Железное сердце. Книга 2. Тайна замка Морунген

— Нет, говорить вам пока не буду, — он отрицательно качнул головой. — Ваши мысли написаны у вас на лице, как чернилами на пергаменте. Вы можете невольно выдать посторонним наш замысел. Мне же нужен хоть один беспристрастный, но зоркий человек в моем окружении, которому не будут уделять много внимания.
Этими словами он и заинтересовал, и невольно обидел меня. Вот и определилась моя роль на приеме. Наблюдатель, которого не будут замечать. А он еще и продолжил:
— Присмотритесь к гостям, и к девушкам, и к их отцам. Ваше мнение для меня очень важно.
— Вы обещали рассказать, какие девушки вам нравятся, — сухо заметила я. — Иначе как я могу оценивать их? Мне же нужно знать, как угодить вам.
— О, мои вкусы не играют никакой роли. Просто наблюдайте, составьте свое мнение.
— Я вас не понимаю, Август, — призналась я со вздохом. — Мне все время кажется, вы испытываете меня. Или не доверяете до конца. Умалчиваете, недоговариваете…
— Вы давно прошли все испытания, Майя. И вам я доверяю больше, чем самому себе.
Я вздохнула, закатила глаза и покачала головой, показывая, что своим признанием он озадачил меня еще больше. Но сюрпризы на этом не закончились.
— Если вы отдохнули и насытились, предлагаю еще одно развлечение, — сказал Август. — Поднимемся на крышу. Оттуда открывается чудесный вид, и там есть несколько удивительных флюгеров. Помнится, я давно обещал сводить вас наверх.
— Рада, что вы вспомнили о своем обещании.
— Тогда идемте, пока не стемнело. Покажу вам небесных чудовищ Жакемара.
На крышу можно было попасть через нежилую восточную башню. Август отомкнул крепкую дубовую дверь ключом и пояснил:
— Я запретил слугам ходить наверх. И без того довольно болтовни о привидениях и проклятьях.
От такого загадочного пояснения мое любопытство еще больше разгорелось.
Внутри башни стояла плотная мгла. Ее пронизывали редкие оранжевые иглы вечернего света, которые проникали внутрь через бреши в кладке.
Перил не было, приходилось держаться близко к стенам из пористого камня. За краем лестницы была пустота — словно колодец. Чем выше мы поднимались, тем глубже он становился.
Ступени поскрипывали и шатались. Каждая ступень имела свою форму, поэтому следовало смотреть, куда ставишь ногу. Лицо щекотала пыль. Высоко в стропилах возились летучие мыши. Запах стоял затхлый.
Мой спутник заметил, что я робко жмусь к стене, и взял меня за руку, чтобы я не боялась. Подъем пошел веселее. Но, миновав с пяток пролетов, я сильно запыхалась, пришлось несколько раз останавливаться, чтобы отдышаться. Икры начали болеть.
Август терпеливо ждал. И тут я, наконец, поняла, в чем заключается преимущество механического сердца перед живым. После крутого и быстрого подъема дыхание полковника нисколько не сбилось, ритм шестеренок ускорился лишь самую малость. Он шел, как автомат, ровно, легко, и, если бы не я, мог бы взбежать наверх без остановки.
Лестница закончилась невысокой дверцей; снаружи доносился крик ворон, позвякивание и шелест. Август вставил ключ в скважину и со скрипом повернул несколько раз. Дверь распахнулась, в лицо повеяло прохладой. Мы вышли на крышу.
От непривычного вида кружилась голова и подрагивали колени. Я сделала несколько неуверенных шагов к парапету; впереди и внизу открывался удивительный мир. От ощущения высоты и бесконечной дали моя душа наполнилась восторгом вперемешку с испугом.
Здесь было очень много неба. На востоке оно было густо-синим, пугающим. Там уже подступала ночь. На западе горела оранжевая полоса, раскаленный диск солнца почти касался горизонта.
Поместье лежало внизу, как настольная игра — подобные недавно вошли в моду в столичных салонах. Лабиринт напоминал коробку для рукоделия со множеством отделений, выложенных темно-зеленым бархатом. Осторожно перегнувшись через парапет и вглядевшись, я нашла знакомые скульптуры, фонтаны, гигантское механическое сердце в центре. Его бронза, тронутая последними лучами, ярко блестела.
В чаще за поместьем я даже различила остроконечную крышу «Логова кобольдов» — лесной беседки, подле которой нам с полковником довелось попасть под обстрел.
Когда я устремляла взгляд вниз, у меня холодели и потели ладони, а внутри словно натянутая струна звенела. Хотелось лечь и накрыть голову руками. Я отпрянула от парапета и зажмурилась. Август понял мое состояние и успокаивающе положил ладонь мне на плечо. Ладонь была тяжелой, жесткой, и давала чувство устойчивости. Он сам весь был как глыба, как якорь.
— Смотрите вперед, Майя, не смотрите вниз, — посоветовал Август.
Я кивнула и последовала его совету. От панорамы захватило дух; я всматривалась в нее с жадным любопытством.
На востоке до самого горизонта — леса, а там, где темное небо соединяется с землей, проступают очертания гор. На западе среди деревьев пламенеют красные крыши фермерских домиков, тянутся лоскутки полей и огородов, и горят в закатных лучах шпили ратушной башни Ольденбурга.
Подул ветер. Я запрокинула голову под его напором. Прохладный, пахнущий вечерним сосновым лесом, он срывал с плеч шаль, трепал пряди и остужал щеки.
Какой огромный и прекрасный мир! Я хорошо знала лишь небольшую его часть, и как же мне захотелось побывать там, дальше, за линией горизонта, за горами! Подобное чувство приходило ко мне, когда я стояла на пирсе причала в столице…
«Ничего! — сказала я себе, как говорила всегда. — Жизнь моя только началась. Все будет, все впереди!»
Я оглянулась на Августа, чтобы поделиться с ним своими мыслями, но передумала. Он тоже смотрел за горизонт, но лицо его было вовсе не радостное, и взгляд у него был странный. Не мечтательный, напротив: оценивающий, сосредоточенный. Он смотрел на свои владения и что-то решал в уме. И решения эти не доставляли ему радости.
И неожиданно подумалось: случись такое, что придется выбрать — объездить мир, или провести всю жизнь рядом с наместником, здесь, в этом замке — как я поступлю? И не буду ли я в любом случае жалеть о принятом решении?
Странные мысли лезли в голову на этой головокружительной высоте.
— Что это за шум? — спросила я, осознав, что постукивание и хлопанье стали громче.
— Флюгера и небесные чудовища Жакемара, — ответил Август. — То, ради чего я привел вас сюда. Смотрите, — он сделал шаг в сторону, и я повернулась. Дальняя панорама так поразила меня, что я даже не обратила внимание на чудеса, которые прятались на крыше замка Морунген. Теперь я увидела их и онемела от изумления.
Как и все прочее в этом замке, крыша оказалась странным местом. Изломанная, со множеством коньков, надстроек, закутков, переходов, лесенок и дымоходов. Они образовывали лабиринт не менее сложный чем тот, что раскинулся внизу.
Парапет украшали химеры, горгульи, и разные невиданные животные. Изваяния были заляпаны птичьим пометом, потрепаны дождем и непогодой. Они сидели, сгорбившись, раззявив пасти водостоков. Каменные скелеты возвышались между ними, как стражи.