Улей

Под колесами заскрипел гравий. Линдси на своём служебном внедорожнике въехала на маленькую стоянку и припарковалась возле седана марки «Тойота» — единственного автомобиля, который там находился до её прибытия. Рядом стояла женщина с ребёнком на руках.
— Миссис Джонс? — уточнила Линдси, выбираясь из машины.
— Да, это я, — подтвердила женщина. — Рене.
— Как ваше самочувствие? Такие находки, я знаю, болезненно отражаются на психике. К тому же, вы здесь не одна. — Линдси улыбнулась малышке.
— Я справлюсь, — заверила её Рене. — Но мне надо Карсон отвезти домой. Она должна немного поспать.
— Понимаю. И всё же давайте прогуляемся по тропинке. Вы расскажете мне, что видели. Много времени это не займёт. Я должна зафиксировать, что и как вы нашли. Коронер и криминалисты уже едут.
— Это там. — Рене взглядом показала в сторону водопада. — Она там, внизу. Под водопадом.
— Да, но вы всё равно должны мне показать, — настаивала Линдси. — Может, оставим коляску в машине? Незачем тягать её по той вязкой тропе. — Хотя колёса коляски, как заметила Линдси, уже покрывала короста запекшейся грязи. И чем только думала эта женщина?
Она помогла Рене убрать коляску в багажник «тойоты». Та взяла с заднего сиденья рюкзак-переноску для младенцев, посадила в него девочку.
— Много времени это не займёт, — повторила Линдси. Рене водрузила рюкзак с дочкой на спину. — Просто расскажите, что вы слышали и видели. Когда приехали сюда? Зачем? Изложите самые основные факты. Они нужны мне для отчёта.
Рене закрепила на себе рюкзак и повела детектива по глинистой тропинке.
— Я приехала сюда примерно час назад. Мне нравится здесь гулять. Тут так тихо. Никого нет. Не знаю, мне казалось, здесь так спокойно. А мне нужно было передохнуть.
— Сколько ей?
— Карсон полгодика, — ответила Рене. — Скоро исполнится семь месяцев.
— Красавица она у вас.
Линдси заметила, что сдержанная печальная улыбка на губах Рене постепенно угасала по мере того, как они приближались к водопаду. Слышался грохот воды, низвергавшейся на лежавшие внизу валуны со стофутовой высоты. Сквозь кроны клёнов, образовывавших свод над тропинкой, сочился свет, но потом клёны сменили Дугласовы пихты и плачущие силуэты западных тсуг, и их накрыла пещеристая полумгла. У самой пропасти, где находилась главная смотровая площадка, солнечные блики, озарявшие тропинку, и вовсе исчезли.
— Вы здесь были совсем одна? — уточнила Линдси.
— Да.
— Видели кого-нибудь?
— Нет. — Рене поморщилась, поправляя на себе лямку рюкзака, врезавшуюся в её худенькое плечо. — Я вообще такое увидела в первый раз, — добавила она. — Правда. Лучше б не видела.
Линдси кивнула и несильно сжала локоть молодой женщины. А что тут скажешь?
Они подходили к ревущему водопаду. Линдси обратила внимание на колеи, оставленные коляской, и следы от грязных туфель Рене, отпечатавшиеся на мокрой тропинке. Никаких других следов не было. Её напарник, знала Линдси, стал бы сетовать, что прошедший ночью проливной дождь, смыл все возможные улики. Она поймала себя на том, что думает словами Алана Шарпа, даже голос его звучал в голове.
Пикнул её телефон. Она бросила на дисплей раздражённый взгляд.
 
Пэтти хочет организовать 17-го скромную панихиду.
Чертово самоубийство. Она сама не своя.
 
Линдси проглотила комок в горле и снова сосредоточилась на обследовании места происшествия.
Рене остановилась в нескольких шагах от края обрыва. Ещё раз смотреть на тело ей было необязательно.
— Там, — показала она. — Справа.
Затаив дыхание, Линдси посмотрела с обрыва вниз. Казалось, водопад похож на длинную туманную ленту, которая, словно стрела, указывала точно туда, где лежала мёртвая женщина.
Обнаженная мёртвая женщина.
Одежды нигде видно не было.
Линдси сомневалась, что жертва покончила с собой, но точно сказать этого не могла, а опираться на догадки на начальном этапе следствия не имело смысла: ни к чему хорошему это не приведёт. Прежде требовалось собрать вещественные доказательства, установить личность погибшей и причину смерти, поэтапно отследить её передвижения и только потом выдвигать предположения. В этом не было равных Алану. Зачастую он выстраивал версии со сверхъестественной проницательностью.
А значит, пока у неё ничего нет.
    
Глава 3
Департамент полиции Ферндейла прислал двух сотрудников для оцепления места происшествия. Следом за ними через несколько минут притащились два окружных криминалиста — Тим и Тэм. На их плечи ложилась самая важная часть расследования: сбор вещественных доказательств.
Линдси и криминалисты стали спускаться к тому месту, где лежал труп.
— Мама любит гулять по берегу на Ламми [4], — сказала Тамара Оливер. — Я всегда мысленно морщусь, представляя, как она находит оторванную ногу или труп, принесённые водой из пролива. Несмотря на занятие, которым я зарабатываю на жизнь, мама, в отличие от меня, не выносит вида крови.
— А это точно твоя мама? — съязвил Тим Артур.
— Да, если верить вещественным доказательствам, — парировала она. — Тебе, Тим, наверно, этого не понять, ведь ты воспитывался в семье медиков. Кровь и кишки были излюбленной темой ваших застольных бесед.
— Семейный бизнес. — Тим обнажил в улыбке полный рот зубов.
Линдси с болью и тоской слушала шутливую перепалку криминалистов. Такие же задиристо-дружеские отношения связывали и их с Аланом.
Тэм, словно прочитав её мысли, выразила сочувствие:
— Линдси, мне очень жаль, что Алан погиб. Соболезную.
Известия о трагедиях среди полицейских распространялись со скоростью света.
— Да, — отозвалась она. — Таких, как он, мало.
Они спустились на дно ущелья, где стелился зыбкий туман, и стали пробираться к трупу, который этим утром обнаружила Рене Джонс.
Стоило только подойти к погибшей на двадцать футов, как в нос им ударил едкий запах разлагающегося тела.
— Сними крупным планом, — попросила Линдси.
Тим защелкал цифровым фотоаппаратом, который издавал такие же звуки, что и старинный однообъективный зеркальный фотоаппарат, — для пущего эффекта, разумеется. Линдси недоумевала. Вот зачем, скажите на милость, новые технологии имитируют аналоговый мир? Это же глупо. Сколько раз она говорила Алану, что его традиционный сигнал телефона — обычный звонок — выдаёт его возраст так же красноречиво, как и широкие брюки с защипами, что он обычно носил.