Греховная погибель (ЛП)

— Ну и что? Почему из-за этого он меня отшил?
— Малышка, ты наполовину ангел, и влюбилась в него, когда он был демоном, ищущим искупления. Теперь, когда его истинное «Я» свободно, всякая надежда потеряна. Может, он боится, что ты не простишь его за то, что он. А может, старается простить себя.
Я киваю, кромсая пальцами кусочек хлеба на мелкие кусочки.
— Господи, надеюсь, ты прав. Я знаю, что она хочет его… а если он хочет её…
Нико накрывает ладонью мою руку.
— Если да, он дебил. И не заслуживает тебя, человека, Нефилима или чем бы ты там ни была.
Я слабо улыбаюсь.
— Напомни-ка, почему я не влюбилась в тебя?
Нико тоже улыбается и гладит меня по щеке.
— Ты лишь наполовину ангел, и слишком хрупка для меня.
  
Глава 5
 
Две бутылки вина, и я в хлам. Путешествие в Ад повлияло на меня, поэтому я целую Нико на ночь после того, как он провожает меня в комнату.
— Уверена, что тебе не нужно помочь снять всю эту одежду? — Он игриво шевелит бровями.
— О, милый. — Я легонько шлёпаю его по щеке. — Ты забыл, что я тебя не выдержу?
— Я переоценил твою смертность. — Он лениво улыбается.
— Дай мне знать, как всё пройдёт. — Я закрываю дверь перед его носом, чувствуя себя немного гордой. Нико великолепен. Более чем великолепен. Но он друг, и, похоже, у меня их осталось очень мало. Кроме того, всё, что могло бы произойти между нами, было бы чисто физическим. Его сердце принадлежит другой… той, кто привязала его к морали. Амелии. И я никогда не предам её, хотя никогда с ней не встречалась. Именно из-за неё он здесь, борется за добро. Она поддерживает его связь с человечеством, которую Нико считал утраченной.
Я засыпаю быстрее и легче, чем думаю, и вскоре мне снится перекошенный сон. Ядовитые запахи ароматических свечей смешиваются с приторным ароматом жимолости. Леденящая кровь тёмная вода пропитывает одежду и впивается в кожу холодными когтями. Вспышки яркого света обжигают сетчатку до боли в черепе. Я не могу дышать, и каждая попытка закричать заканчивается сильным потоком чёрной воды в лёгкие. Я задыхаюсь. Тону. Ухожу на дно.
А потом приходит боль. Будто меня распиливают надвое. Я чувствую, как ломаются кости, рвутся сухожилия, и отключаюсь от такой боли, только чтобы проснуться в агонии сильнее и снова потерять сознание. Я даже не могу плакать, лишь думаю. Я осознаю, что умираю, и радуюсь. Я желаю, чтобы всё закончилось. Мне нужно освободиться от этой муки. Сестра опечалится, но вновь найдёт счастье. А Легион… поймёт. Переживёт это и двинется дальше.
Меня кто-то хватает за руку и вытаскивает из этих тёмных, ледяных глубин. Кислород. Мне нужен воздух, но я не могу открыть рот. Меня парализует от холода и боли. Я слышу приглушенные голоса, крики, но не могу разобрать, кому они принадлежат. Это похоже на… пение. Даже через опущенные веки, глаза обжигает очередная вспышка света, от которой исходит тепло, напоминающее солнечный свет. Я хочу придвинуться ближе, дать растопить моё замерзшее тело, но нервы закоченели.
Я собираю всю оставшуюся во мне силу, но безрезультатно. Я хочу закричать от отчаяния, но даже не могу заплакать.
Господи… Не хочу умирать. Я беру свои слова обратно. Я нужна сестре. Теперь, когда Бена нет, лишь я у неё осталась. А Сем7ёрка… они так старались уберечь меня. Их жертвы не могут остаться напрасными. И Легион. Я не могу умереть, не сказав ему о своих чувствах… не сказав, что люблю его. Возможно, это для него ничего не значит, но он должен знать, что он и эти последние месяцы значили для меня всё.
Поздно. Свет тускнеет, маня в пронизывающий холод темноты. И я лежу, замерзая и умирая. Никто не придёт. Я умру в одиночестве, как и было задумано. Так же, как и должна была вернуться в тот грязный магазин, прежде чем узнала, каково иметь что-то и кого-то ради чего и кого жить.
Когда просыпаюсь, запутанная в простынях, я рефлекторно протягиваю руку, ожидая почувствовать твёрдое, горячее, мужское тело. Но там никого нет. Подушка такая же холодная, как и во сне. Нет. Это был не сон. А воспоминание.
 
Тёмная вода, взрыв небесного света, эти поющие голоса. Я всё это помню. Но что-то не укладывается у меня в голове. Уриэль хотел вернуть Адриэль, так почему же не забрал её? Зачем оставлять там? Чёрт, зачем оставлять меня там, если собирался использовать меня? Конечно, не только я догадывалась о её присутствии. Я вскакиваю и одеваюсь, мне не терпится с кем-нибудь поговорить. Да, я могу безоговорочно доверять Нико, но он знает примерно столько же, сколько и я относительно любовного треугольника Уриэль-Адриэль-Легион. Разговаривать с Сем7ёркой будет трудно, потому что они неловко себя чувствуют рядом со мной. Поэтому я решила последовать совету Нико и поискать Крисиза. Он Нефилим, как и я, и может быть осведомлён. Знал ли он, что Джошуа — Уриэль? Я так не думаю, учитывая, что его чуть не убили за то, что он связался со мной. Но он знает об ангелах и их мотивах больше моего.
Когда я спрашиваю одного из сотрудников Айрин о местонахождении Крисиза, молодой человек бодро предлагает провести меня в фитнес-зал, который находится под землёй. И под фитнес-залом подразумевался прокаченный тренажёрный зал в стиле «Голд Джим». От стены до стены стоит современное оборудование, больше штанг, чем я могу сосчитать, подвесные груши и гири, а ещё ринг для единоборств. А прямо в центре этого ринга стоит обнажённый, мокрый от пота Легион, дерущийся с Джинном и Тойолом. В отличие от Ли, противники вооружены — Тойол клинком, а Джинн длинным деревянным посохом. Однако огромные кулаки Легиона с таким же успехом можно считать кувалдами.
Через мгновение они замечают меня. Лилит прекращает колотить боксёрскую грушу. Андрас замедляет шаг на беговой дорожке. Феникс опускает штангу, которую жал лежа. И лишь Кейн не пялится на меня, потому что его здесь нет и он, скорее всего, рядом с моей сестрой. Я — ходячий цирк, и никогда прежде не чувствовала себя настолько не к месту, даже когда считала себя одиноким человеком, окружённым сверхъестественными существами. Как будто над моей головой висит мигающая неоновая вывеска, говорящая, что я — приближённая к ангелу, которого они все учатся убивать.
Я чувствую, как Легион впивается в меня взглядом, пока пересекаю зал, направляясь к штанге, где Крисиз укрепляет сломанную руку. Прошло меньше суток, но он выглядит лучше. Опухоль на лице спала, и краски, вроде, вернулись к коже. В отличие от Сем7ёмрки, он не прекращает пялиться, будто даже не удивлён, что я пришла к нему.
— Я ждал тебя гораздо раньше, — замечает Крисиз, замечает мой шок, затем раздражение и добавляет: — Извини. Сила привычки. После того, как всё раскрылось, связь немного усилилась. Нужно научить тебя защищаться.
— А ты можешь? — спрашиваю я, садясь на скамью рядом. Мне хочется обнять его и сказать, как я рада, что с ним всё в порядке, но мы под прицелом слишком многих глаз.
— Да. Это не сложно, и определённо пригодится, когда имеешь дело с ангелами. Как держишься?
Я оглядываюсь. Сем7ёмрка продолжила заниматься своими делами, но с меньшим наслаждением, будто просто прикидывались, а сами подслушивали. Без сомнения, они слышат каждое наше слово.
— Хорошо. Ну, настолько хорошо, насколько возможно. У меня ещё очень много вопросов.
Крисиз фыркает.
— В противном случае, я был бы разочарован. Я рождён Нефелимом. Любой другой в твоей ситуации уже на хер свихнулся.
— Да, — отстраненно отвечаю я. Он и не подозревает, что я изо всех сил стараюсь не развалиться. — Вероятно. Я продолжаю осмысливать ситуацию.
— Ну, дерьмо. Спрашивай о чём угодно. Ты первая в своём роде, но, может быть, я смогу заполнить пробелы.
— Первая в своём роде? — Я хмурюсь.
Крисиз вытирает, мокрый от пота, лоб полотенцем и перебрасывает его через плечо.
— Твой отец — Серафим. Это как супер-ангел, то есть они придерживаются самых высоких стандартов. Ни у кого из них не было потомства с человеком. Но твой парень, естественно должен это знать. Может, стоит попросить его всё объяснить?