Не родной папа

— Ладно-ладно, не заводись. В течении часа подъеду, пойдет? — За что люблю их, что по интонации понимают, когда шутка, а когда юмор надо отложить в сторону.
— Да, пойдет, спасибо.
— Но ты, прям, меня заинтриговал.
— И еще, давай Егора не будем ставить в известность? Ничего страшного не произошло же, а он беситься будет, что его я его сестру фактически споил.
— У вас что-то с ней есть?
— Нет, ты что! Так, нужна была маленькая помощь, чтобы разговорить другого человека. Они перестарались.
— Что у тебя происходит, Вал?
— Потом расскажу, Ром, сейчас просто выручи.
— Окей.
Рома отключается, я иду на кухню. Девушки хихикают, о чем и смотрят вдвоем на меня. Когда успели только так спеться?! Варя поворачивается к Еве, какие-то знаки ей делают и обе начинают снова хохотать. За стол сажусь спокойно и ем чебурек в форме… ежа?
— Вы ничего не курили?
— Неа, — сидят напротив и смеются. Пустая бутылка на столе возле раковины. Сам же попросил Варю, а теперь жалею.
Ева другая сейчас. Не боится смотреть в глаза, смеяться, шутить даже. Как будто маску сняли с нее, но вряд ли надолго. Говорим ни о чем. К запаху гари даже привык.
Рома приезжает минут через сорок. Специально поднимается, чтобы посмотреть, что у меня тут происходит. Не хотел их ставить в известность. Рома тактично не задает лишних вопросов, хотя знаю, что завтра позвонит и выпытает, почему у меня живет молодая девушка и ребенок. И почему я, черт возьми, ничего никому не сказал.
— Ромочка, ты, что мой водитель сегодня? — Варя обувается и хохочет.
Рома усмехается и смотрит на меня. Вскидывает бровь и поджимает губы. Мне, как и ему, смешно, с пьяной Вари. Она бесподобна.
— Твой, твой, давай, одевайся скорей.
— Да, сэр. — Покачиваясь, держится за его плечо.
Они, наконец, оставляют нас и уезжают. Теперь о Варе я могу не беспокоиться.
— Ева, может, ты спать пойдешь? Я уберу тут все. — Без Евы она становится как будто оголенной. Смотрит в одну точку. Потом хмурится и прикрывает глаза, рукой держась за столешницу. — Вот черт. Давай, пошли. Еле стоишь на ногах. — Обнимаю ее за талию. Такая худенькая. Откормить ее надо. Девушка обнимает меня за шею, держась, чтобы не упасть. Так и идет с закрытыми глазами. Прижимается ко мне и тяжело дышит.
В комнате темно. Оставлю девушку возле стены, свет не включаю, чтобы не будоражить ее нервную систему. Одним движением скидываю покрывало и разворачиваюсь к Еве.
— Иди, ложись, — тихо произношу, чтобы голосом своим не взбудоражить ее.
В темноте только силуэт ее вижу. Сложно понять в каком она сейчас состоянии, поэтому слежу за Евой. Медлит. С закрытыми глазами стоит и дышит медленно.
— Ева, — пытаюсь достучаться до ее сознания.
Девушка вздыхает и резко, будто что-то для себя решила, отталкивается от стены и идет с закрытыми глазами на меня. Между нами всего-то пару шагов. Так быстро приближается, что я не успеваю остановить, а она наталкивается на меня.
Как песок кинетический становится в одно мгновение. В моих руках обмякает и растекается. Так быстро все, что пока ее подхватываю, сам оступаюсь и спиной на кровать падаю.
Руками тело ее придерживаю, чтобы не ударилась, когда приземляться на меня будет. Легкая. Воздух становится густой в темноте. И я тонкую талию в руках сжимаю крепче, чтобы аккуратно с себя снять Еву, а она это по-другому воспринимает. Губы касаются моей шеи и скользят вверх.
Понимаю, что она пьяна, завтра неловко будет. Крепче сжимаю талию, приподнимая и отрывая девушку от себя. Ее глаза стеклянные. Сквозь меня смотрят.
Она губы пересохшие языком облизывает. Почему у меня такое ощущение, что мне яблоко запретное предлагают. Не будет потом рая и спокойствие в душе.
Не отталкиваю ее, но и шаг навстречу не делаю.
Ева опускается на меня сама. Губ касается и целует. Сама. Привкус вина на языке. Я не заставляю. Понимаю, что неправильно это, она девчонка совсем, завтра ей стыдно будет, остановиться надо. Но она такая податливая и приятная. Руки сами тянутся к пояснице и ниже.
Ева вдруг губу резко мне прикусывает и вскакивает с криком.
Следом чувствую, как по ноге скользит что-то бархатное, гладкое и теплое. Тоже на автомате одергиваю ногу, но понимаю, что это Артемида моя. Черт. Она тут откуда?!
Ева залазит в полумраке на комод с другой стороны от кровати и визжит.
Поднимаюсь, ночник включаю и к Еве иду в первую очередь. Боюсь, что у нее сердце остановится от страха.
— Тише ты, не вой, я сейчас уберу ее. — Вздрагивает, когда касаюсь ног.
— Чего она залезла туда? — К нам даже Вовка прибегает. Вот я идиот! А если бы он раньше зашел? — Ой, а чего Артемида тут? — Вовка кивает на кровать, а Ева плачет навзрыд и ищет глазами, куда бы еще повыше забраться. Хорошо, что у меня шкафа в комнате нет. А то я бы не снял ее оттуда.
— Вов, почему Артемида по дому ползает? Я не разрешал открывать без меня!
— Вэлмен прости, я поправлял ей интерьер. — Сразу веселое настроение у ребенка пропадает. И поделом.
— Какой интерьер, Вов!
Ева громче визжит, когда Артемида тихо ползет по моей кровати и скручивается на подушке, где спит девушка.
— Ева, да не кричи ты! Она не съест тебя. — Успокаиваю, как могу, но получается не очень. Надо убрать для начала источник раздражения. — Да она ничего тебе не сделает! Ева, слезь, пожалуйста.
Боюсь оставить девушку в таком состоянии в метре от пола. Координация нарушена, упадет еще. Хуже будет.
— Ууу, выброси ее в окно, тогда слезу.
— Она безопасна. Ты вон, какая большая, а Артемида совсем маленькая. Не съест она тебя. Иди сюда, я сниму тебя.
— Не трогай меня, я никуда не слезу. — Упрямая зараза.
— Ева, это же змея, ей на комод забраться это минутное дело. — “Помогает” Вова.
— Вова, блин, помолчи, — одергиваю подстрекателя, а тот хохочет только. — Ева, спустись, пожалуйста, упадешь, хуже будет потом. Рассказать тебе, какая реабилитация после перелома?
— Убери ее, я слезу.
— Ты спустись. Сядь хотя бы, я унесу ее тогда. — Дышит часто. А я в глаза смотрю. — Если бы мне нельзя было доверять, ты бы не подошла ко мне возле больницы.
Косится на кровать, но опускает руки мне на плечи и аккуратно опускается. На комод садится, ноги поджав. Пальцами чувствую, как кожа ее вибрирует. Как она боится, но хочет доверять. Напоминание о больнице отзываются в ней.
— Вова, скорее всего, просто не до конца защелкнул замок. Я сейчас закрою дверь в комнату, а ты спокойно ложись спать. Артемида больше не выползет. Я сам проверю.