Согрей мое сердце

Бесподобные ощущения!
Коснулась пальцами пола, воззвала к собственной природе, с маниакальным восторгом подмечая изменившееся лицо Пантина.
– Это – запрещенный прием, – покачал головой за секунду до подрыва пола снегом.
Вреда ему не принесет. Если до сих пор дышит, значит сможет справиться.
Меня пробило на смех. Пантин стоял усыпанный снегом и подозрительно ухмылялся.
– Ну, что смотришь? – решила поддеть его. – Понравилась, глаз отвести не можешь?
– Не угадала. Думаю, с чего начать наказание, – меня воздушной волной пригвоздило к стене, а Пантин двигался размеренно, буквально ощупывая взглядом.
Засмеялась громче, с надрывом.
Он всерьез считает, что сможет меня удержать? Ветер – моя стихия. Я поманю пальчиком, и он будет льнуть к моим ногам.
– Наивный, наивный мальчик. Насмешил до слез.
– А ты тогда, выходит, наивная девочка? – он приблизился вплотную, упираясь руками по обе стороны от меня.
Путы рассеялись, только теперь преграда более серьезная. Пусть Пантин и выглядит юнцом, на мой взгляд, ума и силы ему не занимать.
– Ты все пытаешься решить своей природой, – нравоучительно заметил он. – Сказать почему? Потому что не умеешь по-другому. Не умеешь слышать других, да и черт с ним, не это главное. Суть всего в пяти словах, считай: ты не умеешь слышать себя.
Правду всегда принимать тяжело. Особенно когда тебя в нее тыкают носом.
– Мне твои проповеди не нужны, – процедила, глядя в зеленые глаза.
Ух, жарко. Это гиблое болото засасывает за секунды.
– Хочешь учить других, но не желаешь учиться сама? – хмыкнул студент, планомерно сокращая и без того небольшую дистанцию. – Так не бывает.
– Катись в ад, Пантин.
– Есть предложение получше, – обаятельно улыбнулся он. – Прокатимся вместе?
Я определенно заслужила наказание в своей жизни. Делала массу ужасных вещей, не была пай-девочкой, не переводила старушек через дорогу. Но за какие грехи мне Пантина-то послали?
Братец выступил в роли бога и сам решил воздать мне по заслугам?! Тогда убью и одного, и второго.
– Вместе мы можем только рушить и убивать тварей.
– Нет, – тихо засмеялся в ответ, – не только. Мы оба знаем, как можно провести время с пользой для двоих.
Он прижался, не оставляя ни миллиметра между нами, демонстрируя силу своих намерений.
О…очень твердых намерений.
Дожила! Возбудилась еще пять минут назад, а теперь меня "добили", подвели к краю и шепчут: "Прыгай".
Ну, нет. Второй раз я не поведусь.
– Рука тебе в помощь, малыш, – прошептала достаточно сексуально, чтобы Пантин напрягся.
Намеренно задела нижнюю губу. Не все тебе вести в этой игре.
– Предлагаешь мне свою руку? – нашелся наглец с ответом. – А сердце в комплекте идет или надо приобретать отдельно?
Он взглядом показал, что вызов принят, и не спеша, натягивая мои нервы до предела, наклонился к шее.
– Гарантия есть? – опалил дыханием чувствительную кожу, не прикасаясь, но находясь так близко, что каждой клеточкой чувствуешь и без тактильного контакта. – Страховка?
Пальцы забрали в волосы и слегка оттянули, заставляя отклонить голову, а сгиб шеи обжег поцелуй.
Раскаленное железо и то более щадящее.
Закусила губу, сдерживая рвущийся стон.
– Отзывы прежних владельцев? – не унимался Пантин, исследуя каждый миллиметр доступной кожи.
Зубами царапнул мочку, оставил поцелуй на ямочке за ухом, опасно балансируя на грани моего контроля.
На языке ощутила вкус крови. Прокусила губу и не заметила. Настолько не желаю демонстрировать реакцию тела на него.
Пантин надавил пальцами на подбородок, вынуждая разомкнуть губы. В потемневших зеленых глазах столько эмоций, что среди этого хаоса вычленить хоть одну просто невозможно.
– Готова до боли скрывать себя настоящую? – спокойный голос с нотками разочарования что-то щелкнул и ослабил защитные барьеры.
По подбородку потекла струйка крови.
– Никто не знает меня настоящую.
Даже я сама.
Она потерялась давно и безнадежно. Писать письма и ждать возвращения бесполезно и бессмысленно.
– Вопрос в другом: хочешь ли ты себя узнать? – Пантин припал к нижней губе и лизнул ранку, а я едва лужей не растеклась от острых ощущений. – Не могу смотреть, как ты истекаешь кровью, – пояснил он свои действия.
– Я бессмертная, – дрожь все же просочилась в голос.
– Не имеет значения.
Это не поцелуй, нет. Это – адское пламя, сжигающее напалмом. Не оставляющее шансы на спасение.
Жадность, граничащая с безумством, смешанная со злостью друг на друга за все… полтора дня.
М-м, да… кажется, мы мастера по выведению друг друга из равновесия.
Ладони обжигали даже сквозь ткань. Руки смещались, а я все еще чувствовала их прикосновения.
Закинула ногу на бедро, острее ощущая его "настроение". Как же мешает одежда! Она совершенно лишняя, но создает иллюзорное чувство защищенности.
Волосы на затылке оттянули, запрокидывая голову назад. Слегка затуманенный взор встретился с темным, опасным, зыбким болотом.
– Признаешь, что была неправа?
Ясность мысли так быстро возвращаться не пожелала.
– Что? – глупо переспросила.
Учитывая позу диалог сам по себе глуп и неуместен.
– Признаешь? – повторил и кончиком языка провел по припухшим губам, все же вырвав стон.
Эти глаза… Глубокие, зеленые омуты, полные спрятанных эмоций, обещают подарить наслаждение. Но с ним же придется и покориться, а я не позволю этому случиться.
– Ни за что, – проделала тот же трюк – облизнула его губу, взглядом давая понять, что не сдамся.
Готова поклясться, в его глазах отразилось удовлетворение.
Стужа тебя заморозь, Пантин! Чего стоит тебе быть как все: разозлиться, обидеться в конце концов, сказать что-нибудь нелицеприятное? Дать мне повод тебя убить – это ведь так просто. Неужели я многого прошу?
– Продолжим, – кивнул он, норовя вновь увлечь в туман.
Нет, дорогой. С тебя и с меня – хватит!
Гневная тирада не успела сорваться с губ. С улицы донесся исполненный страха крик.
Переглянулись с Пантиным.
– Запомни, на чем мы остановились. Потом продолжим, – пообещал самоуверенно.
– Не надейся, – твердо заявила и сдвинула его с прохода.