Роза для герцога

— У нас в замке есть лекарь, — герцог решил сменить тему. — Надеюсь, он быстро подлечит твою ногу. Скоро начнётся осенний сезон дождей. Будет обидно, если ты не успеешь присмотреться к северу и изменить своё о нём мнение. Как и я, он не так угрюм и страшен.
— Вы приглашаете меня на прогулку, Ваша Светлость? — Розалин не скрывала своего удивления. Она начала подозревать, что вчера ночью герцога кто-то подменил.
— Будем считать, что да, — ответил он с улыбкой.
Раздался лёгкий стук в дверь.
— Войдите. — Андриан поднялся, собираясь попрощаться, но тут же замер, увидев вошедшую служанку с подносом, на котором стояли заварник, чашки и выпечка. — Я думал, попить с тобой чаю за разговором, — обратился он к Розалин, — но мы, вроде, всё обсудили. Не буду мешать тебе завтракать.
Он оставил её в глубоких раздумьях. Она потянулась к горячей чашке, наполненной терпким ароматным чаем, и сделала маленький глоток. Он жёг, но не обжигал.
— Какой странный день, — прошептала она, беря с тарелки пышный и ещё тёплый рогалик. Его аромат уже густо наполнил комнату и пробуждал голод.
Обещанный Андрианом лекарь навестил её вскоре после завтрака. Седовласый и кучерявый, низкого роста, с небольшим, подтянутым животом, поверх которого дугой изгибались подтяжки, он поставил потёртый кожаный чемоданчик рядом с кроватью и, водрузив на нос пенсне, сказал строго:
— Положите ногу на кровать, госпожа Розалин.
Она сделала, как ей было велено, и с любопытством рассматривала лекаря. На юге их было мало, люди чаще обращались к целителям — хоть это и дорого, зато лечение было быстрым и эффективным. Лекари же вместо магии использовали травы и настойки и порой давали весьма сомнительные рекомендации.
— Аха, — буркнул он, разглядывая распухшую ногу, и осторожно повертел ступню из стороны в сторону. Розалин сжала зубы, чтобы не застонать от боли. — Ну, вправлять не надо. Вывих не сильный. Но месяцок помучиться придётся.
— Как месяцок? Почему так долго?
— А вот так. Сейчас мазью намажем, перевяжем, подушечку под ногу и отдыхать. Буду захаживать к вам, повязку поменять. А вашей Дори оставлю чай обезболивающий. Не переживайте, заживёт, ещё бегать будете.
Розалин кивнула и молча наблюдала, как лекарь достал из чемоданчика узкий отрез ткани и начал туго перевязывать её ногу.
— Меня, кстати, Гарнер зовут. Очень рад, что удалось вас увидеть. Хотя жаль, что при таких обстоятельствах. Но о вас, госпожа Розалин, весь замок гудит. Куда ни пойду, везде ваше имя слышу.
— Да что вы? — Розалин выдавила из себя подобие улыбки. Обижать лекаря ей не хотелось, но сплетням она была совсем не рада.
— Да и Его Светлость не узнать. Давеча он за настойкой успокоительной ко мне пришёл. Я уж думал сляжет опять с горячкой, а он нет, здоров и весел. Думаю, что всё благодаря вам. Правильно говорят, клин клином вышибается.
— И давно с ним эта горячка случается?
— О-ох, давно. С тех пор как семья его, ну, вы понимаете.
Но Розалин отрицательно покачала головой — из слов лекаря она поняла только, что герцог был проклят кем-то задолго до вчерашнего вечера.
— Ну, это вам лучше у него самого спросить… — старичок стушевался и принялся перевязывать её ногу быстрее. — Я человек маленький. Мне в дела господские лезть не за чем.
— Ничего страшного, я понимаю. Да вы не торопитесь так, я допытываться больше не буду.
— Вы не подумайте, я это не из-за слов ваших тороплюсь. В последнее время в Тэнае народ болеет часто, работы у меня полно. Как пить дать, чернокнижник поблизости объявился. Чтоб они все сгорели! Отловить их и сжечь. — Доброе и умиротворённое лицо лекаря неожиданно исказила ненависть.
— Зачем сразу сжечь? — спросила Розалин испуганно. — Разве они не последние маги в Северной половине?
— Последние, пропади они пропадом! Лучше б они сгорели. С ними по-другому и не сладить. Вы их, госпожа, не жалейте. У чернокнижников сердце чернее, чем уголь в вашем камине. — Он ткнул корявым пальцем в сторону не разожжённого очага. — И ведь ни одного артефакта не уцелело. Они если кого попортят, так и не поймёшь, пока чахнуть не начнёт. Да и тогда не вылечить. — Он махнул рукой, мол, дело всё равно гиблое.
— А зачем они это делают? — спросила Розалин шёпотом.
— Да не нужны им причины. Я же говорю, сердце у них чёрное, в нём одна скверна. Э-эх, вот бы на севере тоже рождались элимы, — сказал он с досадой в голосе, и Розалин пробил озноб. — Ой, да вы на меня, госпожа, не обращайте внимания. Это я в шутку. Откуда у нас служителям взяться? Наш Нотрэм только скверной может наградить. Куда уж ему до очищающей магии?
— И верно, откуда в Тэнае элимы, — ответила Розалин сдавленным голосом.
— Так неоткуда им тут взяться… — подытожил лекарь. — Потому и жаль. Что ж, ногу я вашу перевязал. Теперь отдыхайте и ни о чём плохом не думайте. А я к вам попозже ещё загляну.
Он торопливо собрал лекарский чемоданчик, раскланялся и оставил Розалин наедине с её мыслями, которые путались и уводили её обратно к воспоминаниям о странных событиях ночи и утра.
 
Как и обещал господин Гарнер, нога инары заживала медленно. Теперь Андриан частенько заглядывал к ней в комнату, но делал это исключительно для того, чтобы справиться о её здоровье. Разве могла у него быть иная причина?
Утром он приходил к ней на чай, а иногда заставлял слуг приносить в комнату Розалин ужин, и они трапезничали вместе. Он рассказывал ей о Тэнае и о соседних герцогствах и восторженно описывал предгорье Айраса, куда обещал отвезти её, как только она окончательно поправится. Герцога Тэнайского после излечения от горячки было не узнать, и Розалин поначалу с опаской принимала его заботу и попытки наладить отношения. Она держалась холодно, вступала в разговор неохотно и тяготилась компанией Андриана.
Однако он оказался настойчив, и его ничуть не огорчала её показная холодной. Постепенно продолжительность его визитов росла, как и их частота, и к концу третьей недели, когда подходило время снимать повязку с поджившей ноги, Розалин наконец начала терять бдительность.
Герцог и раньше, передавая инаре тарелку с выпечкой, мог позволить себе якобы невзначай коснуться её руки. Но теперь она больше не отдёргивала её испуганно, а лишь смущённо опускала глаза и в тайне от себя самой надеялась, что это прикосновение продлится как можно дольше.
Иногда Андриан брал в библиотеке первую попавшуюся книгу и шёл не к себе в кабинет, а в комнату к инаре. Он как ни в чём не бывало садился на софу и мог часами листать пожелтевший фолиант. Розалин же в это время занималась вышивкой и украдкой поглядывала на него из-под полуопущенных ресниц.
Если раньше внешность Андриана казалась ей угловатой и говорила о его жёстком и бескомпромиссном характере, то теперь герцог ей виделся грациозным и вдумчивым, а от пронзительного взгляда его зелёных, глубоко посаженых глаз сердце иногда замирало у неё в груди. Порой она и вовсе забывалась и смотрела на него с неприкрытым интересом, тогда герцог, отложив книгу, отвечал на её внимательный взгляд и принимался беседовать о погоде или о чём-то ещё менее значимом. Так между ними установился шаткий и совершенно неожиданный мир.