Любовь навылет (СИ)

Даша вспомнила слова Эда: «было очень весело», «я обожал отцовских друзей».
Кроме мужчин в компанию входили две женщины. Одна взрослая и умная — Нина Петровна Усольцева, а другая молодая и красивая. В будущем — жена Матвея Оленева. В более отдалённом будущем — жена Феди Стародубцева. Но до тех пор было ещё далеко. А пока что трое пилотов штудировали учебники и осваивали новенькие «боинги», а школьник переживал свою первую несчастную любовь: прекрасная женщина дала ему от ворот поворот. Не оценила юной восторженности, не разделила пылких чувств. Это так травмировало мальчика, что он два года лечился от депрессии.
Приблизительно в то же время произошёл развод Усольцевых, и Эд поступил в «кулинарный техникум» вместо лётного училища. «Я не оправдал надежд отца», — сказал он. Возможно, он был прав, и Илья Михайлович действительно питал определённые надежды по поводу сына: продолжение династии, передача опыта, совместный профессиональный рост. Вряд ли отец мог ожидать, что на почве отвергнутой любви сын перечеркнёт своё будущее.
Впрочем, к двадцати годам Эд поправил здоровье и каким-то чудом поступил в университет гражданской авиации — но на диспетчера, а не пилота. Через пять лет он вернулся в родной город, устроился в «Север-Авиа» и начал указывать отцу, Оленеву и Феде Стародубцеву в каком направлении и на какой высоте им летать. По долгу службы, разумеется.
Даша обогнула лужу, чтобы не испачкать лёгкие туфли, которые она впервые надела после зимы.
Если Эду сейчас двадцать восемь лет, то выходит, что вскоре после его появления и случилось то ЧП, которое разрушило брак Оленева, его карьеру и дружбу с Федей. Экстренное торможение при взлёте. Драка. Расследование. Отстранение от полётов. Развод. Пьянство. Одиночество.
Это было три года назад…
Даша без труда нашла дом Эда и заглянула в окна на первом этаже: серые ролл-шторы наглухо закрывали проёмы. Даша набрала на домофоне номер квартиры и улыбнулась в глазок видеокамеры. Если Эд дома, то он откроет ей. Не устоит перед её чарами.
Даша ждала и размышляла.
Скорее всего, юный Эд был влюблён в жену Оленева. Судя по тому, что Даша о ней слышала, это была красивая и на самом деле харизматичная женщина. Не зря же двое мужчин последовательно делали её своей женой. Кроме того, она была старше Эда на несколько лет — это тоже совпадало. И то, что он не назвал матери имя возлюбленной, могло служить косвенным указанием на жену Оленева. Он не хотел её подставлять. Не хотел признаваться, что страдал из-за любви к той, которую не имел права тревожить своими глупыми детскими чувствами.
И ещё. Оленев мог догадываться, что Эд втрескался в его жену. Такие вещи тяжело скрывать, когда крутишься в одной компании. Вряд ли Оленев ревновал: слишком уж разные весовые категории, но недоверие к мальчишке мог и затаить. И когда на лётном поле Эд подкатил к Даше с роскошным букетом пионов, Оленев вспомнил старую историю и решил, что получил по лбу старыми граблями. А ведь он так боялся снова ошибиться…
* * *
Эд как будто не удивился её приходу. Помог снять плащ и проводил в комнату. В коридоре Даша задела бедром руль злополучного велосипеда, на котором Эд так эффектно подрулил к трапу. Раздался жалобный мелодичный звон. Эд обернулся:
— Ты не ушиблась?
Даша потёрла бедро:
— Да вроде нет.
Они зашли в комнату. Даша не стала садиться на диван, где они частенько любезничали после великолепных домашних ужинов: не хотела, чтобы её визит напоминал предыдущие. Она села за барную стойку. На ней стояла ваза с отполированными зелёными яблоками и недопитый бокал с красным вином. Эд проследил её взгляд и спросил:
— Налить тебе вина? Или хочешь, я что-нибудь приготовлю? Наверное, ты голодна после работы.
— Не надо, я ненадолго.
— Спагетти варить восемь минут.
— Прекрати!
Даша начала заводиться, хотя собиралась узнать, как у Эда дела, и уйти. Выяснять отношения она не планировала. В квартире пахло чем-то роскошным, густо-восточным, подушки на диване выстроились по размеру, кухонные столы сияли белизной. Никаких обломков шасси и таджикских цветов. Ничего личного. Квартира казалась нежилой, словно красивая рекламная картинка. Хозяин квартиры тоже выглядел неплохо, на больного не тянул. Он сел напротив неё и подвинул к себе массивную хрустальную пепельницу. Ждал, что она начнёт разговор первой.
 
Ей хотелось спросить о жене Оленева. О том, как они поженились, и о том, как расстались. И почему она подтвердила враньё Феди Стародубцева о домогательствах? Разве хорошая жена так бы поступила? А если она была плохая, то почему Оленев этого не разглядел? И как он не догадался, что его лучший друг положил глаз на его жену? И когда эта сладкая парочка снюхалась: до развода или после? Они сошлись по-честному, без предательства, или наставляли Оленеву рога долгие годы?
Даша вспомнила благородного оленя с ветвистыми рогами, который провалился в полынью и не мог выбраться. Он утонул бы, замёрз или достался волкам на обед, если бы мимо не проезжал «мерседес» с пьяным Матвеем Ивановичем на борту. Даша содрогнулась от внезапной мысли: по сути Оленев был таким же «провалившимся» оленем, только никто ему не помог. Не бросил оранжевый трос, не вытащил из ледяной полыньи. Разве что новенькая бухгалтерша, ничего не знавшая о голодных волках, помогла собрать осколки…
Эд вытряхнул из пачки сигарету и закурил.
Даша сцепила пальцы в замок и глянула на своего несостоявшегося друга-любовника. У неё было множество вопросов о весёлом трио «Оленев-его жена-Федя Стародубцев», но не было ни единого повода задавать их Эду Усольцеву. Она могла выдать свой интерес к Оленеву, а ей хотелось этого избежать.
Что ж, были и другие важные вопросы, которые занимали её мысли.
— Эд, скажи мне, как так получилось, что ты попросил свою мать взять меня на работу? Откуда ты меня знаешь?
  
18. Причём тут Оленев?
 
— Я так и знал, что ты об этом спросишь.
— Конечно, спрошу. А то, знаешь ли, как-то неуютно, когда за тобой кто-то следит, заставляет сменить работу и переехать в другое жильё, а ты уверена, что это стечение обстоятельств. Даже когда ты сказал: «Рад с вами наконец познакомиться», я ничего не заподозрила. Ты хитрый и предусмотрительный, как… маньяк!
— Я не маньяк! — возразил Эд. — Я не следил за тобой и не заставлял менять работу, просто…
Он выпустил в потолок струю дыма. Кадык судорожно дёрнулся. Даша молчала и ждала. Она понимала, что он строит в уме фразу, которая должна всё объяснить. Вопрос в том, принимать ли её на веру.
— Я увидел тебя в бассейне, куда ты ходила со своими агентскими подружками. Мы тоже с ребятами из аэропорта ходили, но в другое время, после вас. Я с тобой несколько раз столкнулся в бассейне, потом в сауне, потом в кафе, но ты не обращала на меня внимания. Как будто я пустое место.
Даша напрягла память.
— Ты ничего не путаешь? Мне кажется, я никогда тебя не видела.
— Я тогда был толще и без бороды.
Даша уставилась на него, мысленно сбривая бороду и добавляя…
— Насколько толще?
— Килограммов на десять. Пятнадцать…
Она постаралась, чтобы её лицо не выразило удивления. Значит, Эд был толстеньким рыженьким гладкощёким парнишкой, когда увидел в бассейне девушку, которая запала ему в душу. Да так сильно, что он предпринял целый ряд усилий по её завоеванию. Учитывая, что в шестнадцать лет он получил серьёзную психологическую травму, подобное поведение можно было объяснить. Так ведь проще: подговорить мать взять её на работу, приблизить к себе, осыпать премиями и благодеяниями, а потом познакомить с сыном.
Даша вспомнила слова Усольцевой: «Тебе можно доверять? Мне сказали, что можно. Вот я и зашла на тебя посмотреть», «А мужчина у тебя есть? Ничего, встретишь ещё хорошего человека», «Я не против твоего декрета. Я как бы даже "за"». Ещё бы она была против! Наверняка давно мечтала о внуках. Сыну уже под тридцать, а девушки до сих пор не было.