Лик полуночи

– Жена ждет вас домой к завтраку? – спросил Трей в какой-то момент.
– Боюсь, что жена давно покинула меня, – запальчиво ответил он.
Маска Леру уловила движение глаз – застарелое горе, гнев и полуправду.
– Ох, простите.
– Но да, у меня есть планы на утро.
Он быстро рассказал, где находился и что делал с самого начала юбилея. Регуляторы не увидели причин для его задержания, и он умчался по своим делам.
Горничные – во всяком случае, те, которые уже вполне проснулись, – все выразили горячее возмущение, когда их попросили рассказать, чем занимались их хозяева. Кухонный персонал был гораздо более склонен посплетничать, но мало что знал о том, что произошло.
За служащими пришла очередь жены магистрата, которая весь вечер провела рядом с мужем. Последними допрашивали родителей девочек. Трей и Крона поднялись по широкой лестнице на верхний этаж, чтобы поговорить с скорбящей матерью.
Детскую освещала одинокая свеча. Дети в знатных семьях обычно переезжали в собственные комнаты, как взрослые, когда им исполнялось десять лет – по завершении второй пятилетки – обряд инициации, который бедняжка Абелла уже никогда не пройдет.
Каждый предмет мебели в огромной спальне-игровой был уменьшен, чтобы идеально подходить для крошечных рук и коротких ножек. В маленькой кровати, рядом с диванчиком у окна, свернувшись, лежал маленький ребенок. Рядом с ней на полу стояла на коленях ее мать, устремив взгляд темных глаз в противоположный конец комнаты, где стояла точно такая же кровать – пустая.
Изящный мольберт был задвинут в угол, закрывая доступ к книжной полке. На зажиме, прикрепленном к деревянной треноге, безжизненно висела стопка рисунков с потрепанными краями. Еще несколько лежали согнутые пополам на полке, и множество валялось на полу. Обычно Крона не придавала большого значения детским рисункам в детской комнате. В них не было ничего особенного. Но эти… наводили страх.
На каждом изображено одно и то же существо: гуманоид в рваных синих одеждах. У одних были бледные лица, у других – темные, но все покрыты разводами синих клочков. Деспотичный вид, ноги широко расставлены, и чувствуется некая угроза. Пальцы, аномально длинные, заканчиваются острием, как ножи. Рот делит голову пополам, и каждый ухмылялся пастью с неестественным количеством заостренных зубов. Голова покрыта шипами разного размера – рога или вросшие клинки.
Марионетки Тало.
Страшные сказки на ночь.
Тало не мог нарушить границу, в этом можно было быть уверенной. Только его варги пробирались внутрь. Но в сказках все по-другому.
В сказках говорилось, что сам Тало не мог проникнуть в Долину, но он кое-что придумал, намного позже времен Абсолона. Он создал марионеток в Аркензире – временных существ – зомби без собственной воли или желаний. Сосуды, с помощью которых он наводил ужас, сбивал с толку, разговаривал и насмехался. Говорили, что особенно Тало любил выискивать лжецов и тех, кто имел тайные причины стыдиться или бояться чего-то. Поэтому, испытывая глубокое чувство вины, можно случайно вызвать марионетку Тало.
Был даже такой стишок. Она хорошо запомнила его с детства.
Тало живет в твоих глазах,
Тало живет, чтобы ты был в слезах.
Марионетки Тало крадутся с дождем,
В мозг проникают – им все нипочем.
У тебя не будет своего лица,
Ты позабудешь и мать, и отца.
Впустишь марионетку Тало в разум,
И тогда конец
Придет
Тебе
Сразу.
Они могут стереть память, стать невидимками, украсть секреты и вырвать внутренности.
Но это всего лишь сказка. Миф. Такие проявления Тало нигде в свитках не упоминались.
Просто ночная страшилка, но ею охотно пользовались многие родители, пугая детей, чтобы они себя хорошо вели, чтобы признавались в шалостях. Сердце Кроны до сих пор начинало биться быстрее при воспоминаниях о снах, что они пришли за ней. Однажды ночью, во время грозы, когда ей было восемь, она так испугалась, что выскочила под дождь и выкрикивала извинения небу.
Крону нервировало не количество рисунков марионеток Тало. Дети часто рисовали монстров. Что ее особенно тревожило, так это глаза.
Она опустилась на колени, чтобы взять один из смятых набросков, а Трей подошел к женщине.
– Мадам? – произнес он.
Она не шевельнулась. В тишине комнаты слышались звуки расправляемой жесткой бумаги – это Крона разглаживала листы. Кто-то со злостью исчеркал графитом лица марионеток Тало – на всех рисунках. Черкал по кругу, давил, закрашивал глаза, пока карандаш не прорвал бумагу.
В желудке у Кроны появилась тяжесть – будто она проглотила стакан масла.
Если бы Де-Лия в детстве нарисовала куклу Тало, Крона наверняка выткнула бы ей глаза, разорвала картинку или бросила бы в огонь. Это были такие монстры, которых всегда боишься заметить краем глаза, о которых не хочешь даже думать, потому что их можно вызвать силой мысли.
Но такие детские страхи, желание уничтожить изображение отличались от того, на что Крона смотрела сейчас. Кто бы ни сделал эти зарисовки, он набросился на них с отчаянием, как будто презрение и ненависть к монстрам существовали на некоем привычном уровне.
– Ваш камердинер объяснил, почему мы здесь? – продолжил Трей, приближаясь к Тие Айендар, как к раненому животному. – О вчерашнем вечере…
– Да, – хрипло ответила Тиа, не сдвинувшись с места.
В тусклом свете она выглядела как кукла, изготовленная в натуральную величину, с остекленевшими невидящими глазами.
Крона уронила рисунок на пол – как будто случайно, а сама более внимательно посмотрела на женщину. На ее шее была отчетливо видна колотая ранка. Было похоже, что кто-то вколол ей что-то – может, транквилизатор или какой-то другой наркотик. Остаток этого средства сочился из прокола, и при слабом освещении немного походил на ртуть.
– Мадам, простите, но…
Крона умолкла, вытирая вещество подушечкой большого пальца в перчатке. Она показала его Трею, который кивнул.
Трей задавал обычные вопросы, и мадам Айендар отвечала односложно – утвердительно либо отрицательно. Маска Леру с ней была бесполезна, поскольку выражение лица женщины не менялось вообще, а рот едва двигался, чтобы произнести основные звуки. В данный момент Тиа Айендар казалась не только неспособной на обман, но и вообще навряд ли понимала, что происходит. Многие вопросы Трею пришлось задавать по несколько раз, прежде чем она выдавливала ответ.
– Когда ваш муж был на приеме, с вами находилась помощница вашего семейного целителя?
– Ммм?
– Госпожа Дюпон сказала, что вы можете подтвердить, что она была с вами.
– Ммм.