Его тайная одержимость
Ладно, начнем с малого. Успокоить. А для этого надо бы разрядить обстановку.
Пытаюсь быстро придумать, как бы мне перевести тему в менее конфликтное русло, когда в кухню наконец вплывает Лина. Что уж тут сказать — вовремя.
— Всем доброе утро, — улыбается она своей очаровательнейшей улыбкой, что явно, по мнению Гали, должна нас всех заставить простить ее за опоздание.
— Почему так долго? — шиплю я тихо, когда она опускается на стул рядом со мной. — Я думал, ты способна игнорировать только завтраки наедине со мной. Но тут твоя семья.
— Ромчик, да я же глаз всю ночь не сомкнула — пока тебя ждала. Вот и проспала, — чуть громче, чем нужно чтобы услышал я один, отзывается она.
В итоге к нам прикованы взгляды всего семейства. И те самые — серые, что столкнувшись с моими глазами, стыдливо прячутся.
— Опять ты всю ночь работал? — нудит Галя, прихватывая мою руку. — А как же невеста?
— Даже если проспала, можно было не вынуждать нас ждать еще дольше, пока ты наведешь весь марафет, — отсекаю я, высвобождая свою руку из ее пальцев, чтобы потянуться за очередным пирожком.
— Ну, я же не могу, как Сонька — в отцовой рубахе в люди выйти, — вроде должно быть оправданием, но бесит меня еще больше.
— Лучше бы ты, как Соня, — рявкаю, — встала пораньше и наготовила завтрак на всю семью, которая к тебе в гости приехала!
В столовой повисает напрягающая тишина. А у Сони снова глаза как блюдца. Поджимает губы, будто напоминая, что я снова забылся.
Прикрываю глаза, шумно выдыхая.
— Ой, милые бранятся — только тешатся! — усмехается мать, очевидно уже научившись, что со мной спорить толку нет, поэтому решая свести все в шутку.
Устало потирая лоб, открываю глаза и ловлю самодовольную ухмылку Геннадия, пока он разглядывает мою «невесту»:
— Галюсь, привет, — подает голос, желая привлечь ее внимание.
— Ой, Ген, и ты тут? — переключается Галя, очевидно довольная, что мое негодование кто-то прервал. — Какими судьбами?
— Ну как же? — несколько театрально разводит руками. — Свадебка же у нашей Галюси. Разве ж мог я не приехать, чтобы поздравить?
Меня сейчас просто вывернет от его напыщенности!
— Да ладно уж, — усмехается Галя. — Небось, использовал меня, как предлог, чтобы с женой повидаться?
— Скажи наоборот, — гогочет придурок. — Использовал жену, чтобы с тобой повидаться. Чего с нее взять-то с этой жены? Еще и с пузом таким. Ни формы, не содержания. А ты у нас, как была первая красавица на деревне, так и осталась!
У меня невольно кулаки сжимаются. Приходится отложить пирожок, который начал превращаться в труху.
Хочется заткнуть его поганый рот, и выставить из дома, придав ускорения пинком под зад, но я вижу каким взглядом на меня смотрим Соня.
Чую, стоит мне что-то ляпнуть, и она просто в обморок грохнется.
24. ОНОтвожу взгляд, пытаясь придумать, как бы мне избавиться от этого типа, чтобы при этом Соня не пострадала. Хотя куда уж больше… Я-то волновался, что он ее на руках носит, и потому она от него уйти не решится. Как же он не ценит? Она ведь — сокровище. Дурак просто.
Оно мне и на руку. Главное ошибок не наделать.
— Видишь, как оно, — продолжает Галина. — А мой жених недоволен красивой невестой. Говорит, лучше бы я как Сонька пироги пекла.
Щурюсь, наблюдая, как отец вилку откладывает, и кулаки сжимает, очевидно пребывая сейчас в таком же расположении духа, что и я.
— Пирогов и купить можно, — вторит ей Гена. — А красивая жена — это бесценный подарок, который не купишь. Сонька-то у меня середнячок. Это еще до того, как в свиноматку превратилась. А сейчас и вовсе… — отмахивается от нее.
Ну, сука! Перед глазами встает красная пелена. Нет у меня ангельского терпения, чтобы наблюдать, как он в грязь втаптывает ту, из-за которой у меня крыша едет! Некрасивая, говоришь?! Так отдай ее мне, урод!
Только успеваю открыть рот, чтобы отпеть гаденыша, как меня опережает отец:
— Ежели пироги и купить можно, а Соня — так-сяк, то нечего и жениться было! — рявкает так, что даже я удивляюсь.
— Ой, да не злись, бать, — усмехается Гена. — Уже женились, куда денешься?
— Развестись! — отрезает отец Сони.
А мне этот старик нравится все больше и больше!
— Пап, ну Гена же просто пошутил, — снова принимается оправдывать своего мужа Соня.
И это вынуждает меня вскипать еще сильнее. Мы ведь все тут прекрасно поняли, что ни черта он не шутил. И она сама далеко не дура — поняла это!
— Пошутил-пошутил, — ухмыляется мудозвон. — Давайте к хорошему. Я тут подарочек привез…
Гена поднимается со стула и что-то выуживает из кармана своих засаленных штанов:
— Галюсь! — растягивает имя, которое я уже отчего-то начинаю ненавидеть, хоть и понимаю, что, по сути, Галя-то как раз нисколько не виновата в сложившейся картинке.
Муж моей одержимости протягивает над столом в направлении Гали сжатую в кулак ладонь:
— Вуаля! — раскрывает руку, и из нее выпадает подвеска, что висит на золотой с виду цепочке. — Это тебе. Презент, так сказать.
— Ого! — Галя вся расплывается в улыбке. — Неужто золото? Ты же понимаешь, я бижутерию носить не стану.
— Обижаешь, — самодовольно растягивает Гена. — Стал бы я первой красавице дешёвку дарить.
Галя принимает из рук Гены презент и начинает вертеть его в руках, выискивая пробы. Всегда ведь знал, что она меркантильная. Но по мне, это уж слишком.
— Генка, а ты возмужал, — усмехается теща.
Интересно, это, по какому она критерию определила? Сука, как же они меня все бесят!
— Ну, так, настоящий мужик — руками работает, — очевидно, приняв слова тещи, как комплимент его физической форме невпопад отвечает Гена.
Чем бесит меня еще сильнее. И… сукин сын… пробегается по мне победным взглядом, будто это был камень в мою сторону. Ох, зря ты так, сосунок. Я же тебя урою…
Даже не стану утруждаться, чтобы объяснить ему, что настоящий мужик — работает как раз в первую очередь мозгами, чтобы думать, как свою семью прокормить, как добиться хоть сколько-нибудь устойчивого финансового положения и уж точно не бросает свою жену на родителей, а сам подарки чужим невестам дарит!
Ублюдок! Мне бы ему путевку в санаторий организовать на пару месяцев. С какой-нибудь черепно-мозговой! Даже стараться бы сильно не пришлось — как был задохлик, так и остался.
Но Соня все еще смотрит. Жалобно так. Будто умоляюще. Вижу, как дрожат ее пальчики, что застыли над тарелкой.
Эх, девочка, что же ты со мной делаешь?