Тёмных дел мастера. Книга третья

Рассекая воздух на странном подобии крыльев, чёрно-бурая масса перетекающего вещества, которое и телом-то назвать было сложно, медленно выравнивала скорость практически на уровне их вагона, планируя в расходящихся потоках воздуха и поднимаясь с их помощью всё выше в небо, продолжая при этом удерживать в руках тела ещё двух каких-то людей. Впрочем, очень скоро силуэт оформился в образ уже знакомого ей молодого мужчины в драном кожаном плаще и, маневрируя между разрозненными магическими выстрелами, время от времени выпускаемыми ему вдогонку из окон соседнего дымогона, этот образ в конце концов приземлился где-то в ближайшей рощице одиноко стоящих тополей.
— О нет, святые боги, нет! — несдержанно воскликнул тут один из поднявшихся рядом с Фейр членов отряда СПМР, придя в себя вместе с остальными товарищами намного раньше совершенно не готовых к подобным передрягам обычных мирных граждан, Которые всё ещё безуспешно пытались встать после столь значительных испытаний, выпавших на их долю в этот злополучный день. — Смотрите, «четвёртый»! Смотрите! Он всё же сбежал! Это значит, что…
— Твою мать… Всем пригнуться! — выругался другой член отряда, имевший более утробный голос, и быстро прильнул обратно к полу. — Они решили снова использовать гранджезл!
 
Спускаясь по дороге с очередного пологого холма под размеренный цокот копыт своей новой лошади (которую Гортер, как и всех прочих до неё, сумел умыкнуть у прежних хозяев, лишь ненавязчиво попросив об этом само животное), бывший следопыт потихоньку следовал за своей целью. Он двигался от Варгоса на юг, через реку Гесос, и уже второй день подряд практически не переставал думать о двух главных вещах, волновавших его сейчас куда пуще всего остального.
Как оказалось, проложенная здесь длиннющая колея из двух параллельных железных полос, по которым изредка ходили невыносимо скрипящие и дымящие железные гусеницы на колёсах, на самом деле тянулась настолько далеко, что решивший сбежать с помощью одного из таких монстров колдун в дальнейшем имел возможность запросто спрыгнуть с него в любом месте. Равно как и перебраться на другое подобное же чудище. Всё это по понятным причинам крайне затрудняло его скорую поимку, поскольку отыскать потом такое место, где он мог сойти, в нынешних условиях Гортеру при всём желании не представлялось возможным. Даже со всем его многолетним опытом.
Пожалуй, если бы старый охотник не имел сейчас возможности держать постоянную связь с местными птицами, которым пока ещё удавалось летать наперегонки с этими магическими порождениями тягловой мощи, он с большой долей вероятности и вовсе отказался бы от затеи поскорее отбыть из Варгоса. Потому что в этом случае предпринятое им преследование по горячим следам могло растянуться на целые месяцы и даже годы, ведь скорость, с которой ускользал от него этот наглый паршивец, заведомо превышала пределы всех прежних скоростей, с которыми люди Сентуса путешествовали по землям своей страны в прошлом. Но именно по причине обнаружения в себе столь необычных способностей Гортер не терял надежду, что рано или поздно сможет нагнать его. Хотя, без сомнения, одно лишь присутствие этих способностей не самым лучшим образом влияло на обычно спокойное внутреннее состояние старого лучника.
Нельзя было сказать, что бывший следопыт абсолютно не понимал, что он делает, когда каждый час или два на его протянутую руку приземлялась какая-нибудь ласточка или чижик, начиная затем вполне разборчиво прочирикивать ему те или иные новости, касающиеся огромной гремящей вереницы железных сегментов, несущейся где-то там, далеко впереди Гортера. Или когда к концу дня лошадь его начинала сильно уставать, и он спешно просил других животных указать ему путь до ближайшей кареты или населённого пункта, где он как можно скорее мог бы раздобыть себе другую, сняв седло с первой… Однако, чем чаще бывший лесной затворник задумывался над тем, что же изначально позволило этим силам пробудиться в нём именно здесь и сейчас или почему, когда он впервые использовал их в черте города, его вечная головная боль, связанная со слишком долгим пребыванием вдали от чистого воздуха и открытых массивов, вдруг моментально исчезала — тем отчётливее Гортер замечал за собой, что перед их использованием он словно бы на секунду становился другим. И этот другой практически всегда занимал в теле старика гораздо больше места, чем он сам.
«Может, конечно, я всё это увидал в себе только из-за того, что снова решил выйти из леса. А потом по глупости ещё и в город наведался, где слишком долго просидел в неволе…» — пытался рассуждать бывший следопыт с присущей ему предельной логичностью выстраиваемых мыслей. В этом ему время от времени помогал то краткий взгляд на солнце, то мимолётное изучение травянистых холмов, вдоль которых тянулись всё те же длинные полосы железных путей, а рядом соседствовала обычная грунтовая дорога, ведущая от самого Варгоса. По воспоминаниям Гортера, когда-то она являлась одним из главных торговых трактов данной местности, да и сейчас всё ещё служила для множества обычных конных экипажей, до сих пор и так ходивших по ней в немалом количестве. Хотя на некоторых участках к ней теперь прибавлялось сразу несколько новых ответвлений, поскольку такой способ транспортировки грузов до сих пор оставался самой бюджетной возможностью для торговцев со всего Сентуса переправлять их драгоценные товары по суше.
«Что? Устала, милая? — обратился он в конце концов к кобылице, абсолютно не заметив при этом, что не проронил практически ни одного слова на своём прежнем, родном для каждого человека языке. — Ну ничего, потерпи ещё чуток. На закате я тебя отпущу, и ты потихоньку сможешь вернуться назад к своим старым хозяевам, если захочешь».
Немного воодушевившись от подобного обещания, мерно идущая под ним лошадь заметно приободрилась и даже снова зацокала размашистой рысью. Побуждая Гортера только иногда придерживать притянутый к седлу особым образом лук, чтобы тот не выскочил из перевязи, поскольку специального конного чехла для него у бывшего следопыта не было. А всадник между тем принялся поглядывать вперёд на дорогу, чтобы в случае чего вовремя заметить любое стороннее движение — если, например, откуда-нибудь неожиданно покажется карета. Ведь неизвестно ещё: искал ли кто-нибудь Гортера после недавнего происшествия в Варгосе или нет.
Но как бы то ни было, даже столь успешная тактика преследования, о которой раньше матёрый охотник мог только мечтать, до сих пор не давала Гортеру никаких гарантий в том, что он успеет догнать свою жертву прежде, чем та оторвётся от него слишком далеко. Или в том, что на пути ему не перестанут попадаться хоть какие-нибудь свободные лошади, а также не пропадёт возможность встретить проезжающую мимо карету, чтобы так или иначе одолжить очередного свежего скакуна, переманив его из лагеря. Ведь, в отличие от животных, преследуемая стариком железная бестия нисколько не уставала от быстрой скачки, постоянно утягиваемая своей магией вперёд с одинаковой скоростью, без сна и отдыха, отчего следовать за ней в одной и той же манере становилось крайне тяжело, несмотря на всю былую выучку Гортера. Ведь умаявшийся странник не спал уже вторую ночь подряд.
В какой-то момент от этих мыслей ему даже показалось, что его ноздрей коснулся иной еле уловимый запах, который больше походил не на благодатный воздух открытых полей, а на уже знакомое старику горелое поветрие, распространявшееся от тех зловредных паровых конструкций, одну из которых он сейчас преследовал. Однако совсем скоро осенняя мокрота в очередной раз взяла своё — и растворила в себе этот слабый, но неприятный привкус цивилизации на огромных просторах бескрайней земли. Возможно, будь на месте Гортера сейчас хоть сколько-нибудь более искушённый в современных методах работы с магией человек, то он и вовсе не обратил бы внимания на такую мелочь, целиком уткнувшись в один из таскаемых с собой магических экранов, обозревавших местность с помощью заклинания. Но, как это обычно бывало в подобных ситуациях, Гортер Устен просто не мог не воспринять подобный знак со всей возможной ответственностью. И решив отныне держать нос по ветру, он стал постоянно принюхиваться и прислушиваться к пока ещё невидимой, но, возможно, вполне уже существующей где-то рядом угрозе, побуждая и свою лошадь поступать вслед за ним точно так же.