Ритмы ночи

— Черт побери! Ты тут возишься со мной, а мог бы приятно провести время с какой-нибудь девочкой в Блу-Спрюс. — Она запустила пальцы в шевелюру и, глядя на Дэниела сверху вниз хитро сощуренными глазами, осведомилась: — Ты почему не женился?
Вместо ответа, он молча взял ее за лодыжку и потянул к себе. Она пошатнулась и чуть не упала, глаза ее округлились от удивления. Молча, они не сводили взора друг с друга.
— Нет, ни за что! — выдохнула, наконец Мэг.
— Да! — проговорил он безапелляционно. Она пристально смотрела на него, стараясь прочесть его мысли, удостовериться, что не ошибается в его намерениях.
— Да! Да! — настойчиво, теперь шепотом повторил он.
Для себя Дэниел твердо решил: прежде чем наступит утро, он будет близок с ней. Сколько он мечтал об этом — нескончаемо долгими зимами на ранчо. Все еще крепко держа ее ногу, он ждал — ответит ли, подаст ли знак. Мэг молчала, не шевелилась. Он ослабил нажим и стал тихонько, перебирая пальцами, продвигаться вверх, потом снова вниз, к колену, будто гладил своих арабских лошадей. Искусство здесь заключалось в том, чтобы, лаская, управлять лошадью, подчинить ее своей воле, не сломив ее духа. А у Мэг тоже есть этот дух, этот норов, и, наверно, потому-то он так любит ее и ждет так долго. Потому-то никогда не просил ее ждать его, остаться в Блу-Спрюс. Что она будет делать? По ее глазам он видел: она хочет, чтобы это произошло, — хочет так же, как он. Ему нужно ее согласие, шаг навстречу с ее стороны.
Мэг сделала этот шаг. У Дэниела пересохло во рту, когда она незаметно взялась за нижнюю кромку черного легкого топика и одним движением скинула его через голову, обнажив полные, прекрасные груди. Нестерпимо хочется прикоснуться, ощутить, как теплое, трепещущее тело оживает под его пальцами…
— Искупаемся без одежды, Ковбой?
— Слушаюсь, Синеглазка! — Не расшнуровывая, он сбросил ботинки и встал перед ней.
Она уже расстегнула пуговицы джинсов и взялась за молнию, но он движением руки остановил ее:
— Я сам!
Раздевать ее — все равно, что распаковывать маленький, дорогой, изящный подарок. Стянув вниз джинсы, она опустилась на колени, и он стал целовать ее мягкий живот. Ногой она отбросила ненавистную одежду, и Дэниел просунул пальцы под резинку тонких, плотно облегающих трусиков и резко сдернул их вниз. Ему показалось, что он оглушен: это прекраснее любого эротического видения — Мэг, теплая, желанная… Всем телом, всем существом своим она говорит ему, что думала о нем и ждала встречи с ним — как и он думал и мечтал о ней.
Он подавил в себе желание положить ее на спальный мешок и соединиться с ней быстро, сейчас. Это жгучее, почти непреодолимое чувство надо унять. Пусть ей будет хорошо с ним, чтобы она отвечала, чтобы испытала радость, наслаждение. Он понял, что ее интимный опыт несравнимо беднее, чем у него.
— Подожди! — шепнул он ей на ухо.
Расстегнул широкий спальный мешок, бережно опустил на него Мэг, накрыл ее обнаженное тело другим спальным мешком. Сбросил рубашку, джинсы, плавки. Потом сам пролез под верхний мешок и, ощутив тепло ее тела, обнял и прижал ее к себе. Голова закружилась. Мэг такая податливая, нежная, гладкая, пахнет какими-то диковинными цветами… Этот удивительный аромат принадлежит только ей, и никому больше… Он поцеловал нежную, теплую кожу у основания шеи, потом ключицу, потом щеку, бровь и стал спускаться ниже, ниже. Дух захватывало; сильнейшее, дикое, нежное желание охватило его. Она покорна его рукам, не сопротивляется, но он ощущает, как неуемный огонь разгорается и в ней. Время будто остановилось. Еще, еще целовать ее!.. Он не может ни о чем думать, сознание подавлено чувственностью.
— Дэниел! — шептала она, обвивая руками его шею. — Дэниел!
Его имя слетало с ее губ на выдохе, еле слышно; полные, горячие груди упруго прижимались к его груди. Уже не владея собой, все более подчиняясь желанию, он двигался вниз, накрыв одну ее обворожительную грудь ладонью, а сосочек другой — губами. Она сладострастно постанывала, слабо извиваясь в его руках, но он крепко держал ее, чувствуя ее вкус, страстно желая ее. Инстинкт подсказывал ему: именно так это у них и должно произойти. Никакой застенчивости из-за того, что в первый раз, никакого смущения. Они пришли к себе домой, встретились после долгой разлуки. Он стал ласкать другую грудь, целовал живот, продвигаясь все ниже, вдыхая ее аромат. Она напряглась немного, как будто не уверенная, как поступить, и он вернулся, обнял ее, снова принялся целовать. Еще, еще… пока не почувствовал, как она тает в его руках, сдается — теперь она позволит ему все…
 
Дэниел сдерживал себя лишь значительным усилием воли. Он любил ее и не желал причинить боль чрезмерной силой собственной страсти. В какой-то момент он даже остановился, дав ей время осознать, что происходит и что должно произойти.
Едва дотрагиваясь, он стал гладить ее спину — от самой шеи до ягодиц, ощущая прелесть нежной кожи, стараясь запомнить, впитать в себя каждый миллиметр этого восхитительного тела, каждый ее звук, каждый сладостный стон… Она, конечно, не останется здесь, в Блу-Спрюс, но сейчас он даст ей столько наслаждения, сколько она пожелает.
Ему показалось, что она уснула. Но вдруг ее пальцы осторожно, пугливо стали ощупывать его грудь. Она провела ладонями по заросшей верхней ее части, по плоским соскам; он улыбнулся. Рука Мэг медленно поползла вниз по его животу — у него перехватило дыхание. Она хочет прикоснуться, узнать его до того, как он войдет в ее тело. И она знает: если попросит его остановиться — он так и сделает, даже если напряжение будет причинять ему неимоверную физическую боль. Дэниелу так нужна разрядка, но он остановится по одному ее взгляду, по малейшему знаку, едва заметному признаку сомнения. Но Мэг не подала знака. Сердце его уже готово выскочить из грудной клетки — он почувствовал ее пальцы…
— О-о!.. — еле слышно, шепотом протянула она.
Дэниел улыбнулся этому удивленному возгласу. Ощущения почти сводили его с ума, но он позволил Мэг закончить свои исследования. Он понял: она хочет, чтобы он вошел в нее, он нужен ей.
У него были женщины, но он никого не любил, хотя почти ко всем хорошо относился. И никогда ничего ни одной не обещал. Ни одна не могла сравниться с Мэг…
Он так боится обидеть ее! Она, должно быть, сожмется, замкнется в себе. Он ведь фермер, имеющий дело с животными, он их выращивает и знает тонкости полового акта во всех его фазах. Ей нужно время — нельзя спешить.
— Мэг! — шепнул он, целуя ее.
— Ммм?..
— Ты можешь остановить меня в любой момент.
— Это несправедливо! — прошептала она.
— Не хочу, чтобы ты боялась.
— Я… не боюсь.
Он помолчал.
— Совсем немного, — выдохнула она ему в ухо.
Он догадался, что она стесняется. Ее тело такое живое, чувственное, так ждет его прикосновений. Она немного боится. Очень хочется, чтобы ей было хорошо. С ней совсем не так, как с другими…
— Нужно лечь на бок, — сказал он ласково, поглаживая ее, чтобы успокоить.
Она подчинилась, посмотрев на него доверчивыми глазами. Он лег рядом, положив ладонь на ее ягодицу.
Он берег ее, и это помогало ему сохранить контроль над своими действиями. Он ощутил, как она открылась вокруг него, ощутил, как нежные, чувствительные мышцы расслабились, позволив ему войти, а затем обхватили его плотным кольцом. Это как агония. Он слышал быстрые, мягкие вздохи, когда мышцы ее замыкались вокруг его плоти.
— О-о-о! — выдохнула она.
Он прикусил губу, сконцентрировавшись на том, чтобы доставить Мэг максимальное удовольствие, и продвинулся дальше — медленно, осторожно, нежно. Она застонала. Теперь, по-настоящему войдя в нее, он крепко взял ее руками за бедра, принуждая принять его еще глубже.
У нее наступил бурный оргазм, она громко вскрикнула. Затем, через несколько секунд, повернулась, вцепившись ему в плечи так, что ногти вонзились в кожу, заставила его лечь на нее сверху и снова войти. Блаженство — полное, наивысшее блаженство… Она вцепилась в него сильнее, чем прежде. Он откинулся назад. Сильные толчки… еще… еще… неустанно продолжался эротический ночной ритм… Она снова застонала — эти глухие, низкие звуки выходили будто из самого нутра. Он прижался щекой к ее волосам и уже не мог себя контролировать. Сейчас он не в силах был бы остановиться, если б даже захотел…