Все своими руками! Хозяйственные будни оруженосца

Но нет, не матери с сэлфи оказались страшны.
— О-па! — крикнул какой-то бравый папашка и — не успели мы все раскрыть рты — воспользовавшись тем, что возле коня народ рассосался, закинул Тамерлану на спину сына лет семи. — Ай, молодец, джигит!
Тамерлан неуловимо дернулся. Незаметно так, и это было началом конца. Сержик позади меня сдавленно вскрикнул, Настенька кинулась к морде коня. Только бы он сейчас…
Меня оглушил визг покидавших площадку мамочек. В одну сторону полетела Настенька, в другую — папашка, который как раз наставил на коня дорогущую камеру. Сержик кинулся к ним, запнулся об отлетевшую камеру и растянулся аккурат перед Тамерланом, а тот, истерически как-то заржав, в один миг перемахнул и Сержика, и ограду. Что такая оградка такому коню?..
Малыш сумел удержаться — не иначе как чудом. Припал к шее коня, вцепился в гриву, вопил, нервируя Тамерлана еще сильнее. Мамашки бросились врассыпную, я бежала наперерез, понимая, что у меня будет только одна попытка. Сержик несся с другой стороны, Настенька пыталась безуспешно подняться, со стороны агрокомплекса к нам на помощь спешили сотрудники. Это был ад — но мало кто понимал насколько.
Солнце палило, слепило, мальчонка кричал, но держался, пока держался. Главное — и дальше держись так же крепко, малыш… Тамерлана хватит надолго, а на сколько хватит ребенка? И это еще конь просто мчался, а не пытался сбросить седока. Я лично убью этого идиота, его отца, придушу вот этими вот руками, только сначала…
Сначала я…
Конь летел прямиком на наших опытных в таких делах мужиков, но как-то резко взял вправо, промчался мимо меня, и я не успела схватить его за поводья. Сержик встал у него на пути — ненормальный мальчишка! — и Тамерлан снова ушел. Еще один такой выкрутас, и ребенок уже не удержится. Он и так сидит каким-то божьим промыслом. Нельзя, так нельзя, и если я сейчас схвачу коня за поводья, надо, чтобы кто-то еще успел…
Я вообще не чуяла ног. Санька-пацанка, Александра Дмитриевна, тебе ведь уже не двадцать, но силы в руках еще ого-го. Я зацепила поводья, все-таки зацепила, содрав руки до крови, дернула вниз как только могла и в последний раз увидела небо — синее-синее, с пятнами облаков, и успела заметить, как малыш слетел прямо в руки Сержика и подоспевшего главного агронома.
Хорошо, кажется, хорошо. Успели. Все живы. И я сейчас отдохну, встряхнусь, встану и настучу в бубен и отцу этому тупоголовому, и Вольдемару, светочу управленческой науки. Сейчас только… Еще немного… Прийти в себя бы.
Свет какой-то заливает пространство, и я слышу ржание лошадей, только боль в спине и голове не отпускает и мир летит куда-то ко всем чертям, но… Хорошо же, обошлось же, мы справились, справились…
Внезапный свист и гул какой-то странный, человеческий, что ли? Как будто толпа переговаривалась внутри каменного колодца. Что за дичь? Но голова моя все еще раскалывалась на куски, и поэтому поднималась я вяло и осторожно. Почти сразу понимая, что что-то не так. Все, что я чувствовала кроме головной боли, это недоумение. Потому что двигаться стало легче и тяжелее одновременно. Словно бы тело мое вернулось в те времена, когда я после учебы работала дотемна и совершенно не уставала, но на меня надели что-то такое, в чем шевелиться толком нельзя.
А вот звон, который я слышала, напоминал что-то: шаг — дзынь. Шаг — дзынь. И еще — как будто бы — вувузелы? Еще бы волынку притащили! Узнаю, кто приволок это на ферму, засуну туда, где солнца отродясь не бывало, и дуну, чтобы пробрало до печени! Голова-то как трещит! Все, баста, никакой агрофермы. Пусть строят дома для тихого отдыха, мангалы и лежаки. Дорого? Это все мне чуть еще дороже не встало. Где этот дефективный менеджер? Он уже уволен, ему не…
— Ликс Одонар, оруженосец! — раздался чей-то крик, меня аж подкинуло от ора. А еще снова ослепило солнце. Так, что даже из глаз брызнули слезы. Да, погоду сегодня обещали солнечную, но не настолько же!
Голова кружилась и пухла, реальность растекалась и плавилась. Я сосредоточилась: напротив меня стоял конь, очень похожий на Тамерлана, но все же не Тамерлан, вообще такого коня у меня на ферме не было, а под ногами у меня были песок и солома, а в целом окружали нас с конем люди на высоких трибунах. И кто-то из этих людей снова заорал:
— Ликс Одонар, оруженосец, по велению короля поступает к рыцарю Хьюберту Захарии Ртишвельскому!
Конец фразы почти сразу утонул в людском гомоне, где-то там, за пределами моего взгляда, была толпа. Орущая толпа. Откуда?..
И — Ликс Одонар. Странное имя, но почему-то я знала точно — оно отныне принадлежит мне.
Хьюберту Захарии с именем повезло меньше.
 
Глава вторая
— Ликс Одонар, оруженосец, по велению короля поступает к рыцарю Хьюберту Захарии Ртишвельскому! — снова заорал некто, а я только и могла, что моргать и приходить в себя. Руки-ноги на месте, голова тоже, судя по всему. Воздух обильно насыщен запахами — пота человеческого и конского, пыли, навоза и влаги. Как будто в мужской раздевалке торчала.
Я вздохнула: грудная клетка легко шевельнулась, как-то непривычно. Рука машинально дернулась и с замешательством опустилась на грудь. Не мой размер, как и ноги не мои, по-другому ощущаются, и пальцы — длинные, тоже чуть мозолистые, но не такие плотные, как я привыкла. А еще кожа на руках шершавая, обветренная, не знавшая хотя бы минимального ухода. И маникюр… На ногтях я сломалась. Пусть лишнего времени на всякие уходы тратить мне порой и не хотелось, я все равно приводила себя в порядок раз в месяц, скопом — чтобы выглядеть аккуратно. Это как минимум для внутреннего равновесия полезно.
А теперь что? Что это такое теперь — «я»? Лошадь копытом двинула?
— Что, дурында, в штаны наложила? — пробасил, срываясь на тенор, кто-то очень умный. И толкнул меня в плечо.
— Это же не в штанах щеголять, это же рыцарям верой и правдой служить, — зафыркал другой, тоже не особо зрелый голос. Я покосилась по сторонам: и правда, рядом, опять же с конями, торчали парни — уже не подростки, но и взрослыми их назвать сложно. Тот самый возраст, когда плечи широкие, а в голове еще ветер. А тем временем обсуждение продолжалось.
— Девка — это что? — шептал, выпятив губу первый. — Юбка, иголки с нитками, вкусная похлебка… Ну и того-этого… Так что, Ликс, ты это… лучше откажись. Мастер Ртишвельский, он, ты же знаешь, суров! Говорят, что в руках его меч пламенный сверкает. А в славной битве при Оуфорд-на-Карлице он короля боронил грудью и чреслами!..
Я едва сдержалась, чуть не захохотала, запрокинув голову. Просто поняла: еще немного — и скачусь в истерику, веселую такую. Чреслами он защищал! Опасаюсь подумать, от кого! Каких таких врагов этими чреслами славный рыцарь встречал?
— Хорош лясы точить! А ты, Ликс, хватит трястись, перевязь оправила, коня под узду взяла и зад свой понесла, как велено, вперед! — глухо рявкнул кто-то на нас. Я уже собиралась обернуться, кто это такой всезнающий, как мне прилетело ускорение. Ногой. Под зад!