Зов костяных кораблей

Могла ли гниль-кейшана овладеть человеком так быстро? Мастер костей Коксвард болел ею, но многие годы. А вдруг у каждого она протекает по-разному?
– Будьте осторожны внизу! – раздался крик, и Джорон встряхнулся, когда с торговца начала спускаться веревка.
Он привязал к ней флюк-лодку и взобрался по борту на корабль. Вслед за ним последовал ветрогон, который без всяких усилий поднялся на «Сокровища девы», даже не воспользовался веревкой или лестницей, его ноги с когтями и крылья были отлично приспособлены для подъема по вертикальным поверхностям. Нет, ветрогоны не являлись существами открытого моря, и Джорон не сомневался, что так было всегда. Если бы они не обладали умением управлять ветрами, никто не привел бы их к морю, где большинство говорящих-с-ветром страдало от боли, когда им приходилось использовать жившую у них внутри магию. Их ветрогону по-прежнему требовалось сойти на берег, чтобы получить новый заряд от ветрошпиля, но он мог удерживать больше магии, чем любой другой ветрогон, и под его нарисованной маской были глаза. Тайна, которую он разделил с Джороном, – ветрогонов ослепляют в ранней молодости, чтобы помешать им сбежать.
Джорон всегда верил, что так поступают для того, чтобы сохранить им жизнь.
Но за последнее время он услышал столько лжи, что у него возникли сомнения в правдивости этого утверждения.
На палубе «Сокровищ девы» Миас уже начала выносить женщин и мужчин наверх. Это были сломленные люди, практически скелеты, их тела покрывали язвы, которые сразу узнал Джорон – у них ужасно чесались плечи, – и еще он обратил внимание на дикие, испуганные глаза. Он смотрел на огромного Серьезного Муффаза, мать палубы, сортировавшего тех, кого приносили снизу. Часть укладывали справа, но большинство отправляли к левому борту.
Здесь были собраны люди самых разных рас и цвета кожи, живущих на Ста островах, и Джорон не мог понять, что произошло: пленников явно захватили не в результате какого-то рейда, иначе все они принадлежали бы к одному и тому же народу, скорее, это напоминало сбор представителей всех народов островов.
Миас перехватила Джорона, который направлялся с Гаррийей к больным, и быстро отвела их в сторону.
– Джорон ведь сказал тебе, чтобы ты принесла лекарства, которые позволят несчастным легко уйти?
– Да, супруга корабля. Однако я постараюсь спасти всех, кого сумею, – ответила Гаррийя.
– Ну, весьма возможно, таких будет совсем немного. Серьезный Муффаз отправил направо всех, кого, по его мнению, можно спасти, остальные, ну… – она прикусила губу, – лучше дать им уйти, чем заставлять страдать, полагаю, так будет правильно.
– Зачем убивать… – начал ветрогон, но рука Миас метнулась к нему и сжала клюв.
– Помолчи, ветрогон, – сказала она. – Я не стану рисковать: нельзя, чтобы живые услышали мои слова. Не исключено, что они сочтут мое решение неправильным, если увидят, что я отправляю на смерть их любимых. – Она отпустила клюв ветрогона, а затем повернула в сторону его голову.
И Джорон услышал, как из клюва вырвался негромкий, но пронзительный крик.
– Я не сказала, что ты должен молчать, ветрогон, – добавила Миас, и существо разочарованно крикнуло, привлекая к себе все взгляды.
– Странные существа! Странные существа. Сначала молчать. А теперь говорить. Не имеет смысла.
– Она не хочет, чтобы больные тебя услышали, ветрогон, – сказал Джорон, и хищный изогнутый клюв повернулся так, что нарисованные на маске глаза уставились на Джорона.
– Зачем приводить ветрогона? – спросил он.
– Потому что мне нужна твоя помощь, – сказала Миас. – А теперь пойдем, мы поговорим внизу.
Когда они спустились на нижнюю палубу, Джорон и Миас снова завязали тряпицей лица.
– Зачем так делать? – спросил ветрогон.
– Запах, – ответил Джорон.
– Люди плохо пахнут, – заявил ветрогон.
Они спустились по лестнице в темноту и почти непереносимую вонь. Миас выругалась, поднялась наверх и сразу вернулась с факелом. Интересно, что могло произойти, если она умудрилась забыть вещь, которая ей требовалась. Это было совсем на нее не похоже.
– Там, – сказала Миас, показывая на дверь перед ними, – находятся твои соплеменники, ветрогон. Они выглядят так, как и должны выглядеть в таком месте, но я не знаю, почему они здесь оказались.
– Чтобы корабль летал, – сказал он, не глядя на Миас.
– Их там слишком много для такого корабля, – сказала Миас. – И, если ты прав, то почему они находились здесь, а не на палубе, когда корабль попал в беду? Нет, тут какая-то тайна, ветрогон. – Она подняла факел повыше.
– Для меня? – спросил ветрогон.
– Да. Если судить по тому, как здесь обращались с людьми, я не понимаю, почему к ветрогонам относились лучше, и едва ли они проявят к нам доверие. – Но когда они увидят своего соплеменника, то, быть может, поведут себя иначе.
Говорящий-с-ветром согнул коготь на крыле и взял у Миас факел. Затем вытянул голову так, что его клюв оказался напротив лица Миас.
– Убивать ветрогонов, тоже? – спросил он.
– Это твой народ; ты сам должен понять, когда их страдания станут невыносимыми. Так что ты будешь решать их судьбу.
Голова ветрогона оставалась совершенно неподвижной, отсветы пламени лизали его шею, воздух отравлял отвратительный запах обожженных перьев. Все-таки это было некоторым улучшением.
– Мой народ, – сказал он и втянул голову в плечи.
– Джорон и я будем в каюте на палубе, ты придешь к нам, когда будешь готов.
Ветрогон издал пронзительный, почти оглушающий в замкнутом пространстве звук.
– Уходите! – сказал он. – Не пугать мой народ. Уходите!
Они повернулись, поднялись по лестнице на палубу, и Джорон последовал за Миас в каюту. На палубе у бортов лежали тела, многие неподвижно с закрытыми глазами. Те, чьи глаза оставались открытыми, смотрели в пустоту, словно были слепыми. Даже ветер, уносивший вонь, стал для Джорона слабым утешением, но он снял с лица маску. Он видел бедных и больных в Бернсхъюме, но они совсем не походили на этих людей. Те боролись за жизнь, как и все обитатели Ста островов. А здесь? Они лишились способности к сопротивлению. Нижняя палуба «Сокровищ девы» навсегда останется в его сознании как образ тех, кому отказано в тепле костяного огня Старухи, и он знал, что пойдет на все, чтобы избежать такой участи.
На все что угодно.
– Сюда, – сказала Миас, распахивая ободранную дверь каюты супруги корабля.
К единственному стулу внутри была привязана женщина, стол супруги корабля отодвинули в сторону, на выкрашенной в белый цвет двери виднелись следы крови.
– Это есть или была Каффис, – сказала Миас, – хранитель палубы «Сокровищ девы».
Женщина, одежда которой была залита кровью, наклонилась вперед.