Волшебница Вихря

– Кто ты?
– Я – Веда. Разве ты меня не узнаёшь?
– Я себя самого не знаю, – отозвался он. – Зачем ты здесь, в моей клетке?
– Потому что хочу быть с тобой, где бы ты ни томился.
– Ты моя жена?
– Нет, – покраснела я.
– Невеста?
Я отрицательно мотнула головой.
– Значит, твоя любовь – тайна? Что же, это и к лучшему. Тебе будет не так трудно со мной проститься.
– Но я спасу тебя!
– Сначала себя спаси, глупая. Ты приходишь к зверю и надеешься, что он тебя не сожрёт? Откуда такая уверенность?
– Просто я знаю, что ни одно проклятие не вынудит тебя меня обидеть.
Он хрипло рассмеялся и отошёл в дальний угол.
– Можно подумать, ты хорошо меня знаешь.
– Не очень, но я верю, что у нас есть будущее.
– Речи наивной малышки, которая полна надежд и не ведала разочарований.
– Ты не прав. Я многое потеряла, именно поэтому буду сражаться за тебя отчаянно. Чтобы снова не потерять. Чтобы ты был счастлив. Видишь, мы сейчас говорим спокойно, ты спокоен…
Я села на лавке, но не успела опомниться, как он выбежал наружу.
– Влас!
На сей раз он не закрыл дверь на засов. Наверное, просто не успел. Я выскочила следом и прижалась лопатками к бревенчатой стене: кругом дома уже не было призрачных драконов, зато толпились какие-то чёрные фигуры, похожие на ожившие тени. Влас отшвыривал их голыми руками, рвал на части, превращая в тёмные капли, которые окрашивали траву в багрово-красный.
Я не знала, должна ли помочь ему, но, когда мощная фигура вожака исчезла среди мрака, подхватила то самое ведро и ринулась в гущу черноты. И сразу поняла, что лучше бы мне сидеть под засовом, потому что существа эти оказались холодны и беспощадны. Если Власа терзала ярость и боль потаённых желаний, им нужен был только сок жизни. То есть – кровь. Много крови. Как можно больше. И когда одна из тварей вдруг показала клыки, я не смогла сдержать отчаянного визга. Ну почему не взяла с собой меч? Всегда ведь брала!
Влас был уже рядом. Он схватил меня за руку и так рванул к себе, что зубы лязгнули. А потом случилось нечто, чего я не могла толком понять и потому описать. Будто бы тяжёлый кулак мужчины зарылся с размаху в землю, и мир вокруг вздрогнул. Почва под нами загудела, небо отозвалась судорожным вздохом. Разом укрыло звёзды, и неожиданно хлынул такой ливень, что хижина мгновенно пропала из виду.
Влас толкнул меня к крыльцу, потом запихнул внутрь и захлопнул дверь. Глаза его из зверино-жёлтых стали серыми, почти обычными, и только красные искры выдавали внутреннюю борьбу.
– Если уж пришла как гостья – изволь слушаться хозяина! – рявкнул он. – Я же сказал, в лесу опасно!
Мне показалось, что ещё миг – и он точно меня ударит. Я сжалась, зажмурилась… И попала в плотные, невероятно горячие объятья.
– Хорошо, что пришла, пусть я и не вспомню этого, – пробормотал мужчина. – Расскажи обо мне. Какой я, когда живу по-настоящему, не во тьме?
Я понимала, что не должна задавать лишних вопросов, лишь самые необходимые.
– А что ты сам знаешь о себе?
– Немногое. Только имя, и где родился… О семье помню, но их лиц не вижу. Помню свой кораблю и свой меч. Родителей – совсем чуть. А ещё что-то страшное, необратимое. Эта хижина для меня как остров, с которого не выбраться. Когда я здесь – дышу с трудом, и вижу мир совсем не таким, каков он есть. Один сплошной гадкий кошмар, только страдание, злоба и опустошённость. Я один. Мне никто не нужен, и я всем безразличен. И хочется вцепиться в ненавистный мрак, грызть его, разрывая на части, только чтобы встретить рассвет и узнать солнце.
– Ты его встретишь!
– Тот я, который пленён, солнца не увидит никогда.
– Я помогу тебе спастись отсюда! Обещаю, Влас. Ты только… кх… Не сжимай меня так сильно. Мне дышать трудно.
Он снова толкнул меня к лавке, сел рядом, прижимаясь бедром.
– Тогда помоги мне, упрямица. Говори, пока силы есть. Твой голос прежде вызывал лишь ненависть, а теперь вроде успокаивает.
Я решила, что расскажу ему о своих чувствах. Описала нашу встречу, его тренировки с воинами, его братьев и сестру. Поведала, как признала любовь и скрывала её, и, увлёкшись, не сразу заметила, что Влас уже не слушает. Он снова тяжело дышал, и я ляпнула, надеясь привлечь его внимание:
– Почему призраки пришли сюда?
Сначала мне показалось, что мужчина не ответит. Он сжал мою руку, поднёс к губам и крепко поцеловал, но мне казалось – хочет укусить.
– Эти драконы – вестники смерти, – сказал Влас, трудно выговаривая слова. – Чаще всего они являются тому, кому недолго осталось жить.
Я вздрогнула.
– Всегда?
– Почти. Порой другому человеку удаётся отвести беду, принять на себя дыхание прощального времени. Мне уже нечего терять, и я не позволил им увидеть тебя.
Значит, Влас тогда на корабле пощадил меня, не сказал правду. Или тоже защищал, забирая весь мрак себе? Зверю скрывать было нечего, но я не хотела пользоваться его честностью. Мы говорили до рассвета о наших семьях и близких, пока он не уснул, оперевшись о стену и крепко сжимая мою руку. Я ещё долго смотрела на мужчину, легонько поглаживая его широкое запястье, и думала о том, что, даже будучи зверем, он не причинил мне вреда. Значит, мне не почудилась эта нить между нами, не привиделось особое чувство. Значит, нам было суждено идти во тьму или на свет вместе.
Я убежала под утренним дождём, по дороге набрав грибов. Сторожа, если и удивились, виду не подали. Привыкли, наверное, что я прихожу либо рано, либо поздно. Я не собиралась нигде останавливаться, но, не дойдя до комнаты, отвлеклась на тихие голоса – это разговаривали братья Вихри. Пройти мимо, не показавшись им, я не могла, значит, стоило подождать. Мне не хотелось снова нарваться на злую шутку Эрха.
– Бегает за ним, как собачка. Смутил старший девчонку, что ещё скажешь? – сказал между тем младший.
Я покраснела, вжимаясь в нишу. Мужчины говорили обо мне.
– Ты бы язык-то попридержал, – хмуро отозвался Илья. – Веда его любит, дурень, да так, что тебе завидно должно быть. Она одна и не боится ходить в избушку к зверю.
– Я тоже не боюсь. Это вы не пускаете!
– Власов приказ нарушишь – огребёшь по полной.
– А ей, значит, можно?
– Ну, он лично ей не запрещал приходить, – с какой-то ядовитой интонацией отозвался Илья. – Так что да, можно.
– И всё-таки не понимаю я этого.
– Мал ещё, – сказал Илья, и Эрх выругался.
– То есть ты поощряешь их любовь?
– Её любовь, Эрхи. Влас не позволит себе глубокого чувства на краю пропасти. Я не уверен, что у него вообще чувства остались, кроме долга и чести…