Случайная жена повелителя
—Значит, я не смогу вернуться назад? — прикусив губу, чтобы не заплакать, спросила я. Как же бабушка Лиза, как же Аська?
Доктор развёл руками.
— Если со временем вы выясним, как ты попала сюда, возможно, у нас появится способ отправить тебя обратно.
Глава 3Я сумела оценить всю деликатность, которую проявил доктор Крарвер во время нашего первого разговора.
Разумеется, не было никакого способа вернуть меня назад.
Более того, я даже до сих пор не знала, где я нахожусь: в далеком будущем или параллельной вселенной, где множество разных существ давно мирно сосуществуют с людьми.
Люди в этом мире тоже сильно отличались от привычных мне людей. Каждый новый человек, которого я встречала, казался идеалом: настолько они были красивы. Все как на подбор прекрасные Адонисы и не менее прекрасные Афродиты. Я удивлялась не только точёным фигурам землян — радскары были куда мощнее и внушительней, но земляне поражали также густыми гривами насыщенных, ярких цветов; безупречными прямыми носами и идеальными белыми зубами.
Рядом с ними я чувствовала себя гадким утёнком, подкидышем — а не одной из них.
Однажды, завтракая в общей столовой вместе с доктором Крарвером и одним из его ассистентов — радскаром, я медленно провожала взглядом одну из земных Афродит. И с удивлением поймала презрительный взгляд радскара — презрительно он смотрел не на меня, а на красавицу землянку.
—Дррар, ты знаешь эту девушку? — удивилась я. Радскар пожал плечами.
—Нет. Впервые вижу.
—А…тогда почему? — я застопорилась, не зная, как правильно спросить.
—Почему мы не любим землян? — переспросил Дррар. Я кивнула.— Они плохо пахнут.
—Оу, да? — я попыталась прижать руки к бокам, чтобы меньше «пахнуть». На что помощник доктора беспечно рассмеялся.
—Не ты, Саша. Ты пахнешь хорошо: травами в жаркий день. Так и должны пахнуть живые существа, а не как эти…
Доктор Крарвер, на которого я осторожно покосилась, объяснил мне всё подробнее:
—Радскары сохранили чуткий нюх от своих диких прародителей. Они улавливают не просто поверхностный запах — вроде запаха духов, парфюма или пота, но и остальные запахи…
Повернув вилку в руках, доктор заметил:
— У землян крайне популярны пластические операции.
—Вместо того чтобы пропотеть на тренировках, они просто ложатся на операции; вместо того, чтобы видеть красоту в разнообразии, они делают одинаковые носы, одинаковые губы, одинаковые груди…
— И мужчины? – удивилась я.
—Самцы увеличивают себе кое-что другое, — многозначительно хмыкнул Дррар. — Комплексуют на нашем фоне.
Я покосилась на доктора Крарвера.
—Это всё правда, Саша, — кивнул доктор. — На Земле много веков царит культ внешней красоты — и только внешней. Человеческое тело может быть прекрасным и безо всяких хирургических вмешательств, но земляне предпочитают использовать этот самый простой и быстрый способ достижения желаемого результата.
— Хотя не все люди такие, — задумчиво протянул Дррар. — Несколько человеческих колоний, много веков назад отделившихся от Земного общества, мало напоминают землян. И пахнут немного лучше.
Я растерянно посмотрела на обоих мужчин.
— Но если в колониях нет культа пластических операций, то тогда почему их запах всего лишь «немного лучше»?
— Потому что земляне слишком долго экспериментировали с генетикой, — сокрушённо покачал головой доктор Крарвер. — Кажется, вначале эти были эксперименты во благо: изменить ДНК будущего ребенка для того, чтобы избежать болезней, передающихся по наследству.
— А закончилось всё тем, что твои соплеменники, Саша, начали выкраивать будущих детей по своему желанию, — фыркнул Дррар. — Помнится, у них даже существовала такая программа: создаёшь голограммы будущих родителей, а затем «собираешь» их них будущего ребенка.
Дррар и доктор Крарвер одновременно брезгливо передёрнулись.
— Это вмешательство дорого обошлось всей человеческой расе, — пояснил Дррар. — Люди всё чаще рождались стерильными. Кроме того, у людей, рождённых после подобных процедур, возникали неожиданные болезни, сокращался срок из жизни… Правда, это никого не волновало. Земляне по-прежнему увековечивали свои портреты в детях.
—Любое искусственное вмешательство в подобных делах нарушает естественную гармонию Вселенной, — кивнул доктор Крарвер, соглашаясь со своим более молодым коллегой. А затем пояснил специально для меня. — Подобные процедуры были запрещены… кажется, веков пять — и то только потому, что радскары отказывались принимать землян в Союз, пока они не запретят вмешательство в геном нерождённых детей.
— Но если ущерб уже был нанесён… — я посмотрела на своих собеседников. — Если человеческий геном уже был испорчен…
— То какой был смысл всё прекращать? — подсказал Дррар. Я кивнула.
—Да, людей ведь уже нельзя изменить.
—Э нет, Саша, ты не права, — покачал головой доктор Крарвер. — Природа Вселенной — творить гармонию во всём. За пять веков геном людей начал выправляться, очищаться…
—Если бы они ещё не увлекались этими пластическими операциями, — скривился Дррар.
Так я узнала причину, почему радскары не любят людей – они просто плохо переносили их запах.
Их — запах людей из этого времени, из этого мира — но не мой. Для всех радскар, которых я встречала, мой запах оказался приемлемым и даже приятным.
Именно поэтому спустя полтора года тяжелейшей адаптации в новом мире, я смогла войти в число кандидатов-финалистов на соискание должности младшего лаборанта геофизической лаборатории Арна — главной планеты радскар.
Как мне показалось, радскары включили меня в первоначальный список кандидатов только из любопытства — и это несмотря на то, что целых полтора года я не вылезала из сети, зазубривая всё, чего не знала и даже смогла экстерном «пересдать» свой диплом.
Но их впечатлили мои знания. Не та информация, которую я вызубрила, пользуясь доступом ко всем библиотекам мира, но та, которую «принесла» из своего времени.
А ещё я просто отчаянно цеплялась за любую возможность состояться как профессионал, заработать опыта и веса, с тем, чтобы однажды мою кандидатуру рассмотрели в РАДЗЕАРе — частной научной корпорации, базирующейся на Земле. Уже много веков именно эта фирма владела всеми старыми архивами человечества. Доступа к архивам ни у кого, кроме специалистов РАДЗЕАра, не было — а те, насколько я знаю, не отвечали даже на запросы военных.
Так что оказаться в числе сотрудников РАДЗЕАРа было единственным путём к архивам моего времени.
Я уже знала, что нет никакого способа вернуть меня назад. За полтора года, ни один из ученых так и не смог понять, каким образом я переместилась из двадцать первого века в тридцать второй. Была одна единственная версия какого-то эксцентричного молодого профессора, что всему виной энергия взрыва — именно это позволило «раскачать» пространственно – временной континуум в одной единственной точке, сделав возможным мой «переброс» из прошлого. Только вот даже взрывов сотни самолётов было недостаточно для создания подобных условий.