Копия

Как ни в чем не бывало, Адам развернулся и пошел в том же направлении, куда недавно удалился Ангур.
— Адам! — позвала его Энн. — Адам, постойте!
Слишком много вопросов кружилось в ее голове, слишком сильно путались мысли и слова разбегались, словно муравьишки. Но одно Энн хотела знать здесь и сейчас:
— Адам, что значит "таба"?
Мужчина на мгновение замер и обернулся.
— Копия. Ты — ее копия! — хлестнул своим испепеляющим взглядом Адам  и, не говоря больше ни  слова, ушел.
А Энн стояла и прокручивала в памяти его слова, теряясь в догадках, что все это могло значить.
— Странный, — задумчиво прошептала сама себе. — Очень странный.
С этими словами она развернулась и отправилась в сторону дома. Как бы сильно ее не раздирало любопытство, сколько бы вопросов ежесекундно не рождалось в ее рыжей голове, она понимала, что была не в тех отношениях с Адамом, чтобы приставать к нему, выпытывая ответы.
Неспешно Энн  направилась в сторону дома, наслаждаясь легким ветром, играющим с ее волосами, и с интересом рассматривая город, который все еще был для нее в диковинку. И хотя суматошное и беспокойное утро никак не хотело отпускать мысли Энн, домой она вернулась ближе  вечеру: так затянулась ее прогулка.
Уставшая, но нашедшая в себе точку опоры, Энн почти смогла переключиться на повседневные заботы.  Единственное, что она планировала сделать, и что снова заставило бы ее пережить утренние приключения, — это позвонить отцу. Да, Энн была уверена в необходимости предупредить Ларуса об обмане на торгах. Где-то в глубине души она  наивно полагала, что сделку удастся аннулировать, а жеребца оставить дома.
Вот только на телефонный звонок домой ответил Петер и, объяснив, что отец готовит коня к отправке в Хусавик и очень занят, попросил перезвонить ближе к девяти вечера. Но и ближе к ночи с отцом поговорить не удалось.
— Дорогая, что-то стряслось? — заволновалась Арна, услышав в поздний час голос дочери.
— Нет, мам, все в порядке, просто хотела с папой поговорить.
— Милая моя, он у Кристофа. Там какая-то путаница в документах, даже не знаю, когда и ждать его обратно. Но если что-то срочное...
— Не волнуйся, я утром наберу.
— Спокойной ночи, дочка!
— И тебе, мам.
Утром, проснувшись как обычно с петухами, Энн наспех привела себя в порядок, схватила яблоко вместо завтрака и поспешила вновь позвонить домой. Однако, чтобы никого не разбудить, она решилась набрать Ларуса на мобильный: так сильно ей не терпелось предупредить отца о сговоре Адама и Ангура до отправки Странника в Хусавик.
Мужчина ответил практически сразу и стоило ему сказать "привет", как Энн сразу напряглась. Голос отца  был чернее тучи: глухой, надорванный, потерянный. Он не кричал. Не психовал.  Он был растерян и напуган.
— Энни, у нас проблемы. Серьезные проблемы...
¹ — Собака! (араб.)
² — Говори, Ангур! (араб.)
    
10. Грязная
Адам
— Нашли? — словно удар грома, разразился в тишине голос Адама.
Стоя возле панорамного окна, открывающего потрясающий вид на вечерний Лиссабон  с его уникальным колоритом и неповторимым духом, Адам смотрел в пустоту, нервно сжимая в руках телефон.
— Нет, Ясин, — покорно ответил Ангур, только что зашедший в покои эмира,  и уверенно добавил:
— Найдем.
Уже несколько дней мужчины не могли вернуться в родные места. Лиссабон должен был стать для них обычным пересадочным пунктом, но известие, полученное от Ларуса Хаканссона, заставило задержаться.
— Пока можно выставить неустойку Хаканссону, — заикнулся Ангур, но стоило ему взглянуть на разъяренного друга, как он тут же осекся:
— Уверен, за те деньги, что он должен будет возместить нам, он быстро отыщет своего ублюдка.
Адам вздохнул: слишком много проблем и переживаний тащил за собой этот чертов жеребец. Но отступиться не мог: сейчас это стало для него делом принципа.
— Ищи, Ангур, ищи! Не может подросток с конем просто затеряться! А как найдешь — немедленно перевози жеребца в Дезирию. Хватит!
— Сделаю, Ясин!
Адам даже не мог предположить насколько сильной и безрассудной была привязанность детей Ларуса к этому коню. Пойти против решения отца, украсть коня и убежать из дома — поступки старшего сына Хаканссона никак не укладывались в голове мужчины.
— Глупый мальчишка, — прошипел он сквозь зубы. Его голос был тихим, едким, едва слышным самому себе, что уж было говорить об Ангуре. — Я преподам тебе урок, как брать чужое! Научу тебя, щенок,  чтить волю отца!
— Ангур, — уже намного громче пробасил Адам. — Выставляй неустойку и предупреди Хаканссона: если я первым найду его сына — не пожалею!
Ангур промолчал, но, столкнувшись с остервенелым взглядом Адама в отражении огромного окна, кивнул и удалился. Он знал, как никто другой, что в таком состоянии Ясина лучше не трогать: целее будешь.
Дни тянулись медленно и однообразно, но никаких новостей о Хинрике не было: парень вместе с животным как сквозь землю провалился. Несколько раз раздосадованный Ларус Хаканссон, отчаявшийся найти сына и пропавшего коня, предлагал в замен утерянному, нескольких куда более покорных и маститых жеребцов.  Но разве мог он понять мотивы Адама: для Саида имел значение только Смерч и только Странник был его точной копией.
— Ясин, дорогой, когда думаешь вернуться? — вкрадчивый голос Абдуллы  ненадолго отвлек эмира от переживаний.  Этот пожилой, но как и прежде крепкий мужчина помнил Адама еще совсем ребенком. Лучший друг отца, преданный воин и советник, он и сейчас верой и правдой служил на благо провинции и всему роду Аль‐Ваха.
— Абдулла, рад слышать тебя! — искренне ответил на входящий звонок  Адам. — Никак соскучился?
— И это тоже, мой мальчик. И это тоже, — явно улыбнувшись, пропел старик. — Не нравится мне, Адам, что вокруг творится. Приезжай!
— В чем дело, Абдулла? — напрягся молодой человек. Проблемы одна за другой сыпались на его плечи, словно из рога изобилия.
— Никак понять не могу, но чует мое сердце: беде быть! — печально отозвался пожилой мужчина.
— Абдулла, не томи! Что тебя беспокоит? — закипая  от неизвестности и дурного предчувствия, отчеканил Адам.
— Много чего, Ясин, — вздохнул старик. —  Саид лютует: странные вещи творит, поступки опрометчивые совершает, а народ и так на грани, сынок, ты же знаешь. Он словно сам не свой, не пойму никак, что за муха его укусила!
— Конкретнее, Абдулла! — не сдержался Адам.
— Община казухов в Бларохе опять взбунтовалась: творят что попало, никакой управы на них нет. Осмелели, словно за спинами у них ни караван полудохлых верблюдов, а целая армия, Адам. Полагаю, что не сами по себе они решили голос подать. Никогда еще смелости им не хватало так решительно выступать против власти. Уверен, стоит за всеми бедами нашей страны кто-то. И этот кто-то мечтает о свержении  Саида, — начал было рассказывать Абдулла, но вдруг замолчал, а спустя время добавил: