Трофей для подполковника

— Ир, мне это все уже надоело! Я просто пытаюсь помочь! Сиди, приходи в себя! Но сама ты никуда не пойдешь!
— Убери от меня руки! Не прикасайся ко мне! — сдавленно прошептала она и вновь начала вырываться.
— Я не могу изменить прошлого. — Стас несильно встряхнул ее, вынуждая посмотреть в глаза. — Но я не жалею о нем, слышишь?
— Просто дай мне выйти. Открой двери…
— Нет! — не сдержавшись, гаркнул он. — Посмотри! На улице метель! Я сам выйду! И не собираюсь тебя трогать! Сиди тут, сколько влезет! Ясно?!
Но Ирина словно и не слышала его. Качала головой и повторяла снова и снова:
— Открой дверь… Я хочу выйти…
Стас едва не взорвался от ярости. С силой ударил ладонями по рулю и шумно выдохнул. Желание выкинуть ее на улицу и уехать, только окрепло в сознании. Как? Почему? Опять? Он собирался спокойно работать! Вообще не хотел ее видеть и вникать в нахер ненужные проблемы!
— Что ты заладила, как ребенок, — огрызнулся грубо. — Все же в порядке! Я привез тебя туда, куда ты хотела. Но из машины не выпущу!
Стас перевел на Ирину взгляд и нахмурился, внезапно осознав, что у нее началась истерика. Без слез, стенаний и воплей. Поэтому она повторяет одно и тоже. Поэтому панически пытается куда-то убежать, хотя на улице метель. Поэтому не слышит и боится его.
Стас с силой ударился затылком об кресло и провел ладонями по лицу, чтобы взять себя в руки. У него уже тоже начиналась истерика. Первый раз в жизни. Эта женщина просто медленно убивала его! По всякому!
За окном снег стоял стеной, вокруг ничего не было видно, а Ирина все продолжала повторять одно и то же. Отобрав у нее флажку, Стас сделал два огромных глотка, размышляя, как поступить. Они в машине хрен знает где. Дорогу не видно, а вокруг снежная пелена. Просто пиздец!
— Все, успокойся! Приди в себя! — рявкнул он и встряхнул ее за плечи, но от этого стало только хуже. Ирина на мгновение замерла и перестала дрожать. Но затем вдруг всхлипнула и начала судорожно ловить ртом воздух.
— Ир, ты чего? Ира!
Стас конкретно испугался. В ее расширившихся зрачках застыло выражение ужаса. И снова — просьба о помощи. Его охватила настоящая паника от непонимания происходящего. Ира задыхалась у него на руках, а он не знал, что предпринять.
Поддавшись инстинктивному порыву, взял ее за подбородок и вынудил смотреть в глаза. Ира даже не дернулась, просто тихо уходила. Никак не получалось сделать вдох, и она уже смирилась, сдалась. Только гаснущие глаза все еще были наполнены ужасом. Стас несколько раз сильно ударил ее по щекам, возвращая в реальность, а затем прижался лбом к ее лбу, удерживая взглядом.
— Дыши! Просто расслабься и дыши. Просто дыши… Вот как я. Давай вместе со мной. Вот так. Так. Молодец. Не пугайся. Это от нервов. Спазмы. Так бывает. Просто расслабься и дыши. Дыши, Ира. Давай, дыши… Дыши… Вот так… так… Молодец… Молодец…
Пот градом струился по его спине, но самое страшное осталось позади. Стас открыл окно, и в салон вместе с обжигающе морозным ветром и снегом ворвался свежий воздух. Ира вернулась и обмякла у него на руках. Глаза закрыты. Очень бледная. Лоб влажный. Но главное — дышала…
— Ир, ты как? — облегченно выдохнув, спросил Стас.
Вместо ответа она издала тихий стон и закусила губу. Он заметил, как из-под ее дрожащих ресниц начали друг за другом скатываться крупные слезинки. Плакала. Наконец-то. Значит, уже все хорошо.
Стас не раз видел истерики — и у мужчин, и у женщин, и у детей. Люди ошибаются. Самые страшные из истерик — не с воплями и ревом, а вот такие, как у нее сейчас: когда человек вдруг оказывается в тисках своих эмоций, и эти тиски настолько сильны, что порой не бывает даже сил, чтобы сделать вдох. Это как паралич. От страха, от волнения, от неожиданности. От внезапно открывшейся правды. А если Ирина расплакалась, значит, самое страшное уже позади.
Она плакала без единого звука, только губу закусила почти до крови. Но через какое-то время силы сдерживаться, видимо, закончились, и к шуму вьюги за окнами автомобиля добавились приглушенные всхлипывания. И это тоже был хороший знак.
Стас крепко прижал ее голову к своей груди, Ирина больше не вырывалась и не сопротивлялась. Его рубашка мгновенно стала мокрой, он кожей чувствовал, как мучительно кривится рот Ирины. Ощущал, какие спазмы проходят через ее грудь и горло.
Это странно, но он находил в ее плаче какое-то странное удовлетворение. Сам никогда не умел плакать. Когда умерла мать, ему очень хотелось, чтобы это жжение внутри хоть как-то прорвалось наружу. Но не смог.
Ирина наконец затихла, а Стас все так же крепко прижимал ее к груди и ждал, пока метель утихнет. Должна же эта гребаная непогода когда-нибудь закончиться…
 
Глава 12
Ирину буквально разрывало на части от осознания случившейся трагедии. Родной и любимый мужчина предал ее, навсегда став чужим. И ничего уже не изменить. Она его любила, а он ее просто пожалел… как Волков сейчас…
Она чувствовала, как Стас крепко прижимает ее голову к своей груди, и от этого хотелось реветь еще сильнее. Почему так? Это все неправильно. Представляла, как, должно быть, жалко выглядит, раз ее жалеет даже злейший враг.
Было мучительно стыдно за все, что произошло. То, что она делала сейчас, — еще хуже и противнее, чем лежать голой перед ним. Теперь Ирина полностью обнажилась: и телом, и душой. Теперь Стас видел все. Самые потаенные уголки ее тела и чувств. Узнал все слабые места, и любой его удар будет сокрушительным. Но Ирине было уже все равно. Просто плевать на все.
Закрыв глаза, она слушала размеренный стук сердца Стаса и отчаянно пыталась прийти в себя. Истерика сошла на нет, а ей на смену пришло глубокое опустошение. Память стремительно возвращалась, подкидывая все новые и новые кадры, о которых Ирина предпочла бы забыть навсегда.
Если бы она только знала, каким кошмаром обернется такое волшебное утро… Все ложь. Дмитрий нежный и заботливый, каким никогда не был прежде. Его поцелуи, ласки, слова.
Терять любимого во второй раз оказалось гораздо больнее. Почти невыносимо. К первому Ирина была хотя бы готова. Морально и физически. И даже не удивилась. Второй раз все произошло внезапно и жестко, словно удар в спину. Так низко и подло. За что он с ней так? Почему?
Хотелось выть от безнадежности. Дмитрий унизил ее, растоптал достоинство и посмеялся над светлыми чувствами. Больно и гадко, и что с этим делать совершенно непонятно. Но Ирина осознавала, что в очередной раз должна быть сильной, должна прийти в себя. В шесть обещал заехать генерал Заболотный, и он не должен видеть ее в таком состоянии.
Она судорожно вздохнула, вспомнив, что оставила сумку в кабинете, а ее вид сейчас оставляет желать лучшего. Как теперь вернуться на работу? Нет ни косметички, ни даже салфеток под рукой. А еще безумно стыдно. За слабость и безволие. Ирина больше не могла так. Дико устала от этой боли внутри и снаружи. Не хотела больше терпеть и не могла. Только начала выбираться из опасного болота, как ее обратно туда столкнули.