Грустная девушка у жуткого озера

– Помогите мне, – плаксиво попросила она, – помогите мне сбежать, пожалуйста. Я ничем не болею, они меня здесь специально держат.
Ксения сказала не использовать болезнь как наказание, поэтому я сказал, что во всем разберусь. Инга улыбнулась и тихо закрыла дверь. Когда мы отошли дальше, я спросил у санитара, что с ней, и он рассказал, что это началось как нервный срыв – она была любовницей убитого, ну как, одной из любовниц убитого, и это она обнаружила тело, поэтому семья отправила ее в лечебницу отдохнуть. Все шло как надо, но она сбежала, и в день похорон нашлась – перепуганная, измученная и невменяемая. Я расспросил санитара об убитом, о его любовницах – эту информацию местные тоже не посчитали важной, и поторопился к себе.

Я жил в комнате над пабом, очень символично – вроде и в центре общего сбора, всей информации, но все-таки вне их. На обед были овощи с курицей – хозяйка паба готовила отменно, подавала – прекрасно, ей бы открывать приличный ресторан, а не заниматься пабом, но лезть с советами я не хотел. Время еще было, поэтому я полистал материалы и рапорты, снова рассмотрел фотографии. Я был почти уверен, что убийца – Ксения, и мог бы легко закрыть дело, но уезжать пока было рано, к тому же сегодня появился изумительно красивый повод остаться, и – как показал ее инстаграм – еще и остроумный.
Стемнело. Я собрался на прогулку. Несколько раз проверил, что взял с собой все нужное, собрался было снова уточнить маршрут на картах, но одернул себя – нужно было возвращать былую уверенность, а желание постоянно проверять себя этому не способствовало. Возможно, стоило завести какой-нибудь ритуал для комфорта? Это меня разозлило – необходимость в дополнительных аффирмациях, необходимость делать все сначала. Опять – сначала. Злость была неплохим мотиватором, и я сердито отправился на улицу. В конце выяснилось, что я все рассчитал так удачно, что не просто оказался в комнате, а уже переоделся и наслаждался книгой и горячим чаем, когда ко мне ворвался взволнованный, почти паникующий супруг хозяйки паба, выкрикнул мое имя, а следом – вы не поверите, еще одно убийство!
Я поверил.
Убитый оказался молодым мужчиной – карма все-таки существовала, потому что он был одним из мерзавцев Ксении. Тело нашли во дворе дома, у убитого было неожиданно безмятежное лицо. Неожиданно – потому что в спину ему был вогнаны топор и три кухонных ножа.
– Похоже на убийство на почве ненависти, – уверенно сказал местный сержант. Я не был уверен, что это подходит, поэтому указал на несколько других вариантов.
Тело отправилось в морг, показания свидетелей – все соседи отсутствовали в момент убийства – отправились в отделение, сержант отправился в паб – сплетничать с местными, а я – в свою комнату. Только для вида, конечно. Я вытащил нужную половицу, опустил микрофон, воткнул наушник в ухо и начал слушать. Сплетни были скучными и даже убийство их не слишком оживило. Хотелось бы мне кого-то, кто смеялся бы моим шуткам. Хотелось бы мне Ксению. Я снова порассматривал ее инстаграм, несколько раз попытался сочинить достойное сообщение, но так ничего и не отправил, и через несколько часов, когда все в пабе разошлись по домам, я тоже улегся спать.

Наутро я пролистал новости – контекстная реклама везде была забита промо местного таинственного и обожаемого диджея, который выступал сегодня вечером в соседнем городе. Я не любил спонтанные поступки, но здесь отчего-то решился, забронировал столик в клубе, скоро собрался, позавтракал и поторопился в лечебницу, чтобы уговорить Ксению провести со мной вечер. Погода сегодня была приятнее, чем в последнее время, снег перестал, было солнечно, морозно. Во дворе лечебницы бродили пациенты – все выглядели хорошо, кроме Инги, о которой я, признаться, совершенно позабыл, и сухонькой старушки с огненно-рыжими волосами.
– Мне нужно кое-что уточнить в показаниях, – сказал я санитару.
Он понимающе кивнул, спросил, хочу ли я еще раз осмотреть тело – вау, про тело тоже из головы вылетело, я ответил, что все нужное увидел вчера, и пошел внутрь. Если вчера, чтобы бороться с предубеждениями не нужно было даже стараться, то сегодня это оказалось сложно. Меня встретило пустое здание, в котором грохотала, настолько громко, что моментально вздрогнули внутренние органы, заболели барабанные перепонки – The show must go on. Я зажал уши, пошел в сторону лестницы, поднялся на третий этаж – музыка не стала тише ни на лестнице, ни наверху. Я постучал в нужную дверь – не был уверен, что раздался хоть какой-то звук, а если и раздался, что кто-то сумеет его расслышать.
И тут с щелчком музыка прекратилась. В ушах зазвенело. Я обернулся. Передо мной стоял угловатый мужчина, чем-то похожий на Меркьюри, не считая двууголки с золотой окантовкой на голове. Он ласково улыбнулся мне и сказал:
– Добрый день, сударь. Меня зовут [Наполеон]. Вы к Ксении? Она ушла гулять, но вы бегите и догнать успеете. А я пока продолжу.
 
5. ля минор
Когда в здании никого не осталось, я вооружился берушами, звуконепроницаемыми наушниками и засел в подвале. В подвале находился морг, и обычно я читал свои стихи пустоте, но сегодня у меня был слушатель – слишком часто они стали появляться, если интересует мое мнение, хотя оно обычно никого не интересует. Со слушателем чтение стихов превращалось в воображаемый рэп-поединок, в котором я сначала проигрывал, потом стал выигрывать, а в конце с треском провалился, потому что все ритмы вылетели из головы, и только спагетти на свитере остались, но не цитировать же это.
Иногда я серьезно слушал пластинку целый день, потому что кто бы там что ни думал, Меркьюри был гением, и эти песни – хоть не со всеми избранными в коллекции я был согласен – песни были гениальными. Мне они никогда не надоедали.
И все же, зачем я их слушал? Чтобы побыть в одиночестве, насладиться собой и музыкой. Потому что это был мой ритуал, который не подвел ни разу за годы. Я не верил в ритуалы, но зачем трогать то, что работает? Чтобы обыскать кабинет главврача – в ее дневнике иногда можно было прочитать самые захватывающие вещи. Я копировал интересные страницы – уверен, она об этом знала – чтобы шантажировать ее в случае чего, но необходимости не возникало, впрочем, я не уверен, что сумел бы. Раньше я время от времени – чаще, когда мы с главврачом устраивали чаепития и замечательно проводили вечера, обсуждая музыку и книги, – я стыдился и сжигал компромат, а потом копировал снова. Это не нравилось Ксении – молодежь теперь повернута на экологичности, всем только и подавай спасенные деревья, восстановленный озоновый слой и что им там еще. Кухарка до сих пор расстраивалась, что теперь мы – безглютеновая институция. Но во всем свои плюсы, конечно, если сохранять нужные страницы в электронном виде, то их не нужно копировать заново. А безглютеновые десерты сильно расширили нашу палитру, с этим не поспоришь. Впрочем, может, веганские? Сложно сказать.
Чем еще я занимался? Бродил по лестницам. Кричал – чтобы получалось хорошо, нужны навыки и постоянная практика, и я не хотел растерять свои. Иногда сидел в интернете – это если ход времени вызывал у меня панику и хотелось потратить часы побыстрее, и чтобы непременно жалеть об этом в конце. Интернет здорово справлялся с этим. Я изображал труп в морге, хирурга у операционного стола, лампу – рядом со стоматологическим креслом. Немного сходил с ума – но это совсем редко, потому что мои квиновские среды нужны были чтобы сосредоточиться перед выступлениями, а не для рыданий и заламываний рук.