Любовь навылет (СИ)

— Останешься ночевать? — спросил он, восстанавливая дыхание.
В отличие от неё Эд заметно волновался. Даша посмотрела ему в глаза:
— Останусь, если ты не воспримешь это как надежду на что-то большее. Я всё ещё не планирую выходить за тебя замуж.
— Хорошо, — он даже не обиделся. Он принимал всё, что Даша могла и хотела ему дать, с радостью и без единого упрёка. — В душ пойдёшь?
Пока Даша плескалась в ультра-навороченной душевой кабине, а потом вытиралась большим пушистым полотенцем, в голове не пронеслось ни единой мысли. Только взглянув на себя в зеркало, Даша сказала кому-то невидимому:
— Сегодня я пересплю с Эдом Усольцевым. Ты доволен?
Зеркало ничего не ответило, и Даша пошла по тёмному коридору в спальню. Оттуда тянуло благовониями, в дверном проёме мерцал неяркий свет. Даша поплотнее запахнула полотенце и остановилась на пороге. Эд лежал под одеялом, выставив наружу только белые плечи — более мускулистые, чем казалось в одежде. На полу стояли зажжённые свечи, — десятки толстых парфюмированных свечей, — откуда-то доносилась тихая музыка.
Он подготовился. Он хотел сделать их первый раз запоминающимся. Дашу это растрогало.
Она скользнула по прохладной простыне в кольцо горячих мужских рук. Эд освободил её от полотенца, осыпая короткими нежными поцелуями. Покачал в ладонях груди и спустился губами к паху. Лизнул сначала робко, потом настойчивей. Взял её руки и положил себе на голову:
— Покажи мне, как ты любишь. Направляй меня.
Недолго думая, Даша притянула его голову и приподняла таз. Впечаталась промежностью в мужской рот и провалилась в удовольствие. Он не особенно хорошо это делал, но очень старался. Из-за этого оргазм пришёл с запозданием, и какой-то вымученный.
Вспотевшая Даша отползла от Эда и рухнула на подушку.
— Тебе понравилось? — спросил Эд.
— Да, — сказала она, вытягивая ослабевшие ноги, — это было здорово… А ты не кончил? Давай я тебе помогу.
— Не беспокойся, в другой раз, — ответил он, заботливо укрывая её одеялом. — Спи, Даша, ты прелесть. И, кстати, я ещё больше хочу на тебе жениться.
Она фыркнула, погружаясь в сон.
* * *
Неожиданно Дашу тоже отправили в командировку. Усольцева принесла ей пухлую выгоревшую папку с задубевшими от старости завязками. Внутри хранились платёжные документы за несколько последних лет. Усольцева сказала:
— Тебе придётся сделать сверку с Минобороны. Предупреждаю сразу, там полный бардак, половины счетов у них нет — то ли потеряли, то ли не получили. Поэтому работа предстоит сложная и кропотливая, но — срочная! Всё, что нам должно Минобороны, я хочу зачесть в счёт налогов в первом квартале. Так что отправляйся на Ямал и встречайся с представителем министерства. А то пришло время платить налоги, а денег нет!
— На Ямал?! Туда три дня на оленях, — убито проговорила Даша.
— Три часа на самолёте, — поправила Усольцева. — Там закрытая территория, но я договорилась, тебе сделают пропуск. И, чтобы облегчить тебе жизнь, я совместила твою поездку с командировкой Матвея. Он поедет заключать договор на перевозку вахтовиков, заодно и тебе поможет. Ну, или ты ему. В общем, разберётесь. Но чтобы послезавтра акт сверки лежал на моём столе!
С Матвеем? Вдвоём в командировку к чёрту на рога? Сердце сделало тревожный кульбит. Даша прижала к груди тяжеленную папку и выпрямилась, как солдат перед генералом:
— Всё сделаю, не волнуйтесь, Нина Петровна.
Та довольно улыбнулась и сказала:
— Сделаешь — получишь премию в половину оклада.
Всё-то она мерила деньгами. Вот уж точно финансовый менеджер от бога. И свекровью, наверное, будет неплохой, несмотря на жёсткий командирский характер.
  
12. Неправильно?
 
Рейс предстоял вечерний. После работы Даша сходила домой, переоделась в тёплую одежду, собрала сумку и поспешила на регистрацию, о начале которой услышала через открытую форточку.
Оленев уже сидел в самолёте. Он спал. Ему не мешали ни яркий свет, ни люди, проходившие через бизнес-класс, ни вертикально стоявшая спинка кресла. Его голова свесилась на грудь, а руки лежали на подлокотниках, как лапы сфинкса. Пьян? Похоже на то! Разве трезвый человек заснул бы до взлёта?
 
Старшая бортпроводница Алла (имя крупными буквами было написано на бейджике) подошла и спросила: «Что, Матвей Иванович спит?» — и наклонилась, чтобы застегнуть ремень безопасности, но Даша остановила её: «Не беспокойтесь, я сама его пристегну».
Кроме них в салоне находилась только дама с седым «ёжиком» — она сидела позади, по левому борту. Даша приветливо ей улыбнулась и пожелала доброго вечера, чувствуя себя в какой-то мере хозяйкой самолёта: всё-таки представительница авиакомпании. Потянулась за ремнём. Свисающая голова Оленева мешала, загораживая пространство, и пришлось застёгивать на ощупь. Прислонившись грудью к массивному плечу, Даша защёлкнула ремень и воровато скользнула пальцами по бедру, обтянутому грубой джинсовой тканью. Она не рискнула тронуть там, где ей хотелось, но всё равно получила бешеное удовольствие от нескольких секунд запретной близости.
«Он гей!», — напомнила себе Даша. Вздохнула и откинулась на спинку.
Впереди их ждала ночь в общежитии морского порта, строящегося на Ямале ударными темпами. Завтра утром — подписание договора на авиаперевозки и сверка с Министерством обороны. А вечером, если всё пройдёт успешно, — обратный рейс домой. Сутки рядом с Оленевым, пусть даже пьяным и угрюмым, казались Даше если не романтическим приключением, то реальным шансом на установление дружеских отношений. Ей искренне хотелось с ним подружиться. Если нельзя быть любовниками, то почему бы не стать друзьями? Это тоже неплохо. Она жаждала быть с Оленевым любой ценой и в любом качестве — сейчас, сидя с ним бок о бок, колено к колену, Даша отчётливо это понимала.
Самолёт развернулся и замер на взлётной полосе: наверное, диспетчер попросил командира подождать. На телефон пришло сообщение: «Приятного полёта, целую!». В иллюминатор Даша видела стеклянную стену аэропорта и тени людей, наблюдавших за полосой. Диспетчерская вышка, где работал Эд, находилась ближе к середине ВПП и видна была только пилотам. Интересно, он сейчас на вышке? Неужели командир ждал разрешения на взлёт от Эда Усольцева?
И, словно подслушав её мысли, ожил динамик:
— Уважаемые пассажиры! Вас приветствует командир экипажа Усольцев Илья Михайлович. Наш самолёт…
Он начал перечислять данные о времени и высоте полёта, но Даша его не слушала. Она вспомнила, как Эд упоминал о переговорах с отцом. «Привет, сын, как дела?». Что ж, ей выпала возможность полетать со старым комэском, отцом её… приятеля. Называть Эда бойфрендом было ещё рано.
— Желаю приятного полёта! — Илья Михайлович отключился.
Двигатели взревели, и самолёт начал разгон. Дашу вдавило в кресло, под полом застучали стыки бетонных плит, мигнул свет. Вскоре нос приподнялся, секунды напряжённого ожидания, отрыв от земли — и стук прекратился. Когда пилоты убрали шасси, стало ещё тише. Стремительный набор высоты, уборка закрылков, перевод двигателей в номинальный режим — и неизбежная просадка, всегда ощущаемая как внезапное торможение в воздухе. Спина отлипла от кресла, и Даша посмотрела на Оленева. Тот даже не проснулся, только откинулся затылком на подголовник.
Алла отрегулировала свет, подошла к ним:
— Дарья, если что нужно, не стесняйтесь. Хотите, я подам ужин прямо сейчас? Есть рыба и курица.
— Спасибо, я не голодная, но я бы выпила того, что пил Матвей Иванович, — пошутила Даша, кивая на спящего соседа. — Может, тоже засну.
— Ой, он любит покрепче — коньяк или водку, — улыбнулась Алла. — Но вам я рекомендую «Шардоне» — вкусное, чилийское.
— Хорошо, давайте «Шардоне», — сказала Даша и поинтересовалась: — Вы с ним летали, да? С Оленевым.
— Когда была стажёром, пять лет назад. Сейчас вино принесу.
Бортпроводники возили туда-сюда тележки — сначала с напитками и бортпитанием, потом собирали грязную посуду. Алла трижды доливала вина в бокал и принесла бутерброды с сыром, хотя Даша и не просила. Вино ударило в голову сильнее, чем она ожидала: то ли сказался пустой желудок, то ли нервы, то ли усталость. Её правая рука от запястья до локтя была прижата к руке Оленева и за час нагрелась до критической температуры. Или даже больше. Даша могла бы отодвинуться, но ей не хотелось. Кончики пальцев покалывало от возбуждения. Она оглянулась: дама с «ёжиком» лежала в кресле с закрытыми глазами, свет в салоне был притушен, а занавеска в эконом-класс задёрнута.