Беременна от двоих

– Пожалуйста, это займет пять минут, – в его голосе слышалась такая мольба, что я не смогла отказать. Хотя всё моё естество кричало и требовало немедленно уйти и запереться в комнате, чтобы не видеть никого и не слышать.
– Я слушаю, – сказала, стараясь не смотреть Максиму в его глаза. Утонуть в них прямо сейчас мне казалось верхом глупости. У меня в душе полный развал, я только начала выстраивать заново картину мира, и тут вдруг он со своим очарованием, которое меня уже привело однажды к… Так, Женечка, только не заплачь, пожалуйста.
– Я знаю, что очень виноват перед тобой, – сказал Максим. – И прошу у тебя прощения за то, что случилось.
– Ты не виноват, – сказала я, глубоко вздохнув. – Ты не удерживал меня силой, я задержалась сама.
– У меня другое мнение, но спорить не буду. Я был у тебя дома.
– Что? – Я подняла голову и вонзилась в него взглядом. – Зачем?!
– Затем, что я должен был им объяснить, кто во всем виноват, – четко ответил Максим, не отводя взгляда своих красивых голубых глаз.
– И как прошло? – Мой гневный порыв тут же прекратился, едва начавшись, снова навалилась апатия.
– Неудачно, – ответил парень. – Они молча выслушали меня на пороге квартиры и захлопнули дверь, ничего не ответив.
Я горько усмехнулась, хотя мне совсем не было весело. Напротив, всякое упоминание о том, как поступили со мной родители, вызывало в груди щемящую боль.
– Я пойду, – сказала и попробовала развернуться, но Максим снова уцепился за мою руку.
– Останься, пожалуйста.
– Зачем? – Равнодушно спросила я. Кто бы только знал, чего стоило мне в тот момент делать вид, что его просьбы меня не интересуют, а присутствие рядом не будоражит кровь! 
– Ты… Мне очень нравишься, Женя, – тихо сказал Максим. – С того дня, как мы не общаемся, я места себе не нахожу. И каждый день мечтаю о том, чтобы мы с тобой снова… начали разговаривать, – подобрал он-таки правильную формулировку. Мог бы сказать «встречаться», но ведь между нами, по сути, ничего и не было. Подумаешь, поцеловались однажды. Да, это было для меня настоящим откровением, но дальнейшие события всё это перечеркнули жирным чёрным крестом.
– Прости, Максим. Но я… не могу, – сказала я. Мягко вытащила его руку из своей и шмыгнула в дверь подъезда. Промчалась на свой этаж, добежала до комнаты, с трудом открыла её, едва попадая ключом в замочную скважину, а уже внутри, закрыв за собой дверь, упала ничком на кровать и разревелась. Мне стало себя невыносимо жаль. Мало того, что без родителей и привычной жизни осталась, так теперь ещё и, кажется, отшила парня, который мне безумно нравится. Я ревела в подушку, не опасаясь испортить наволочку косметикой, поскольку у меня её и не было. Зачем краситься? Чтобы выглядеть красивее, но для кого стараться? Для себя? Я не видела в этом смысла, а мнение окружающих тогда меня совсем не интересовало.
Только вот Максим… Ну какая же я дура! Но долго упиваться собственным горем не пришлось. В дверь комнаты постучали. Я, подавив очередной приступ рёва, оторвала лицо от спасительной подушки (чтобы не слышал никто, как мне грустно теперь) и спросила хриплым голосом:
– Кто там?
В ответ тишина. Я замолчала и стала ждать. «Тук-тук-тук!» – прозвучало тихо, но настойчиво.
– Пока не скажете, не открою! – Заявила я. Мне мама с детства внушила одну прописную истину: открывать лишь тем, кого знаешь. Остальным – нет, даже если станут представляться… да хоть президентом страны!
Снова тишина. Что за странная игра?! Я встала с кровати, на цыпочках подошла к двери и, приложив ухо, стала слушать. Снаружи тишина. Только слышны где-то вдалеке голоса. И вдруг мне прямо в ухо: «Тук-тук-тук!» Так громко показалось, что я отпрянула от двери.
– Уходите или вызову полицию! – Крикнула я. Становилось уже страшновато.
«Тук-тук-тук!» – прозвучало мне в ответ. И тут я не выдержала. Схватила со стола большой кухонный нож, которым Лидка строгает салатики, и, крепко держа его в руке, заодно замахнувшись, потянулась к замку и повернула его. Стоило полотну раскрыться, как на пороге показался… Максим. Увидев меня, зареванную, бледную, с поднятым ножом, он белозубо улыбнулся и сказал:
– Прости, что напугал.
– Ты? Что тебе нужно? – Сказала я, стеснительно опуская руку. Нож быстренько положила на стол позади себя, чтобы не позориться. Мания преследования развилась, понимаешь.
Вместо ответа Максим шагнул в комнату, сграбастал в объятия, крепко прижал к себе и властно приник своими губами к моим. Секунду спустя, поняв, что я не пытаюсь сопротивляться и брыкаться, проник мне в рот языком и начал осторожно проводить там, пытаясь найти мой язычок, который испуганно забился подальше. Но чем дольше длился поцелуй, тем смелее становился. Пока, наконец, наши языки не встретились, и я уже не сдерживалась больше: отпустила себя на волю Максима.
Он был очень нежен со мной. Таким я запомнила свой первый раз с парнем. Купалась, словно в розовых лепестках, ощущая его ласковые, осторожные, нежные прикосновения. Они возникали повсюду, и на моем теле не осталось за эти три часа, что мы провели вместе, ни одного местечка, где Максим не побывал бы своими тонкими пальцами, губами или языком.
Боже, как же я стеснялась в самом начале! Мне казалось, что потеряю сознание, если он увидит меня обнаженной. Но парень не пытался грубо пялиться или даже просто рассматривать. Когда мой лифчик, умело расстегнутый его рукой (он сделал на спине какое-то неуловимое движение ладонью, и предмет моего интимного гардероба раскрылся, словно по мановению волшебной палочки), стал сползать с рук, моё сердце выбивало бешеную барабанную дробь.
Ведь мою грудь прежде не видел ни один мужчина на свете. Да и женщин было всего двое – моя мама и педиатр в поликлинике, которого я посещала довольно редко. Вот то, что у меня находится ниже, наблюдали два человека: одна дама пенсионного возраста и один мужчина лет сорока. Но я его не воспринимала как представителя своего пола. Это все-таки был доктор, гинеколог – нас после зачисления в университет всех заставили пройти медкомиссию. А та женщина осматривала меня, когда я училась в школе.
И тут вдруг мои самые интимные места оказались полностью раскрыты перед почти незнакомым человеком, не имеющим ни малейшего отношения к медицине! Но Максим… ах, каким же чудесным он был в тот вечер! Поднял меня на руки, отнес на кровать, уложил, затем задернул шторы, выключил свет, создавая приятный полумрак и попросил шепотом закрыть глаза. Я послушно сделала это, и мне так действительно стало спокойнее. Ведь если не видишь то, что может напугать, значит, его вроде бы как и нет.
Когда вокруг меня стало темно, я полностью смогла наконец погрузиться в патоку прикосновений, которыми Максим щедро награждал меня. Теперь, когда мой сексуальный опыт позволяет сравнивать, я могу сказать: он действовал очень умело. Больше того, становится понятно, что у него и раньше были девственницы, иначе откуда бы ему знать, как с ними правильно обращаться?