Попаданка в драконий архив

Перед выходом я в последний раз расправила воротник и распушила волосы. Повернулась к зеркалу спиной, попыталась оглядеть себя через плечо...
Но за дверью послышался шум, и в читальный зал ввалилась целая толпа.
Ладно, не толпа. Человек десять. Первым шёл молодой мужчина в расшитом серебром камзоле. Волевое лицо, светлые волосы, на камзоле вышиты вездесущие драконьи крылья с золотой каймой. Высокий, стройный. Был бы красавцем, если бы не что-то неуловимо отталкивающее в чертах лица. Но сразу видно — он здесь главный.
За ним семенила Кассиопея. Надменность на лице смотрительницы уступила место подобострастию. Так я думала — это передо мной или Мартой она изображает главную, а под настоящим начальством стелется!
За ними толпились ещё какие-то люди в камзолах попроще. Мужчина сделал жест рукой, и свита осталась за дверью, за исключением двух человек.
Я уставилась на них, а они — на меня. Взгляд Кассиопеи был просто убийственный.
— Так вы говорите, дневник зельевара Фрэнсиса у вас? — неторопливо спросил мужчина.
— У нас, у нас, майнере Джеймс, — подобострастно закивала Кассиопея. — Дневник зельевара Фрэнсиса уже сто пятьдесят три года как лежит на третьей полке триста сорокового шкафа.
Так вот он какой, ректор-сердцеед! Укладывающий в постель самых красивых девушек королевства! Едва ли Кассиопея стала бы так стелиться перед кем-то другим!
Я открыто рассматривала его. Нет, всё-таки не красавец. Светлые волосы зачёсаны на одну сторону, будто прячут раннюю лысину. Камзол, правда, сидит хорошо, и видно, что дорогой. А главное — взгляд бегающий, настороженный. А ведь руководитель должен смотреть прямо, уверенно. Хотя бы как мой Вадим Иваныч, запихать бы этот дневник ему в нежное место!
Но Кассиопея смотрела на него с непередаваемым выражением лица голодной кошки.
— Майнере Джеймс, — заговорил один из людей за спиной заместителя, — я вам говорил, что в пятой секции сущий бардак. Доверять им столь важные книги было ошибкой.
— Кажется, вы совсем плохо справляетесь со своими обязанностями, дорогая Кассиопея,
— скривился Джеймс. Кажется, так звали этого напыщенного блондина.
— Я? У меня всё по полочкам, везде порядок! — воскликнула смотрительница. А затем обернулась ко мне: — Это всё новенькие, майнере! Ничего не кладут на место! Мы чтим Закон Порога, но в последние годы им пользуются все, кому не лень!
— Это ваши проблемы. Потрудитесь найти дневник, да побыстрее! Иначе мы не сможем разрешить один небольшой спор.
Я смотрела на Кассиопею почти с жалостью. Как же низко перекладывать свои недоработки на подчинённых, которых она к тому же видит второй раз в жизни!
Смотрительница подошла ко мне, стуча каблуками, и схватила за руку:
— Слушай меня, нищенка. Делай что хочешь, но найди этот дурацкий дневник. И не вздумай заигрывать с майнере Джеймсом! Магический архив — не бордель и не кабак.
Его посещают приличные люди, сливки общества. Поняла? Будешь вести себя непотребно
— выгоню на улицу, в чём пришла.
— И огребёшь за нарушение Закона Порога, — усмехнулась я ей в лицо.
Кассиопея зло выпустила меня и загремела ключами у боковой двери, которую я раньше не заметила. Я заметила, как Джеймс окинул смотрительницу презрительным и самодовольным взглядом. Меня обдало волной возмущения. Ни один мужчина не должен так смотреть на женщину! Даже на такую стерву, как Кассиопея. Ясное дело, этот майнере или как его там привык, что любая падает в его объятия по щелчку пальца!
Мне опять стало жаль смотрительницу. Я-то по себе знала, каково работать с начальником-самодуром, а если он ещё и невозможно красив... А для Кассиопеи он, несомненно, был писаным красавцем. Ой, да не влюблена ли в него тайно эта наша звезда?
Ларчик открывался просто. Конечно, эта дурнушка в него втрескалась, как и все местные дамы. Потому и метит в помощницы! Надеется хоть так попасть в постель красавчика. А он знает и пользуется. Вот гад!
Ну ничего, со мной этот номер не пройдёт.
— Я найду ваш драгоценный дневник, майнере Джеймс, — громко сказала я.
Все на меня уставились. Что, не привыкли, что женщина в наряде прислуги не даёт себя унижать?
— Прошу за мной, — сказала я ещё увереннее.
Кассиопея широко распахнула дверь, и я запнулась, едва не растянувшись на ровном месте. Этот Джеймс, конечно, и не подумал подать мне руку.
Где же мне искать этот дневник, хитролист его возьми?
По спине пробежал холодок. Странный всё же это был сон. Слишком непредсказуемый. Слишком... осязаемый.
Я оглянулась на зеркало, но оно молчало.
Что ж, будем экспериментировать. Я гордо вскинула голову и пошла в архив, жалея, что кожаные подошвы башмаков не стучат по каменному полу так громко и вызывающе, как могли бы стучать каблуки.
    
Глава 3. Это был не ректор!
По архиву я шагала уверенно, задрав нос. Но меня обуревали сомнения. Повсюду высились стеллажи, сплошь уставленные папками и свитками. На некоторых стеллажах были номера, но расставлены они были примерно в том же порядке, как у нас в новостройках. Тут пятый, сразу за ним — тридцать седьмой, а между ними — ещё два без номеров! А ещё надо было угадать «квартиру», то есть полку, на которой лежал злосчастный дневник!
Мда, у них тут правда бардак. Наверняка нет ни каталожной системы, ни кодов. Да и материально-техническая база хромает. Некоторые стеллажи так и норовили завалиться набок. Разве можно так халатно относиться к работе? Я бы вмиг навела здесь порядок!
Только работать ради кривой ухмылки Кассиопеи и сального взгляда ректора, конечно, не буду. Пальцем не пошевелю.
— Осторожно, майнере Джеймс, не споткнитесь, — сказала я как можно любезнее. — Здесь не очень уютно.
— Да здесь за год ничего не найдёшь, — нахмурился Джеймс. Достал из кармана безупречно белый платок и брезгливо обмахнул рукав камзола. — Придётся тебе попотеть и хорошенько перетряхнуть это пылехранилище.
Перетряхнуть? Нет уж, спасибо. С меня хватило перетряхивать архивы в той жизни. Я нахмурилась. Ну же, мне очень нужен этот дурацкий дневник! Я очень хотела утереть нос этому Джеймсу и его Кассиопее!
Ладони всё ещё покалывало. Я бессознательно потёрла их. В следующий миг меня как будто что-то толкнуло и развернуло к шкафу, притулившемуся в углу.
Тут я осознала в полной мере смысл выражения «руки зачесались». Ладони зудели, как в детстве, когда я играла со стекловатой — родители строго запрещали, но мы всё равно возились с вредным утеплителем.
Дверца шкафа пронзительно скрипнула, когда я её открыла. Я протянула руку, и в ладонь упала тетрадь в потрёпанном зелёном переплёте. На обложке было написано вычурными буквами «Дневник зельевара Фрэнсиса».