своим занудством кого угодно.
Уверения Альберта, что он не предатель, было достаточно, чтобы жизнь опять вернула цвета. Я так привязалась к рыжему мерзавцу, что теперь потерять его как друга было бы для меня невыносимо, а потерять бы пришлось.
— Как давно вы живете под куполом?
— Примерно пять лет, со времен первых вспышек болотной чумы. До этого обходились без него. Мы вообще чувствовали себя прекрасно без магии. Но потом народная ненависть, покушения, гонения, отравители, подкупная прислуга…Пришлось хорошо заплатить магам за добротный купол.
— Ты знаешь, какие эмоции он умеет считывать?
— Я так понимаю, все, кроме одной. Угадай какой.
— Кроме любви, — озвучила я свою давнюю догадку.
— Правильно. Иначе он бы знал, что его любит няня, что его люблю я, и знал бы точно, любишь ли его ты, без всяких расспросов.
— Как его можно любить? Из-за него же столько людей погибло. И мои родители тоже. Почему он так поступил со своими людьми на болоте? Не было бы всего этого кошмара, мои родители были бы рядом, а он спокойно жил бы, не боясь высунуться из-под магической защиты.
— Ну вот, мы и подошли к самому интересному. Я все ждал, когда ты спросишь. Ты доверчива и наивна, как шестнадцатилетняя крестьянка. Неужели ты и вправду думаешь, что это из торфяных хозяйств моего братца поползла болезнь? Ее завезли по морю контрабандисты. Через торговцев болезнь разнеслась по всей стране со скоростью, доступной разве что ветру и пролезла во все поселения, где есть хоть одна женщина, красящая лицо. Вины Рональда в этом не больше, чем твоей. Скорее, виноват в ней король. Да-да, наш добрейший Альвадо. Так уж получилось, что эти самые контрабандисты работали не без его ведома.
Дело в том, что они перевозили особую специю, которую используют для изготовления пудры. Эта специя хранится всего сорок пять дней, после чего портится и начинает вонять, если ее вовремя не смешать с другими компонентами пудры. Пудру готовят только у нас, поэтому секрет ее изготовления охраняется почти как золотая казна нашего королевства, которая во многом и пополняется благодаря ему. Потом уже готовую пудру вывозят из Освии и продают по всему миру. Специю просто не успевали бы доставлять вовремя без нарушения обязательного для всех кораблей двухнедельного стояния на якоре в порту. Наш хитрый король отказался дать королевское дозволение на нарушение этого правила, тем самым приперев заморских торговцев к стенке, и превратив их из честных торговцев в контрабандистов. При малейшем неповиновении с их стороны, король мог сгноить их за нарушение закона в своих тюрьмах или попросту повесить. В итоге, отсутствие разрешения сыграло королю на руку. Даже если бы народ узнал, откуда на самом деле в Освии появилась чума, мало кто обвинил бы в этом Альвадо.
 
Только нашему добрейшему королю этого оказалось мало. Он хотел быть уверен, что подозрение не падет на него. Поэтому, когда чума разыгралась и вышла за пределы столицы, он созвал своих советников и приближенных магов. Альвадо заперся с ними у себя на три часа. Все, кто был на этом совете, дали клятву неразглашения, нарушение которой означало бы для них смерть — все собравшиеся были дворянами. Король вообще, знаешь ли, любит собирать клятвы с аристократов, чтобы обезопасить себя. Так вот, на этом совете было найдено решение, как отвести все подозрения от короля.
Ночью отряд королевских солдат, снабженный знаменами герцога Рональда Бенедикта Освийского, был тайно отправлен на его болота, где хладнокровно расправился со всеми, кто там находился. Другой отряд, переодетый в простых горожан, разбрелся по разным городам Освии для распространения грязных слухов о причастности Рональда к появлению болезни. Для нее даже специально придумали подходящее название — «болотная чума».
Когда оба эти отряда в полном составе вернулись во дворец, их тут же без лишнего шума уничтожили — кому нужны свидетели? Король даже всерьез подумывал, не перебить ли и советников, но посчитал, что их клятвы будет достаточно, а сами они еще могут оказаться полезны. Кое-кого он все-таки решил убрать. Чужими руками и без лишнего шума, разумеется, как раз как он любит.
Начал он с меня. Да-да, я был на том самом совете, поэтому все знаю, и, раз уж больше не дворянин и вообще не человек — могу рассказать тебе. Это большая удача, остальные будут молчать до могилы. Чтобы ты не думала обо мне плохо, уточню сразу, что я был против этого чудовищного плана и пытался убедить короля найти другой способ отвести от себя подозрения. Но королю очень понравилась название «болотная чума», а мое мнение не волновало.
Альвадо побоялся, что родственные связи пересилят дворянскую клятву. Он решил убить одним ударом двух, даже трех зайцев. Если бы его замысел осуществился, он избавился бы от опасного врага, в которого сам превратил Рональда убрал бы меня как свидетеля и завладел нашими деньгами и землями, которых не так уж и мало. Наш добрейший Альвадо расчетлив и хитер, но как он не старался — не сумел предусмотреть все. Я оказался хитрее и нашел лазейку в его безупречном плане. Моя сообразительность позволила и мне, и Рональду остаться в живых, хоть я и выгляжу сейчас не таким привлекательным, как раньше.
Так что на будущее, детка, не делай поспешных выводов и не верь всему, что треплют в народе. Из того, что говорят о моем брате, правда только то, что на него с завидной регулярностью организуются покушения. Половина из них — по народной инициативе, а половина хорошо проплачена королем. И еще — постарайся держать свой прекрасный язычок за зубами. Королевские тайны многим стоили жизни. Уже того, что ты поселилась у нас в доме, может оказаться достаточно, чтобы кто-нибудь пожелал твоей смерти.
Кот закончил свой рассказ. Он был прав, когда говорил, что мне не понравится. Внутри все горело от острого чувства несправедливости, допущенной по отношению к Рональду. Подлость короля возмущала. Было жаль оклеветанного герцога и его разрушенных с братом отношений, жаль задорного рыжего мужчину с портрета, который теперь вынужден навсегда остаться котом.