И останется только пепел

– Какие аргументы они приводят в пользу отправки банника в тюрьму для сверхъестественных?
– Когти.
Единственным способом отличить человека от банника по внешним признакам были когти, которые вырастали изогнутыми и острыми. Большинство банников их коротко стригли и красили, чтобы скрыть их черноватый оттенок, и таким образом существа сходили за людей.
Нита вздрогнула. Она представила, что случится, если ее когда-нибудь поймают и осудят. В человеческой тюрьме ее тут же убили бы и съели люди, которые хотели бы проверить, действительно ли поедание частей ее тела дарует бессмертие. В тюрьме для сверхъестественных ее, вероятно, просто убил бы один из монстров.
Нита сглотнула, вытерев вспотевшие ладони о штаны. Она не хотела бы оказаться ни в одной из тюрем. Это стало бы смертным приговором для нее.
Бронте приложила свою карту к датчику, и двери гаража открылись, металлические роллеты отъехали вверх. Они припарковались и молча направились к лифту. Кроссовки Ниты шуршали, касаясь бетонного пола, и она каждый раз вздрагивала от этого звука, пытаясь выбросить из головы мысли о тюрьме.
Лифт едва вместил четверых человек, и Нита как можно глубже втиснулась в угол, чтобы ни с кем не соприкасаться. Когда они проезжали этажи, каждый раз раздавалось мелодичное позвякивание, и сердце Ниты забилось быстрее, потому что встреча с матерью из грядущей угрозы превратилась в самую настоящую реальность.
Двери лифта открылись, продемонстрировав отполированный белоснежный мраморный пол, высокие потолки и чересчур большое количество зеркальных поверхностей.
Перед стойкой администратора, прямо под массивной бело-голубой стрелой логотипа МПДСС, стояла женщина. Ее фигура была стройной и соблазнительной, а черные волосы были собраны сзади в тугой пучок, но недостаточно тщательно, чтобы Нита не смогла различить следы красной краски на кончиках, выбившихся из прически.
Нита остановилась.
Ее мать повернулась, и на ее бледном лице расплылась широкая улыбка, больше похожая на акулий оскал.
– Привет, Нита.
 
Глава 7
Мать Ниты приблизилась, улыбаясь все шире. Цвет ее губной помады был таким темным, что казался почти черным и делал ее похожей на смесь Белоснежки и Злой королевы.
– Милая, – ее голос звучал тягуче и приторно сладко.
Нита рефлекторно понурилась. Такой тон никогда не предвещал ничего хорошего. Она прочистила горло.
– Тетя Тереза.
Цепкий взгляд ее матери окинул двух агентов МПДСС, затем она подошла к Ните и обняла ее.
Нита напряглась, все ее тело оцепенело, как будто она посмотрела на Медузу. Ее руки были прижаты к бокам, а сердце в панике колотилось в груди.
Мать обнимала ее.
Мать никогда не обнимала ее.
Это делал отец. Он обхватывал ее руками и прижимал ее голову к своей груди, теплой и твердой. Он смахивал слезы с ее глаз и нежно клал руку на спину. Отец любил ее безоговорочно.
Ее отца больше не было.
Объятие не ощущалось ни теплым, ни нежным. Оно было острым, угловатым и неловким, и Ните просто хотелось вывернуться. Пальцы матери вцепились в ее спину, болезненно вонзив ногти. Если бы на месте Ниты оказался кто-то другой, то получил бы синяки.
К счастью, вскоре ее мать отстранилась и улыбнулась агентам МПДСС – ее зубы были такими белыми, будто она их натерла специальным средством.
– Огромное спасибо, что вернули ее.
Оба агента чувствовали себя неловко перед «тетиной» улыбкой. Нита заметила это по тому, как рука агента Куиспе подрагивала рядом с ее, а Бронте отвернулась, слегка нахмурившись.
Затем агент Бронте откашлялась и поочередно посмотрела на Ниту и ее мать.
– Вы ее тетя? Кажется, Нита упоминала, что у ее матери есть сестра.
– Верно.
– Но вы…
Бронте неопределенно махнула рукой, а Нита вздохнула.
– Я пошла в отца, – ответила Нита, даже не усомнившись, что именно Бронте имела в виду. Всегда случалось одно и то же.
Всего пару часов назад Нита вернулась в Северную Америку, а это уже снова происходит. Она и забыла, как это утомительно. Ее кожа не была слишком темной, но заметно темнее, чем у ее матери, и все те юные годы, что она провела в США, наполовину высказанные вопросы, подобно вопросу Бронте, были обычным явлением. Но менее раздражающими они от этого не становились.
Бронте широко улыбнулась, очевидно, надеясь, что это поможет скрыть внезапно возникшую неловкость. Не помогло.
– О, понятно.
Стоявшая рядом с ней Куиспе, должно быть, закатила глаза.
– Что ж, – сказала Бронте, хлопнув в ладоши. – Приступим к оформлению документов?
Это оформление, как выяснилось, занимало полчаса и требовало дополнительных документов (все поддельные) от ее матери, подписей минимум на трех бланках от них обеих, а также демонстрацию фотографии их вместе, когда Нита была помладше, от ее матери. Нита даже не знала о существовании фотографий, на которых ее запечатлели вместе с матерью. Наверняка это был фотошоп.
От Ниты требовалось предоставить контактную информацию, не зависящую от матери, поэтому она дала один из своих многочисленных дополнительных адресов электронной почты. Один из тех, на который заходила редко, но который все же могла проверить, если появится желание.
Когда формальные процедуры завершились, Куиспе и Бронте вручили Ните по своей визитной карточке с контактной информацией. Нита, улыбнувшись, убрала их в карман, хотя и сомневалась, что когда-нибудь воспользуется ими.
Также они отдали ее новый паспорт, но мать перехватила его в воздухе и положила себе в карман прежде, чем Нита успела хотя бы протянуть за ним руку.
Затем все закончилось. И они вдвоем вышли из офиса МПДСС в Торонто.
Как только они оказались на улице, мать схватила Ниту за руку и потянула ее за собой к краю обочины. Проезжая часть была четырехполосной, но казалась гнетуще узкой из-за высоких зданий по обеим сторонам и бесконечного движения автомобилей, пешеходов и велосипедистов.
Мать остановила такси и втащила Ниту внутрь. Нита высвободилась из ее хватки, когда они оказались в машине, а мать одарила ее колючим взглядом.
– Куда едем, мэм? – спросила водитель – белая женщина средних лет в совиных очках. На зеркале заднего вида у нее болталось не менее шести освежителей воздуха, все в форме книг.
Мать Ниты махнула рукой.
– Просто поезжайте пока прямо.
Двигались они быстрее, чем ожидала Нита, но все же довольно неспешно. Поерзав на сиденье, она посмотрела на мать. Ей хотелось спросить о многих вещах, но она даже не знала, с чего начать, и полагала, что и не сможет, пока таксист слышит их разговор.