Лик полуночи

Это было правдой. Де-Лия была эффективна и прямолинейна. Она не позволяла страстям мешать работе, потому что прежде всего презирала некомпетентность, которая сопровождалась такой эмоциональностью.
– Это знаю я, – сказала Крона, положив неповрежденную руку на плечо сестры в утешение. – Но не мартинеты.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Если ты должна будешь признаться в покровительстве, скажи, что меня не должно было быть в бригаде.
– Тебе не нужно винить в этом себя.
– Почему же? Возможно, если бы на моем месте был кто-то другой, он бы не отвлекся на скорбные воспоминания об отце. И тогда они бы обвинили в случившемся стражей Ночного дозора за непрофессиональные действия. И экспонаты бы не украли, и маска Шарбона осталась бы под контролем регулятора.
– Пусть мартинеты проводят собственное расследование, – сухо ответила Де-Лия. – Вся моя группа действовала профессионально и правомерно. Слышишь? Они не станут приносить в жертву одного из нас, чтобы обвинить ради обвинения. Мы найдем магические предметы и вернем их на место, а воров вздернут. Ясно?
– Да, – Крона заставила себя улыбнуться.
Преданность Де-Лии делу всегда вызывала удивление.
– Отлично. Ты в состоянии продолжить работу? – спросил Де-Лия.
Она поймала себя на том, что прижимает раненую руку к груди, и быстро опустила ее.
– Конечно.
– Тогда, после того как тебя допросят мартинеты, отправляйся в замок Главного магистрата и побеседуй c его сыном и домашней прислугой.
Айендар-младший появился как нельзя вовремя, и это в лучшем случае выглядело подозрительным. Но инстинкты Кроны подсказывали ей, что это просто совпадение.
– Ночной дозор не задержал его?
– Магистрат не позволил.
– А, ну да, конечно.
– С тобой поедет Трей.
Трей был их хорошим другом. Сестры знали его с детства, что вполне может стать еще одним поводом для выявления мартинетами случаев кумовства. Он был упрям и целеустремлен, и Крона знала, что ему не очень понравится это задание. В его обязанности входило взаимодействие с Дозором, и основное внимание он будет уделять им. А визит в дом Айендаров станет нежелательной дополнительной нагрузкой.
Но спорить с капитаном по этому поводу она не стала.
– Понятно, – ответила она. – А маску Леру можно получить?
– Конечно.
Крона развернулась, чтобы уйти, но Де-Лия остановила ее, положив руку на плечо.
– У нас только сорок восемь часов, а потом след, скорее всего, остынет, – сказала она.
– Знаю, – мрачно ответила Крона. – И тогда…
– Если маска Шарбона останется на свободе? Тогда наступит Хаос.
Если в деле замешана магия, то в половине случаев именно этим все и заканчивалось.
 
Глава 3 
 Мелани
Два года назад

В городе все пахло роскошью – даже звук колокольчика в лавке. В деревне колокольчики всегда звенят оловянным глуховатым звоном, потому что их делают из маленьких и не очень нужных предметов. И деревенских жителей тоже легко узнать по их раскатистому тягучему выговору, который является визитной карточкой их простого воспитания.
Мелани очень хорошо это знала, когда открыла рот, чтобы обратиться к лавочнику.
– Мне нужна маска, – произнесла она как можно четче и яснее.
И я хочу спасти маму, добавила она про себя.
Тусклые глаза внимательно разглядывали ее от заляпанной грязью юбки до изъеденной молью шляпы, а губы все время недовольно кривились. У лавочника было длинное гибкое тело и не менее длинные конечности и нос. Он открыл рот и медленно заговорил. Мелани не поняла, почему: то ли потому, что словам требовалось много времени, чтобы проскользнуть по такой длинной груди, то ли потому, что он счел ее туповатой.
– Ты пришла в лавку, где продаются маски. Ясно, что за маской. Какая тебе нужна?
Она украдкой поглядела по сторонам. Все стены были увешаны резными масками всевозможных форм и узоров. Яркие и темные цвета сплетались в разнообразные орнаменты, рассказывая самые разные истории. Зияли разверстыми пастями экзотические животные. Злобно ухмылялись демоны, кривя гротескные асимметричные морды. Корчили рожи карикатурные изображения людей.
Она ссутулилась, избегая встречаться глазами с их холодными, пустыми взглядами. Они выжидающе следили за ней, пока она выбирала. Как много мертвых лиц. По спине пробежала дрожь.
Она точно не знала, за какой маской она пришла. Может, за рогатой совой? Или вон за той, где на лбу того, кто ее наденет, будет отдыхать свернувшийся в клубок ленивец, а резные ветви джунглей прикроют глазницы? А, может, вот за этой – перевернутое лицо демона, с которого сдергивают шкуру, как тянучку, а владелец будет выглядывать из его открытого перевернутого рта.
– Мне нужна маска целителя. Его звали Август Белладино. Он есть здесь?
Лавочник ухмыльнулся, будто знал что-то такое, чего не знала она. А, может, вспомнил какой-нибудь неприличный анекдот.
– Он есть. Тебе в аренду или купить? Знания мастера Белладино обходятся, – он глубоко нахмурился, – недешево.
Интересно, что он считал дешевым? Любой магический предмет в этой стране стоит дорого. Но между «дорого» для города и «дорого» для деревни лежала целая пропасть.
– В аренду, – ответила она и полезла в сумочку.
Она вытащила почти все свои ампулы с минутами.
– Этого хватит?
В деревне обмен производился по курсу шестьдесят за одну. Один час использования за ампулу с минутой.
Она немного виновато посмотрела на ампулы со временем. Ведь она могла бы передать время маме. Только в этом не было смысла. Это лишь добавило бы ей несколько минут мучений, а Мелани хотелось добыть для нее годы здоровья.
В магазине снова звякнул колокольчик, и Мелани через плечо взглянула на нового посетителя. Вошел молодой человек с темной кожей, на несколько лет старше ее. Он выглядел по-городскому: острые грани, четкие линии.
Ее щеки вспыхнули. Ей было неловко, что ее разговор с лавочником кто-то подслушивал.
Лавочник сердито посмотрел на него, и его раздражение усилилось. Он открыл рот, чтобы что-то сказать молодому человеку, но передумал. Вместо этого он подсчитал минуты Мелани.
– Хватит. На полтора дня.
Ее сердце упало.
– Я надеялась хотя бы на три. Целитель в нашем поселке сказал, что мне надо побыть в маске три дня.
– Тогда приезжай, когда накопишь полную стоимость.
Он нетерпеливо постучал пальцами по прилавку.
– Пожалуйста, – ее голос дрогнул, и она с трудом сглотнула. – У меня больше нет времени собирать время.