Уездная учительница магии
К моменту, когда я вышла из коттеджа, у меня окончательно испортилось настроение. Секунду поколебалась: срезать или нет через двор, мимо проклятого каштана? Выбрала дальнюю дорожку: не годится промочить ботинки в траве.
Однако когда я явилась в школу, в коридорах было еще пусто, и в учительской никого не было, кроме истопника Виктора, который мрачно выгребал угли из камина.
— Доброе утро! — весело поздоровалась я с ним. — Спасибо, что подготовили коттедж к моему прибытию.
В ответ Виктор неразборчиво пробормотал под нос. Наверняка вместо устных благодарностей он предпочел бы получить монету за свои труды. Но у меня не было с собой мелочи.
Виктор продолжил возиться у камина, разжигая отсыревшие дрова. У него долго ничего не получалось. Он воровато оглянулся; не заметив, что я наблюдаю за ним украдкой, быстро провел рукой над дровами, и в ту же секунду посыпался сноп искр и загудело пламя.
Черт побери! У него были в руке спички или нет? Уж больно похоже на то, что угрюмый уборщик — одаренный пиромансер, и сделал то, что с таким трудом удается мне — зажег огонь, манипулируя эфирным полем! Интересно, интересно...
Я повернулась к Виктору и посмотрела на него в упор. Он ответил хмурым взглядом, сунул в карман гремящий коробок и вышел вон, хлопнув дверью.
Ладно. Возможно, я ошиблась. Виктор использовал спички.
Впрочем, почему бы уборщику не быть Одаренным-самоучкой? Почти десять процентов людей наделены талантом управлять эфирным полем. Но если не развивать дар с подросткового возраста, толку не будет. Лишь некоторые умеют вслепую использовать свои способности. Раньше таких людей величали колдунами, знахарями, магами, ведьмами… их изгоняли из поселений, а порой и сжигали на кострах.
Впрочем, в этом городишке к Одаренным до сих пор относятся с недоверием.
Надо узнать, не принято ли у них на выходных выбираться на пикники, где на костре вместо колбасок поджаривают ведьму-другую.
Я усмехнулась, размотала шарф, сняла шляпку и подошла к зеркалу на стене, чтобы пригладить волосы.
Своим отражением осталась довольна: карие глаза блестят, на щеках румянец, волосы уложены в аккуратный пучок. Но вчера, когда я предстала перед попечительским советом в этой самой учительской, вид у меня был неважнецкий.
Высокомерный господин Роберваль увидел меня бледной, с синяками под глазами, с растрепанными локонами, в запыленной и мятой одежде. Я и так не красавица; впрочем, моя подруга Анна, любительница эпитетов, льстиво называет мое лицо выразительным, глаза лукавыми, и утверждает, что ямочка на подбородке выглядит «задорно».
Я потрогала подбородок указательным пальцем.
Вряд ли господин Роберваль счел меня задорной и лукавой. Скорее, резкой и упрямой. Но он и сам не отличается хорошими манерами. Лежа в кровати перед сном, я придумала тысячу колких ответов на его реплики. Жаль, они не пришли мне в голову вчера.
Впрочем, я не спасовала перед его высокомерием.
Так держать, Эрика! Случилась первая стычка с господином-мертвые-глаза, но, сдается, далеко не последняя.
* * *
В коридоре нарастал шум: явились школьники. Училось их в школе немного, но они топотали, как табун жеребят, и визжали, как стадо поросят на сто голов. И хохотали, как тысяча дьяволят.
Я начала волноваться. Как-никак мой первый день в роли учительницы. В первый раз буду вести урок самостоятельно, без надзора куратора. Нужно быть уверенной, спокойной, знающей... внушить уважение. Проявлять терпение и выдержку.
Хлопнула дверь: в учительскую вошел господин директор, следом за ним учительницы — жизнерадостная госпожа Барбута и элегантная, синеглазая брюзга госпожа Лотар.
Директор снял цилиндр и пальто, пригладил ежик седых волос, расчесал пальцами бакенбарды, шумно высморкался в клетчатый носовой платок и проницательно спросил:
— Волнуетесь, госпожа Верден?
— Да, — призналась я.
— Вы честны. Это хорошо. Уверен, вы быстро освоитесь.
— Как прошла ваша первая ночь в Крипвуде? — заботливо поинтересовалась госпожа Барбута. — Хорошо спали?
— Как сурок.
— К занятиям успели приготовиться? — со сладкой недоброжелательностью поинтересовалась госпожа Лотар, стягивая кружевные перчатки.
— Конечно.
Почему эта особа невзлюбила меня с первого взгляда? Чем я ей успела насолить? Она скривилась в мою сторону еще до того, как узнала, что я Одаренная.
— Я рассчитывала взять словесность и историю и готовилась к этому весь прошлый год. Но директор выписал из столицы вас, — госпожа Лотар дернула плечом. — Если будете испытывать затруднения, обращайтесь. У меня огромный педагогический опыт. У вас будет чему у меня поучиться.
Она ядовито улыбнулась, и я поняла, что за помощью обращаться к госпоже Лотар не следует ни в коем случае. Если она претендовала на вакансию, то постарается использовать мое отсутствие опыта против меня. Начнет всячески подчеркивать мою некомпетентность. Знакомое отношение.
Задребезжал звонок; топот и крики за дверью усилились, потом стихли.
— Идемте, отведу вас в класс, — сказал господин директор.
Мы шли по длинному тихому коридору; сердце тревожно колотилось у меня в груди, в такт ему стучали мои каблуки.
Директор привел меня к двери, за которой слышался приглушенный гул, и широко распахнул ее.
Гул немедленно стих; захлопали крышки парт, дети встали. От волнения у меня закружилась голова. В классе было тепло и сильно пахло цветами: на столе обнаружилось несколько букетов, лежали букеты и на партах.
— Доброе утро! Поздравляю вас с началом учебного года! — громогласно проговорил директор и замахал руками: — Садитесь, садитесь! Матибор, бедовая твоя голова, спрячь рогатку, пока не отобрал. Крежма! Где твой носовой платок? Используй его, а не рукав! Ивич, еще раз увижу, что рисуешь на парте, угощу березовой кашей...
Он орлиным взглядом оглядел класс. Дети понемногу успокоились. Директор набрал полные легкие воздуха.
— Позвольте представить вам новую учительницу словесности... она же будет наставницей в вашем классе. Госпожа Эрика Верден! — закончил он с бравурной интонацией циркового шпрехшталмейстера. Я бы не удивилась, если бы вслед за его речью прогремели фанфары и аплодисменты.
Но в классе воцарилась напряженная тишина. На меня уставились глаза — блестящие, любопытные, лукавые…
— Госпожа Верден закончила академию Одаренных. Она — сенситив. Знаете ли вы, кто такие сенситивы?
— Да, — дерзко сказал остроносый черноволосый мальчик. — Колдуны. Маги. Так говорит мой папа.
Директор горестно покачал головой.
— Госпожа Верден расскажет вам, кто такие сенситивы. А ты расскажешь это своему папе. Передай, кстати, что я зайду к нему вечером в аптеку — потолковать.