Послушная одноклассница (СИ)

Себе же Оля достаточно быстро заработала место под солнцем.
В королевы не выбилась, но с её мнением считались, да и парня себе отхватила она крутого, сына завуча по математике, сильнейшей учительницы в городе, к которой нереально попасть на репетиторство.
Оля знает себе цену и на мелководье даже не смотрит.
А я для неё навсегда остаюсь в этом самом мелководье.
И вот мамин автомобиль скрывается за поворотом, я глубоко вдыхаю морозный воздух, чтобы привести расшатанные нервы в порядок, и захожу на территорию лицея.
И тут же, прям в это же мгновение моего первого шага, меня крепко приобнимает чья-то огромная рука. Я вздрагиваю, но повернуться посмотреть не успеваю.
Ехидный и самодовольный голос настигает меня быстрее.
— Ну здравствуй, туртушка! Вот и свиделись, а ты переживала.
Опять это отвратительное прозвище.
Этот отвратительный человек.
Эта отвратительная фраза, которая меняет мою жизнь на «до» и «после».
  
4
 
— Чего же ты мне не рада? Когда-то же как собачонка за мной таскалась. Да, конечно, пришлось тебя поискать, ты ж со всех социалок удалилась. Ничего, быстро упущенное наверстаем. Я-то уж смогу тебе все компенсировать! К тому же… ты ведь взрослее, согласие доказать будет легче, и мне уже не будет светить прежнее наказание!
Изверг сжал моё плечо своими стальными щупальцами. А я забыла, как дышать. Он всё-таки появился в моей жизни. Вернулся в неё, как и обещал когда-то.
И вдруг меня со всей силы тянет к земле. Кто-то толкнул Амира в плечо, тот не смог устоять и, падая, зацепил и меня. Точнее не расцепил свои ужасные объятия.
Я прилетела прямо к извергу на грудь. За спиной у меня был небольшой портфельчик, который припечатался в лицо моего мучителя. Я услышала громкую брань.
Но меня тут же выдернули, как клубнику с грядки, и поставили на заснеженную дорожку.
Это был Эндшпиль, точнее Денис Соломонов, мой одноклассник. Отпетый и больной на голову чудак, который и устраивал мне темные, когда я перевелась в лицей из простой школы.
Он и сейчас меня изрядно достает, но реже. Не сравнится с тем, что творилось между нами ещё три года назад. Либо я успела привыкнуть. Психолог говорит мне, что я умею быстро адаптироваться к меняющейся реальности. Но сама я такой способности не замечаю…
Эндшпиль превратил мою лицеистскую жизнь в настоящий, самый заправдашний ад.
Издевался, высмеивал, унижал, придумывал всякие небылицы. Портил мне репутацию и не гнушался кровопийствовать. Глумился, как мог, на что хватало фантазии.
Но другим подшучивать надо мной не давал.
Сколько он мне формы перепачкал, учебников испортил, тетрадок порвал, двоек в электронном дневнике понаставил, которые потом даже учителя убрать не смогли. Взламывать системы Эндшпиль умел и любил уже тогда.
— Мияги, чего это ты тут разлеглась. Батюшки, уже и уединиться невтерпеж? — Будто отряхивая снежинки с моей куртки, сказал Дэн. Голос его был театрально громким.
Меня он никогда по имени не называл. Как прозвал Мияги, так оно и пошло, покатилось. Некоторые одноклассники до сих пор свято верят, что я только Мияги, а не какая не Мия.
Амир уже подскочил на ноги и потянул меня за капюшон с такой силой, что я чуть опять не свалилась на спину. Либо не завалилась на него.
— Эй, грабли свои убрал, и свалил подобру-поздорову! — Эндшпиль ударил изверга по руке, которая держала мой капюшон.
— Ты чё, золотой, совсем оборзел? Думаешь, засел в своём элитном и жизнь выиграл? — Амир толкнул Дэна в ответ.
— А ты золота не видел и решил заграбастать чужое? — В тон ему ответил Эндшпиль.
— Совсем попутал?! — Разъярился Амир.
Слово за слово, и между парнями завязалась потасовка, они толкали друг друга то в плечо, то в грудь. Сыпали уязвленными интонациями, меняли тембры, чтоб слышалось помужественнее и поопаснее.
Эндшпиль даже со всей дури зарядил извергу шалбан в лоб. Тот сразу покраснел, как у рака.
Около нас стали останавливаться. Кто-то вытащил телефон и начал снимать. Конечно, событие века. В тихом, уютном месте, храме учёбы вдруг распустились две боксерские груши и так и манят двух дураков.
 
Под шумок я отошла в сторону. Ещё раз убедилась, что выпала из поля зрения и Амира, и Дэна. И рванула к крыльцу. До него как раз оставалось чуток. А там и лицей, там охрана.
Мне навстречу уже бежали завучи, которых, видимо, предупредили о стычке. Послышались громкие крики, визги, улюлюкания, которые вдруг смолкли, когда завучи наконец пробрались к месту событий.
Мне было на руку, что схлестнулись два моих заклятых врага.
Только Эндшпиль, в отличие от изверга, меня прошлую не знает. Поэтому издевается над такой, какую видит сейчас, в лицее. Незаметную, «необидчивую», неприхотливую. И ужасно терпеливую.
Изверг же знает всё, может стрельнуть всем и сразу попадёт в цель.
Я зашла в лицей и, ни на кого не глядя, прошла в гардероб. Те, кто успел уже прийти, стопились у витражных окон, чтобы посмотреть бесплатное представление.
Публика требовала махича!
Как и всегда бесшумно и незаметно я вошла в класс и прошла к своей последней парте. Парты в лицее стоят по одной, соседей нет, прям всё создано для таких одиночек и интровертов, как я.
Тот, кто хочет успевать в учебе, за последней партой не сидит. Но в моём случае это был единственный выход. Лучше я буду смотреть в спины другим, чем слышать у себя за спиной, как меня обсуждают.
Друзей или хотя бы знакомых за время учебы в лицее я не завела.
Пыталась общаться со всеми или найти подход к каждому, но Эндшпиль пресек это на корню, отвадив от меня даже добряков, которые были не прочь подружиться с новенькой.
Из всей их дружной братвы выбилась одна Маша, с которой мы дружим. Но тайно, так, чтоб другие в классе не узнали. Поэтому для всех и официально: друзей у меня нет.
Класс понемногу заполнился, и я заметила, что прибавилась одна парта. Пока никто к ней не подошел. Занятно… у нас что новенький?
Нет!
Только не изверг. Только не Он!
Его же могли засунуть в класс Оли, в нашем же и так перебор. Пусть это ошибка, пусть не он.
Двух одноклассников, ненавидящих и презирающих меня, будет слишком много для меня одной. Это нечестно!
И тут в кабинет входит наша классная, а за ней вышагивает хмурый изверг.
Все замолкают, ожидая представления. А я скатываюсь со стула под парту, чтобы стать незаметной. Если бы у меня был капюшон, зарылась бы в него с головой, но лицеистская форма не предусматривает такую защиту.
Хочется исчезнуть из этой комнаты, из этого лицея раз и навсегда.
Со всех сторон обложили, жандармы какие-то, два идиота. Изверги, один другого стоит. Один другого краше. И каждый красуется, посмотрите, какой я крутой, я круче.
Ненавижу!!!
  
5
 
Несмотря на все мои ухищрения, Амир меня замечает. И гаденько улыбается. Оскал его для всех становится шармом. Конечно, только появился и уже с главным забодался.
У нас слухи быстро расходятся, со скоростью света. Поэтому не сумевшему отстоять свою репутацию, такому, как я, больше ничего не обломится на этом празднике лицеисткой жизни.
Пускай, осталось вытерпеть всего полтора года. Потом никто никому не сдался. Сухая правда жизни!
Свободная парта стоит второй во втором ряду. Сейчас её переставлять точно никто не станет, урок уже начался. И никакой новенький не сможет нарушить установленный распорядок.
Его представили нам, мы увидели, осмотрели и на том спасибо. Дальнейшие сантименты можно разрешить на перемене.
И вот до перемены я вполне спокойно доживу, но что буду делать в перерыв, ума не приложу. Я и раньше мечтала об уроках, которые идут один за другим, без отдыха и передышки. А теперь… Это желание номер один.
Даже мечта!
После каникул расшаркиваться не принято, и нас просят окунуться в учебу с головой, ведь подготовка к предстоящим экзаменам крайне важна.