Любовь навылет (СИ)

— Спасибо! За мной должок! — и побежала в бухгалтерию.
— Только никому не проболтайся!
Усевшись за свой стол, Даша расправила листок и вчиталась в расписание. Стоматолог, ЭхоКГ, дуплексное сканирование сосудов, окулист, невропатолог, хирург, терапевт, анализы… Да уж, врачей и процедур хватит на две недели ежедневных посещений медсанчасти.
Около сегодняшней даты стояла пометка: «8:00 ректоскоп». Название показалось Даше смутно знакомым. Или слышала где-то, или читала. Она набрала в «Гугле» «ректоскоп» и ахнула: на экран вывалилась фотография медицинского прибора, похожего на полицейскую дубинку. От вида длинного стального стержня у Даши вздыбились волоски по всему телу. Невозможно, чтобы эту страшную штуковину всовывали в живого человека! Тем более в Оленева. Углубившись в описание процедуры и подготовки к ней, Даша не заметила, как отворилась дверь. В кабинет без стука вошла кудрявая женщина с мальчишкой лет пятнадцати:
— Здравствуйте, это вы Дарья Алексеевна Комарова?
Уши загорелись, словно её застукали за просмотром неприличных сайтов на рабочем месте. Даша быстро закрыла вкладку и ответила:
— Да, это я. Здравствуйте. Чем я… Вы что-то хотели?
— Я Катя Фролова, — сказала посетительница. И добавила: — Вдова Игоря Фролова. Матвей Иванович сказал, чтобы я приходила в любое время, если появятся проблемы, и вот — они появились! Ребёнок собрался поступать в лётное училище!
«Ребёнок» шмыгнул носом и, достав из кармана телефон, уткнулся в настройки. Даша хлопнула глазами, не понимая, чего от неё требуется. Потом сообразила:
— А-а, так вы к Оленеву! Его кабинет на втором этаже, около лестницы.
Вдова Игоря Фролова. Наверное, погибший лётчик…
— Я знаю, но его там нет. Девушка-секретарь сказала, что вы поможете мне его найти. Он вроде бы приехал в офис, но кабинет закрыт.
— Если приехал, попробуем его поискать, — ответила Даша. — Располагайтесь тут, я быстро.
Катя Фролова села на стул для посетителей, а ребёнок с вызовом посмотрел на Дашу:
— А пароль для вай-фая?
Будущий курсант лётного училища вёл себя в высшей степени нахально. Или туда только таких и берут? Даша могла бы написать на бумажке пароль, но решила усложнить мальчишке задачу:
— Модель «боинга», которую эксплуатирует «Север-Авиа». Полное название. На английском.
Она подмигнула оторопевшему «ребёнку» и вышла. Если он и правда планирует летать, то легко наберёт: «Boeing 737 Next Generation».
* * *
Сначала Даша сбегала к Оксане и выглянула в окно. Действительно, «мерседес» стоял на стоянке. Потом проверила кабинет. Заперто. Она вихрем пронеслась по коридору, заглядывая во все отделы. У Нины Петровны несколько бухгалтеров что-то обсуждали, в экономическом отделе чаёвничали, а в отделе взаиморасчётов царила тишина.
Может, он в аэропорт пошёл? Даша выскочила на улицу и пересекла скверик, отделявший здание администрации от аэропорта. В окружении десятка лип стояли две лавочки, на них сидели пассажиры с чемоданами. Ели мороженое и грелись на солнышке. Даша направилась мимо них к служебному входу. Спросила у дежурного, не заходил ли к ним Оленев. Тот ответил: «Заходил, кажется, в брифинговую пошёл».
После быстрого поверхностного досмотра Дашу пропустили в «чистую» зону, где к полёту готовился экипаж московского рейса. Работал стартовый медпункт: оттуда доносился женский голос, задававший вопросы о самочувствии. В комнате для брифингов вполголоса разговаривали несколько человек. Перед ними на столе лежали маршрутные документы, электронные планшеты, бейджи на шнурках. Слышалось гудение кондиционера. Стараясь не привлекать внимания, Даша осмотрела брифинговую, но Оленева не нашла.
Она прошла дальше — мимо комнатки дежурного метеоролога, диспетчерского пункта и помещения для бортпроводников, где они проводили инструктаж. Уткнулась в закрытую дверь комнаты отдыха. Тихо её отворила и увидела лежащего на правом боку мужчину. И хотя он лежал лицом к спинке дивана, Даша сразу узнала Оленева — не столько по абрису широких плеч, обтянутых знакомым тёмно-серым пиджаком, сколько по тому, как ёкнуло сердце.
 
Закрыв дверь, чтобы шум аэропорта не разбудил спящего, Даша подкралась к дивану и остановилась в нерешительности. Может быть, Катя Фролова с сыном, желающим стать лётчиком, подождут, пока Матвей Иванович проснётся? Минут двадцать хотя бы.
Даша присела в кресло, стоявшее напротив дивана. Прислушалась к дыханию Оленева, но ничего не смогла разобрать из-за гула крови в ушах. Она могла только смотреть на затылок, спину и поджатые ноги в серых носках. Даша не хотела представлять процедуру, о которой читала десять минут назад, но картинки помимо её воли всплывали в мозгу. Бедные пилоты, не зря они боялись и ненавидели ВЛЭК. Тридцать пять сантиметров медицинской стали вогнать…
Оленев перекатился на левый бок и спросил:
— Комарова? Что ты здесь делаешь? Сколько времени?
Его лицо было бледным, а губы яркими, словно он их покусывал или долго целовался на ветру. Даша глянула на часы:
 — Одиннадцать сорок.
Оленев широко зевнул:
— Всегда вырубает после анестезии.
— Вам делали анестезию?!
— Ну разумеется, — Оленев потрогал что-то языком во рту, на щеке поднялся и пропал бугорок. — Потом ещё чистку сделали, чтоб два раза не ходить. Чего смотришь, у меня лицо грязное? Там этот порошок во все стороны летел…
Какая чистка? Какой порошок? Из того прибора, который Даша видела на фотографии, можно гранатами стрелять. Или он говорил про другое? Оленев вытер губы и подбородок тыльной стороной руки. «Он был у стоматолога!» — догадалась Даша. Отвела глаза:
— Да нет, я перепутала. Я думала, у вас сегодня… другая процедура.
Даша сглотнула и уставилась в окно, на серебристые полоски жалюзи. Слово «ректоскопия» она произносить не собиралась. Ни за что. Через несколько секунд послышался тихий смех:
— Комарова, где ты раздобыла мой лист назначений? Ту процедуру, о которой ты говоришь, мне сделали ещё позавчера. И, кстати, без наркоза, хотя я очень, очень просил.
Его голос казался более низким и хриплым, чем обычно. От этого тембра у Даши вдоль позвоночника побежали мурашки.
— Что, так больно?
 — Больнее, чем сверлить зуб, но дело не в этом. Просто чувствуешь… — он осёкся.
— Что?
— Чувствуешь, что с полным правом можешь теперь участвовать в гей-параде.
Оленев смущённо улыбнулся, и Даша заулыбалась вслед за ним. Он впервые пошутил на неприятную для него тему.
— Но вы не гей, — сказала она.
— Не гей, — подтвердил Оленев. 
Он скользнул взглядом по её шее и остановился на груди. Даша зарделась от этого взгляда и едва удержалась от того, чтобы не прикрыться руками. Интерес Оленева был очевиден. Однако многие в «Север-Авиа» думали, что он предпочитает мужчин. Даже она сама поверила сплетням. Спросить или не спросить? Здравый смысл твердил, что не стоит совать нос в чужие дела, но любопытство и желание разобраться в причинах ЧП заставили её спросить:
— Тогда почему Федя Стародубцев обвинил вас в домогательствах?
Ещё не закончив вопрос, она поняла, что не стоило его задавать. Оленев сел на диване и спросил обычным жёстким тоном:
— А что ты здесь делаешь? Во время проведения предполётного брифинга посторонние в служебные помещения не допускаются. Не помню, чтоб я подписывал тебе пропуск. Кто на рамке сегодня? Выговор получит.
— Матвей Иванович, я на вашей стороне! Мне жаль, что вы потеряли любимую работу, мне обидно, что вас считают…
— Что ты здесь делаешь? — перебил он таким тоном, что отпала всякая охота продолжать.
Даша выдохнула и сосчитала в уме до пяти, потом посмотрела Оленеву в глаза:
— Вас Катя Фролова ищет. Кажется, её сын решил стать лётчиком.
— Чёрт, что ж ты сразу не сказала?
Он всунул ноги в ботинки, застегнул пиджак на верхнюю пуговицу и вышел из комнаты отдыха.
  
20. Два типа людей
 
Дверь в кабинет то и дело хлопала от сквозняка. Все ушли на обед, а Даша сидела за столом, бездумно крутилась в кресле и смотрела на плавающих по экрану рыбок. Как узнать, что произошло между командиром и вторым пилотом, если они рассказывать не хотят, а материалы дела недоступны простому смертному? Верить слухам — не вариант. Один раз она уже поверила и обожглась: выставила себя идиоткой и обидела дорогого ей мужчину.