Вместе с тобой

Королева покачала красивой головой и горестно прошептала:
– Нет, советник. Ты ошибаешься. Он не умеет любить… и у него нет души… Всё, что он может, это уничтожать и растаптывать…
В дверь снова тихонько постучали.
– Кто? – рявкнул герцог.
– Ваша светлость, это я – Марк Мэрдок.
– Вот и королевский лекарь…
Флер испуганно вскинула глаза на Нэвила и отпрянула.
– Не пугайся, цветочек, – он успокаивающе провёл тыльной стороной ладони по её мокрой щеке, – я отдал приказ найти и привести его. Сейчас я открою дверь. Он осмотрит тебя, даст успокоительное. Ложись и постарайся заснуть. Если хочешь, пусть фрейлины опять запрут все двери в твои покои. Ты меня слышишь? Никто больше не станет ломиться к тебе. Я обещаю. Поняла?
Флер слабо кивнула, явно оставаясь глубоко в себе со своими мыслями.
– Ты справишься, цветочек?
Опять слабый кивок. Герцог с усилием поднял голову королевы за подбородок и заглянул в распухшее от слёз лицо:
– Флер, я не хочу видеть тебя сломленной. Ты сильнее, чем думаешь. Мы сможем всё преодолеть. Вместе с тобой… Ты понимаешь, что я говорю? Я всегда рядом. Всегда. Даже, когда ты меня не видишь и не чувствуешь, – и вдруг, склонившись к самому её уху, добавил шёпотом, – Если однажды ты, детка, захочешь, я увезу тебя отсюда, наплевав на всё и на всех… У меня хватит сил, средств и смелости. Только скажи. Поняла? Всегда помни об этом, – Нэвил легко коснулся губами холодного лба.
Королева застонала и закрыла лицо руками.
Его светлость рывком открыл дверь, впуская в комнату лекаря и ошеломлённых фрейлин. Сжав до боли челюсти, он двинулся в большую трапезную, но не обнаружил там короля. Там вообще было пусто. Никого, кроме прислуги, убирающей столы. После безобразной сцены ошеломлённые гости предпочли быстро испариться из дворца. Тогда он пошёл в кабинет его величества. Фернан сидел за столом. Поставив локти на столешницу, он сцепил пальцы рук в замок и уткнулся в них губами.
– Ваше величество, – формально поклонился герцог. Его голосом можно было заморозить континенты.
– Как она? – немедленно спросил король, поднимая голову.
– А как ты думаешь? – прорычал герцог Милонский, – Плохо! Хуже, чем я мог себе представить! В этот раз ты перегнул палку, племянник! – обычно спокойный герцог был взбешён, как никогда.
– Нэвил, не забывайся! – предостерегающе зашипел его величество.
– А то что? – дерзко спросил дядя племянника, прямо глядя в холодные, полыхнувшие гневом, глаза, – Что ты сделаешь? Знаешь, ты и, правда, похож на тьму. На мрак, пожирающий всё светлое, что приходит в твою жизнь! Флер сказала, что у тебя нет души. Она права! Ты несёшь только боль тем, кто любит тебя. Ты с завидным постоянством уничтожаешь её. С меня хватит! Я удаляюсь в свой замок. Здесь я появлюсь только у Флер, если она меня позовёт! Ты же барахтайся в том дерьме, которое собрал вокруг себя. Прощай!
– Нэвил! Я ведь могу и на плаху отправить! – зарычал вконец взбешённый король.
– Да ты что?! – с сарказмом спросил герцог и устало потёр пальцами лоб, – Знаешь, Флер сказала, что смерть – это покой. Так что, давай! Плевать! Отдохну, наконец! – герцог Милонский резко поклонился и твёрдым шагом вышел из кабинета, грохнув на прощание дверью.
– Вернись немедленно! – гаркнул король. Но Нэвил уже не слышал. Быстро накинув на плечи и запахнув плащ, он покидал этот дворец, полный злости и ненависти.
*****
Его величество несколько раз за ночь и следующим днём подходил к покоям королевы, но обе двери были наглухо замкнуты. А вечером лекарь Мэрдок попросил аудиенции.
– Ваше величество, её величество не просыпается, – проблеял дрожащим голосом он.
– Что?.. Как такое возможно? – метнулся король в покои королевы.
Флер, белее простыней, лежала на высоких подушках. Её чёрные ресницы и тёмно-розовые губы особенно выделялись на фоне измождённого, невозможно бледного лица. Лёгкое дыхание едва прослушивалось.
Она опять сбежала. Как тогда, когда срубили их с Альбертом липу. Только сейчас не было рядом герцога Берского. Некому было разбудить спящую непробудным сном принцессу.
Король запустил руки в волосы. Это его вина. Его вечная вина! Он всё разрушил…
– Рассказывай, – резко приказал лекарю.
– Вчера у королевы случилась истерика. Её речь была сбивчивой и торопливой. Мощный нервный срыв… Мне пришлось дать ей успокоительное. Её величеству стало легче, и она заснула. Её сердце бьётся ритмично, дыхание слабое, но ровное и спокойное. Такое впечатление…– запнулся лекарь.
– Ну?
– Такое впечатление, что её величество не хочет просыпаться, – пролепетал Мэрдок понимая, что каждое его слово может спровоцировать гнев короля.
– Не хочет, значит… – задумчиво повторил за лекарем Фернан, – Как такое может быть?
– Иногда, после сильного нервного потрясения наступает такая реакция организма. Возможно, её величество проспит несколько дней, – с обречённостью в голосе почти прошептал лекарь.
Король тяжело на него посмотрел и обманчиво спокойно, ласково так, спросил:
– Ты хорошо осознаёшь, что я с тобой сделаю, если моя королева не проснётся?
По спине Мэрдока заструился холодный пот. Говорить он не мог, лишь утвердительно кивнул.
– Хорошо. Оставайся здесь. Не отлучайся даже поссать. Мне всё равно, как ты будешь это делать. Мне нужна моя королева. Если понял, кивни.
Лекарь кивнул.
– Хорошо. Тебе нужна помощь?
– Д-да. Если можно, я хотел бы посоветоваться с коллегами, – запинающимся от волнения голосом пропищал лекарь.
– Обратишься к герцогу Милон… а, дьявол, нет. Обратишься к герцогу Арельскому. А сейчас – все вон!
Комната моментально опустела. Фернан сел на кровать, взял супругу за руку и побледнел сам. Рука Флер была смертельно холодной.
– Я опять всё испортил, да? Флер, вернись, прошу. Ты нужна мне. Клянусь, никогда больше не обижу тебя. Мне так жаль… так жаль, – наклонившись, он коснулся её холодных губ, шепнул – Флер, вернись ко мне, солнышко. Дай шанс всё исправить.
Как случилось, что он довёл её до такого состояния? Что на него нашло? Может, он и, правда, способен лишь уничтожать всех, кто его любит? Король встал, подошёл к окну. Он  смотрел в тёмное небо, пытаясь найти ответы. Флер, его королева, не желала возвращаться к нему. Не желала прощать. Что будет, если она не вернётся? Короля передёрнула нервная дрожь. Он даже думать об этом не хотел. Без неё в его жизни останется только такой же мрак, который сейчас неотвратимо пожирал остатки дня. Беспробудный тяжёлый ужасающий, всё пожирающий мрак…
Он вернулся к кровати Флер: