Огненная Лилия для дракона

- Вроде, да, но уверенности нет, - пожал могучими плечами Скилур.
- Тогда опасаться нечего: в эту пору волки смирные, - отмахнулся отец, похоже, не желая менять планы, поскольку именно туда мы и собирался.
- Волки - да, но не те, кто принимают их облик, - покачал головой егерь, - сдаётся мне, что следы принадлежали оборотню, а если это так, то неподалёку могут быть и остальные, так что имейте ввиду.
- Спасибо, Скилур, мы учтём, - кивнул отец, - а сейчас-то что стряслось?
- В дальнем ущелье местные видели горного тролля, говорят - огромный гад, так что попытаемся задержать незваного «гостя», пока не прибудут драконы: без них, боюсь, не справимся. Ну, бывайте, пора мне.
При упоминании о драконах, душа радостно запела. Летать - вот что мне хотелось не меньше, чем научиться управлять силой при помощи магии, но если последняя мечта когда-нибудь, но всё же могла исполниться, то первая, так и останется несбыточной навсегда.
- Скилур, может, наша помощь нужна? - спохватился отец, когда тот уже тронул поводья.
- С драконами мы мигом справимся, а они уже в пути, так что не переживай! - крикнул егерь удаляясь, и спустя минуту о нём напоминала лишь пыль, оседавшая на дорогу.
- Давай вернёмся домой, - попросила я, - не хотелось бы встретиться с тем, чьи следы видел егерь.
- Марфа житья не даст, если вернёмся с пустыми руками, - покачал головой отец, рассматривая облака, закрывающие вершины гор.
- Пап, зачем она тебе? - не сдержалась я, задав давно мучивший меня вопрос. - Мужик ты у меня видный. Как тебя угораздило жениться на этой…?
- Тянет меня к ней, окаянной, - нахмурился отец, - вроде, когда уезжает на пару дней на ту же ярмарку или к сестре - отпускает, думаю, ну вот, приедет - выпровожу со всеми пожитками, а приезжает - слова не могу ей сказать поперёк, и всё начинается сначала.
- Как-то странно это всё, не находишь? Словно… - я запнулась, зная, что отец не сторонник того, о чём хотела сказать, но и молчать уже не могла, - словно здесь замешана магия. Вдруг это какой-то, как его… приворот?
- Начиталась книжек из материнского сундука, теперь вот всякая чушь начала мерещиться! - яростно сжав кулаки, выкрикнул отец, да так, что конь под ним заволновался. - Права была Марфа, надо сжечь его было, вместе со всем содержимым, но я дал слово твоей матери…
- Опять Марфа! А, может, она и хотела его сжечь только из-за того, чтоб не раскрылись её тёмные дела, ведь в маминых книгах много об этом рассказывается? - тоже неосознанно перешла на крик, хотя, лучше бы промолчала.
Глаза отца пылали фанатичным блеском, подтверждая мою догадку, но, в таком состоянии, зная по личному опыту, с ним разговаривать уже было бесполезно.
Ударив коня по крутым бокам, отец пустил его в галоп, не желая меня слушать, из-за чего в душе ярким пламенем вспыхнула обида. Умом я понимала, что если всё так, как подозревала, то его вины в подобном поведении нет, но ничего не могла с собой поделать. Лишённая материнской любви, я искала отцовскую, но в такие минуты больше всего хотелось остаться одной. Не зря говорят, что тот, кого мы любим больше всего, способен не только нас осчастливить, но и причинить самую сильную боль, иногда даже словом, или наоборот, его отсутствием.
Утерев выступившие слёзы рукавом рубашки, я вздохнула, собираясь с силами, и направилась следом за отцом, дав самой себе зарок, что пока не будет веских доказательств, к этой теме возвращаться не буду.
Горы, громадными великанами, возвышались в паре сотен метров впереди, заставляя каждый раз, когда я находилась неподалёку, чувствовать себя ничтожной пылинкой по сравнению с ними, но сегодня меня мало это волновало. Гораздо больше я переживала за то, что следы от лошадиных копыт, с характерным сколом, чётко вели туда, куда нам не советовали соваться. Да, именно в Чёрных скалах мы собирали самые большие урожаи цветочной росы, но не ехать же сюда, когда эти места облюбовал оборотень. Мне бы вернуться обратно, но сама мысль, что я оставлю здесь на произвол судьбы единственного дорогого мне человека, была невыносима.
 
Глава 2
Капли росы то и дело скатывались с травы и листьев на землю, искрясь и переливаясь в лучах утреннего солнца, добавляя окружающей природе очарования. Тёплый ветерок, ласково касаясь волос, теребил выбившиеся из косы локоны, щекоча шею и щёку...
Вроде всё как всегда, за одним единственным исключением - вокруг царила тишина. Не было слышно ни пения птиц, ни переругивания белок в кронах деревьев. Не всхрапывал в отдалении лось или кабан, даже мыши и те куда-то запропастились, отчего страх ледяными щупальцами начал сжимать сердце, напоминая о недавнем предчувствие.
Направляя Буланую вверх по тропе я не переставала оглядываться, прислушиваясь к каждому шороху и даже принюхиваясь, поскольку в утренней свежести явственно ощущались различные запахи, но звериного среди них не было. Я бы может и расслабилась, списав всё на разыгравшееся воображение, но кобылка тоже вела себя не спокойно - фыркала, прядая ушами, жалась к каменистой стене, подальше от зарослей, росших густой стеной вдоль утёса.
До поляны, на которой росли древесные исполины с кроваво-красными цветами, упругими лозами обвивающие их старые ветви, оставалось не больше двадцати метров, когда я услышала тихое рычание и яростный отцовский рёв, эхом пронёсшийся в горах. Сердце ухнуло в пятки, а руки затряслись от страха и напряжения. Ударив пятками по бокам Буланой, перепуганной не меньше моего, я попыталась заставить её скакать на поляну, но вместо этого, встав на дыбы, она скинула меня, и бешено тараща глаза, помчалась в противоположную сторону.
Приземлившись прямёхонько в кусты, смягчившие моё падение, я, ругаясь сквозь зубы, выбралась на тропу, и, зажав в руке подаренный отцом кинжал, побежала на звук борьбы.
Страх уверенно сменился всепоглощающим ужасом, когда вместо рычания и криков вновь воцарилась тишина. Чувство самосохранения настойчиво пыталось повернуть меня обратно, убеждая в бессмысленности моего поступка, но я мчалась вперёд, гоня прочь назойливые мысли.
За поворотом взору открылась обширная поляна, заросшая пожелтевшей травой, и я на миг остановилась, чтобы перевести дыхание и осмотреться. Высокая каменная стена с одной стороны, густые заросли с другой и крутой обрыв, на дне которого бурлила горная река, несущая свои воды в долину, с третьей. В центре поляны возвышались те самые деревья, увитые страстоцветами, и именно там, придавив отца к земле, стоял огромный зверь, напоминающий волка.
Подобное существо я видела впервые, но слышала о них предостаточно, чтобы понять - шансы благополучно выбраться с этой поляны стремительно падали, приближаясь к нулю. Вот только расставаться с жизнью без борьбы не собиралась.
Как ни странно, страх начал отступать, сменяясь холодной решимостью. Видимо, прав был отец, утверждая, что осознание проблемы - это как минимум половина успеха, другую же его половину составляли приложенные усилия. Но, с чего начать, я и понятия не имела.