Арена

Теперь веревка. Из тонких, крепких усиков он сплел веревку футов в двадцать длиной. Веревка была легкой и казалась непрочной. Но он знал, что она легко выдержит его вес. Один конец ее он привязал к древку гарпуна, а другой обвязал вокруг правого запястья. Теперь, бросив гарпун сквозь барьер, он во всяком случае — сможет вытянуть его обратно, если промахнется.
Когда он затянул последний узел и не знал, что делать дальше, он почувствовал, что жара, усталость, боль в ноге и страшная жажда стали вдруг во сто раз сильнее.
Он попытался встать, чтобы посмотреть, что делает Пришелец, и обнаружил, что не может подняться на ноги. С третьей попытки он ухитрился встать на четвереньки и снова упал на песок.
«Надо поспать, — подумал он. — Если сейчас дойдет до схватки, я ничего не смогу сделать. Он мог бы сейчас подойти и убить меня, если бы он знал. Нужно немного отдохнуть».
Преодолевая боль, он с трудом пополз от барьера.
* * *
Что-то ударилось о песок рядом с ним и пробудило его от ужасного, запутанного сна к еще более ужасной реальности. Он открыл глаза и снова увидел голубое мерцание над голубым песком.
Сколько времени он спал? Минуту? День?
Рядом упал еще один камень, уже ближе. Его осыпало леском. Он уперся руками, сел, повернулся и увидел Пришельца в двадцати ярдах от себя, у самого барьера.
Как только Карсон сел, Пришелец поспешно укатился прочь и остановился только у задней стены.
Карсон понял, что заснул слишком рано, когда был еще в пределах досягаемости для камней, брошенных Пришельцем. А тот, увидев, что он лежит неподвижно, осмелился подойти к барьеру и начал бросать в него камнями. К счастью, Пришелец не знал, насколько Карсон ослабел — иначе он остался бы здесь и продолжал бросать камни.
Долго ли он спал? Наверное, нет, потому что чувствовал себя точно так же, как и раньше. Сил у него не прибавилось, жажда не усилилась, — никакой разницы. Может быть, прошло всего несколько минут.
Он снова прополз, на этот раз заставляя себя ползти дальше и дальше, пока бесцветная, непрозрачная внешняя стена арены не была всего в метре от него. Тогда он снова заснул...
Когда он проснулся, ничего вокруг не изменилось, но на этот раз он знал, что спал долго.
Первое, что он ощутил, была сухость в запекшемся рту. Язык распух.
Медленно приходя в сознание, он понял: что-то неладно. Он уже не чувствовал такой усталости — изнеможение прошло. Но он чувствовал сильнейшую боль. И когда он попробовал пошевелиться, он понял, что источник ее — нога.
Он поднял голову и посмотрел. Нога ниже колена ужасно распухла, и опухоль распространилась до половины бедра. Усики растений, которыми он привязал к ране компресс из листьев, теперь глубоко впились в раздувшуюся ногу. Просунуть под них нож оказалось невозможно. К счастью, последний узел пришелся над костью голени, спереди, где прутья впились не так глубоко. Собрав все силы, он развязал узел.
Взглянув под повязку, он увидел самое худшее, что только могло быть. Заражение — очень сильное и ползущее кверху.
И не имея лекарств, не имея бинтов, не имея даже воды, он ничего не мог с этим поделать.
Разве что умереть, когда заражение охватит все тело.
Теперь он понял, что надежды нет. Он побежден.
И вместе с ним — человечество. Когда он умрет здесь, там, в его мире, умрут все его друзья, все люди. Земля и ее колонии на планетах станут вотчиной чуждых всему земному Пришельцев. Кошмарных, нечеловеческих созданий, которые получают удовольствие, разрывая на часты живых ящериц.
Эта мысль придала ему мужества, и он пополз вперед, почти ничего не видя от боли, вперед, к барьеру. Теперь уже не на четвереньках, а ползком, отталкиваясь ногами и подтягиваясь на руках.
Оставался один шанс из миллиона, что, когда он доберется до барьера, у него хватит сил один-единственный раз бросить свой гарпун и попасть, если — еще один шанс из миллиона — Пришелец тоже окажется около барьера. Или если барьер исчезнет.
Ему показалось, что понадобились годы, чтобы доползти до барьера. Барьер был на месте. Такой же непроходимый, как и тогда, когда он впервые его нащупал.
А Пришельца у барьера не было. Приподнявшись на локтях, Карсон увидел его в задней части той половины арены — он был занят постройкой деревянной рамы, которая была наполовину готовой копией уничтоженной Карсоном катапульты.
Движения Пришельца были медленными — несомненно, он тоже ослабел; Но Карсон подумал, что вряд ли Пришельцу понадобится вторая катапульта. Он подумал, что умрет раньше, чем тот ее закончит.
Если бы приманить его к барьеру, пока он еще жив... Карсон замахал рукой и попытался крикнуть, но его запекшиеся губы не могли произнести ни звука. Или если бы проникнуть сквозь барьер...
На него, наверное, нашло какое-то затмение, потому что он обнаружил, что в тщетной ярости колотит кулаками по барьеру. Он заставил себя остановиться, закрыл глаза, пытаясь успокоиться.
— Привет, — произнес какой-то тоненький голос. Он был похож на голос...
Карсон открыл глаза и повернулся. Это в самом деле была ящерка.
«Уйди, — хотел сказать Карсон. — Уйди. Тебя на самом деле нет, а если ты тут, то ты не можешь говорить. Мне опять мерещится».
Но он не мог произнести ни слова — его рот и горло совершенно высохли. Он снова закрыл глаза.
— Больно, — сказал голос. — Убей. Больно. Убей. Иди.
Он снова открыл глаза. Десятиногая голубая ящерка была еще тут. Она пробежала немного вдоль барьера, вернулась, опять пробежала, опять вернулась.
— Больно, — сказала она. — Убей. Иди.
Снова она отбежала, опять вернулась. Она явно хотела, чтобы Карсон последовал за ней вдоль барьера.
Он снова закрыл глаза. Голос не умолкал. Все те же три бессмысленных слова. Каждый раз, как он открывал глаза, она отбегала и возвращалась.
— Больно. Убей. Иди.
Карсон застонал. Проклятое создание не оставит его в покое, пока он не последует за ним. Он пополз следом за ящеркой. До него донесся другой звук — тонкий визг. Он становился громче.
На песке что-то лежало, извиваясь и корчась. Что-то маленькое и голубое — похожее на ящерку и в то же время...
Тут он понял, что это такое — это ящерка, у которой Пришелец отрывал ноги. Это было так давно... Но она была жива; она пришла в себя и теперь, визжа, корчилась в агонии.
— Больно, — сказала другая ящерка. — Больно. Убей. Убей.
Карсон понял. Он вытащил из-за повязки каменный нож и убил изувеченное создание. Живая ящерка быстро ускользнула.
Карсон повернулся к барьеру. Припав к нему руками и лицом, он смотрел, как вдалеке Пришелец мастерит катапульту.
«Если бы добраться туда, — думал он. — Если бы попасть на ту сторону. Я бы еще мог победить. Кажется, он тоже ослабел. Я мог бы...»
Снова на него надвинулась черная безнадежность; его воля отступила перед болью, и он подумал, что лучше было бы умереть. Он позавидовал ящерке, которую только что убил. Ей не пришлось больше страдать. А ему придется. Может быть, часы, может быть, дни — пока он не умрет от заражения крови.
Если бы можно было самого себя этим ножом...
Но он знал, что не сможет это сделать. Пока он жив, есть хоть один шанс из миллиона...
Он изо всех сил нажимал руками на барьер, как будто хотел оттолкнуть его от себя. Он заметил, какими тонкими и костлявыми стали его руки. Наверное, он здесь уже долго, уже много дней.
Сколько же осталось ему жить? Сколько времени он еще может терпеть жару, жажду и боль?
Некоторое время он был близок к истерике, но потом пришло глубокое спокойствие и с ним — потрясающая мысль.
Ящерка, которую он только что убил. Она пересекла барьер, когда была еще жива! Она была на стороне Пришельца; тот оборвал ей ноги и презрительно отшвырнул сюда, и она пролетела сквозь барьер. Он-то подумал — это потому, что она мертва.
Но она была жива! Она была всего лишь без сознания.
Живая ящерка не может пересечь барьер, но если она без сознания — это возможно. Значит, барьер непроходим не для живой материи, а для мыслящей материи!