Другой выбор

Я устала. Мне надоело разбивать кулаки о закрытые двери.
Всю свою жизнь я вынуждена была наблюдать печальный взгляд приёмного отца, сто процентов считающий меня своей карой небесной. И видела, как зло ухмыляется мама, наградившая отца нагулянным ребёнком. Она явно думала, что заслуженно наказала его.
А как же я? Почему наказана я?
Я никому из них не нужна.
Каждый день я отчаянно пыталась вписаться. Я стремилась к ним. Я подражала им во всем. Я меняла себя, ломала изнутри и снаружи, пытаясь стать тем, кем никогда не являлась.
Дэвис.
Да, меня занесло в процессе. Да, я сшила себе образ шлюшной стервы. Но кому какое дело, правда?
– Ты мне не сестра! – Эти слова Маркус произносил каждый раз, когда я обращалась к нему. Каждый раз, когда нуждалась в нём – в брате, в поддержке, в опоре.
Но снова и снова я натыкалась на вилы – достаточно было его взгляда, чтобы я почувствовала себя ничтожеством. Маркус навсегда оставил шрам на моем сердце – ему я тоже не нужна.
Я привыкла, адаптировалась, замкнулась. Почувствовав угрозу, я не побежала к ним. А смысл? Они бы все равно мне не помогли. Я решила справиться самостоятельно.
И я справилась! Как смогла, так и защитила себя! И чхать я хотела, что какой-то адвокатишко призывал меня признать свою вину!
Я. Ни в чём. Не виновата.
Я. Я. Я. Везде только я. Одиночество.
– Могу я быть с тобой откровенным? – спрашивает мужчина в форме, сидящий напротив меня. И тут же, не дожидаясь моего ответа, продолжает. – Я думал, что сегодняшнее утро будет таким же добрым, как и предыдущие, но нет. Знаешь, почему моё утро испортилось?
Я закусываю губу. То, что он говорит о моём появлении, ясно, как и то, что лимон жёлтый и кислый. И его лицо как раз выглядит так, словно я заставила съесть эту кислятину.
– Меня не волнуют причины, по которым ваша жена не дала вам с утра, – фыркаю я. Раз он так открыто заявляет, что я испортила ему расчудесное утро, то, полагаю, я тоже могу пересечь эту черту.
Лицо шерифа сильнее сморщилось. Он кивнул, словно только этого от меня и ждал.
Как он там себя назвал? Мистер Перри Росс? Чудненько.
– Ты понимаешь, что только что усложнила мне жизнь?
Я хмыкнула. Будто мне не пофиг?
– Не волнуйтесь, я не собираюсь больше… – я не могу это произнести, – вытворять… нечто подобное…
– Это хорошо. – Его губы превратились в одну сплошную линию.
Я прищурилась, закусив язык.
– Если, конечно, меня не спровоцируют. – Щелкнула пальцами, пару раз моргнув.
Мистер Росс нахмурился еще больше. Ого. А я думала, что дальше некуда. Такими темпами его лицо превратится в одну сплошную и жирную точку.
– Салли, – шериф отложил документы, что я отдала ему с утра пораньше, опустил руки на стол, скрестив пальцы, – почему ты решила перебраться в наш городок? Насколько я понимаю, ваша семья достаточно обеспеченна, и ты могли бы спокойно разместиться в Майами. Почему сюда?
Я съехала на стуле, закинув ногу на ногу. На мне простые кеды, широкие джинсы-бойфренды, темная майка, поверх которой чёрная кожаная куртка.
Собиралась ли я объяснять ему всю сложность своей ситуации? Рассказать ему о своих взаимоотношениях с родными? Я растянула губы в вызывающей улыбке.
Ха, очень смешно.
– Безумно соскучилась по своей бабуле, – усмехаюсь я, приподнимая правую бровь. – Она у меня такая душка, не правда ли?
Ага, именно поэтому она пыталась меня убить, стреляя из игрушечного пистолета.
Шериф ничего не ответил, лишь постукал пальцами по папке с моими документами.
– Здесь написано, что ты не закончила школу.
– Ага, было как-то не до этого.
– Ты ведь понимаешь, – шериф отклонился на спинку своего кресла, – что такая статья навечно бы закрыла тебе допуск в общество, не будь у твоего отца – приемного, если не ошибаюсь – столько денег.
Я слегка раздула ноздри, задрав голову.
Вот козёл!
Я стиснула челюсть. Да, статья, по которой меня на год упекли в колонию, вполне ощутима. Это вам не штраф за неправильную парковку, но все же…
Никто не смеет упрекать меня в этом!
– Мне плевать, что вы там считаете! – резко отвечаю я, чувствуя, как к горлу подступает колючий ком. – Я не социально опасный преступник, иначе бы меня не выпустили по УДО, даже если бы мой приёмный отец управлял этой страной. Раскройте глаза шире и прочитайте статью ещё раз!
Шериф поджимает губы. Ему не нравится моя дерзость. А я не собираюсь отмалчиваться. Думаю, после случившегося каждый понимает, что я не позволю себя обижать. И я никогда не остаюсь в долгу.
Я окидываю его кабинет быстрым взглядом, останавливаясь на фотографиях. Прямо передо мной висит фотография девушки примерно моего возраста. Светлые волосы, прямой пробор, улыбка во все тридцать два зуба – она хорошенькая.
Теперь настала моя очередь кривиться.
– Ваша дочь? – спросила я, указав пальцем. Шериф напрягся.
Я поспешно встала, обошла стул, стиснула его спинку.
– Она ведь папина девочка, правда?
Мистер Перри нервно сглатывает, но не пытается меня заткнуть.
– Уверена, вы бережёте её, как зеницу ока, но все же… – я сделала небольшую паузу, оголив свои острые зубки. – В жизни всякое бывает… Я вот преступница, которую надо изолировать об «приличного», – я делаю кавычки в воздухе, – общества. А ваша дочь чиста и невинна. – Я сильнее стиснула деревянную спинку, пропуская через свое тело вибрацию. – А что если какой-то мудак вдруг захочет её?
– Довольно! – Шериф ударил кулаком по столу, желая, чтобы я заткнулась на фиг. А я и не собиралась продолжать. Я уже сказала все, что хотела, слегка подковырнув его правильную душонку. – Сядь обратно.
Я плюхнулась на стул, чувствуя удовлетворение. Вот и поговорили.
– Мисс Дэвис, – шериф клацнул зубами, – я должен дать гарантии школе, что вы будете вести себя прилично и не доставите никаких проблем.
Что, конечно, он сделать не может. Я видела это в его взгляде.
– Еще я должен предоставить вам общественные работы.
Какого хрена? Какие ещё общественные работы?
– В нашем городе небольшой выбор, поэтому я не могу сходу дать вам задание. Я должен подумать об этом.
Уверена, если приглядеться, можно заметить, как из моих ноздрей вырывается пар.
– Можешь быть свободной. Через час начнутся занятия в школе. Я позвоню им и сообщу о твоем переводе.
Я осталась на месте.
– Что-то ещё? – насторожился шериф.