Этаоин Шрдлу

— Джордж, — сказал я, — тебе были поставлены какие-то сроки?
— Двадцать четыре часа. Конечно, за это время я все равно не смог бы раздобыть еще одну машину, разве что где-нибудь найдется подержанная, но... Короче, я не стал спорить насчет времени, потому что... Я ведь уже сказал тебе, что собираюсь сделать.
— Это же самоубийство!
— Возможно. Но...
Я взял его за руку.
— Джордж, — сказал я. — Наверняка что-нибудь можно придумать. Наверняка. Дай мне время до завтрашнего утра. Я встречусь с тобой в восемь; и если я ничего толкового не придумаю, тогда... я помногу тебе его уничтожить. Может быть, один из нас успеет добраться до его жизненно важных центров...
— Нет, тебе никак нельзя рисковать, Уолтер. Это моя вина...
— Но если погибнешь ты, проблема все равно не будет решена, — настаивал я. — Ну, по рукам? Так подождешь до завтрашнего утра?
Он согласился, и мы расстались.
Утром без четверти восемь я покинул свою берлогу и отправился к Джорджу признаться ему, что ничего дельного я не придумал.
Когда я открыл дверь и увидел Джорджа, в моей голове все еще не было ни единой толковой мысли. Он взглянул на меня, и я покачал головой.
Он спокойно кивнул, словно именно этого и ожидал, и произнес очень тихо, почти шепотом — наверно, чтобы не было слышно в типографии:
— Слушай, Уолтер! Не лезь ты в это дело. Похороны мои. Это все моя вина, и еще того человечка с шишкой, и...
— Джордж, — сказал я. — Кажется, я нашел! Эта... эта шишка навела меня на мысль! Нужно... Да! Слушай! Ничего не предпринимай в течение часа, слышишь? Я сейчас вернусь. Наше дело в шляпе!
Я вовсе не был так уж уверен, что наше дело в шляпе, но стоило попробовать, пусть даже вероятность успеха была минимальной. И еще мне нужно было как-то подбодрить Джорджа, иначе он мог запросто броситься головой в омут.
— Но скажи... — начал он.
Я показал на часы.
— Сейчас без минуты восемь, объяснять некогда. Положись на меня, хорошо?
Он кивнул и повернулся, чтобы идти в типографию, а я бросился вон. Я совершил набег на библиотеку, затем на книжную лавку и через полчаса вернулся. Я ворвался в контору с дюжиной толстенных томов под мышками и заорал:
— Эй, Джордж! За дело! Набирать буду я.
Он стоял у уголка и выгребал из него отлитые строки. Я отпихнул его и сел за линотип.
— Эй, ты что... — растерянно пробормотал он и схватил меня за плечо.
Я сбросил его руку.
— Ты нанимал меня, верно? Так вот, я у тебя работаю. Слушай, Джордж, иди домой и поспи. Или подожди в конторе. Когда все кончится, я тебя позову.
Из-под кожуха Этаоина Шрдлу доносилось нетерпеливое гудение, и я, отвернувшись от машины, подмигнул Джорджу и подтолкнул его к двери. С минуту он постоял в нерешительности, глядя на меня, затем произнес:
— Надеюсь, ты сам знаешь, что делаешь, Уолтер.
Я тоже надеялся, но не сказал ему об этом, а лишь прислушался: он отправился в контору и сел за стол — ждать.
Я раскрыл одну из принесенных книг, вырвал первую страницу и положил на пюпитр. Внезапно — я просто подпрыгнул от неожиданности — стали вываливаться матрицы, рывком подскочил подъемник, и Этаоин Шрдлу выплюнул на приемный столик первую строку. Затем вторую. Затем третью.
Я сидел и потел.
Минутой позже я перевернул страницу, потом вырвал новый лист и положил его на пюпитр. Наполнил металлоподаватель. Очистил приемный столик. Опять и опять.
Первую книгу мы закончили к десяти тридцати.
Когда прозвучал звонок — двенадцать часов, — и увидел в дверях Джорджа, видимо ожидавшего, что я встану и пойду позавтракаю с ним. Но Этаоин продолжал отщелкивать матрицы, и я лишь качал головой, подавая на пюпитр все новые и новые страницы. Раз уж машина настолько заинтересовалась набираемым текстом, что забыла о собственном манифесте насчет рабочих часов и не остановилась на ленч, значит, все шло превосходно. Это означало, что моя мысль могла иметь успех.
Час дня, работа кипит. Мы начали четвертую книгу.
В пять часов мы кончили шестую и дошли до середины седьмой. Наборная доска была загромождена отлитыми строками, и, чтобы освободить место, я принялся сбрасывать их прямо на пол и заваливать обратно в воронку.
Звонок в пять часов. Мы не остановились.
Джордж снова заглянул в дверь — он был исполнен надежд, но в то же время озадачен, и я снова махнул ему рукой, чтоб не мешал.
Пальцы мои ныли — я выдрал из книг слишком много листов; руки мои ныли — я сгреб и перенес слишком много металла; ноги мои ныли — я слишком много бегал между машиной и наборной доской; и все остальное ныло — я слишком долго сидел перед линотипом.
Восемь часов. Девять. С десятью томами покончено, осталось всего два. Должно, должно сработать! И, наконец, сработало. Этаоин Шрдлу замедлил темп.
Теперь он при наборе был внимательнее, задумчивее, что ли... Несколько раз останавливался, закончив предложение или абзац.
Темп замедляется, замедляется...
В десять часов Этаоин Шрдлу остановился окончательно. Некоторое время его мотор еще слабо гудел, затем и этот гул стал затихать, так что его едва было слышно.
Я стоял, не смея дышать, пока не убедился окончательно. Ноги у меня тряслись. Я подкрался к ящику с инструментами и достал свертку. Затем вернулся к Этаоину Шрдлу и медленно — я был готов в любой момент отскочить — перегнулся через клавиатуру и вывинтил винт из второго подъемника.
Ничего не произошло. Тогда я перевел дух и разобрал тисочки.
Затем торжествующе крикнул:
— Джордж!
Он влетел в типографию.
— Бери отвертку и гаечный ключ, — приказал я. — Мы разберем его до последнего винтика и... Ну да, у тебя же на заднем дворе есть здоровенная яма. Мы свалим туда все и зароем. Завтра тебе придется купить новый линотип, но я думаю, ты не разоришься.
Он поглядел на части, которые я уже отсоединил и сложил на полу, сказал: «Слава тебе, господи!» и пошел к верстаку за инструментами.
Я двинулся было следом за ним, но вдруг обнаружил, что чертовски устал, и повалился в кресло, а Джордж подошел и остановился возле меня.
— Как тебе это удалось, Уолтер? — очень почтительно спросил он.
Я ухмыльнулся.
— На эту идею меня навела шишка, Джордж. Шишка у Будды. Шишка да еще то, что линотип так активно реагировал на все, чему можно обучиться. Понимаешь, Джордж? Это был совершенно девственный ум, и в нем не было ничего, кроме того, что в него вкладывали мы. Он набирает книгу по рабочему вопросу и сейчас же объявляет забастовку. Набирает любовную историю и требует, чтобы ему доставили еще один линотип. Так вот, я накачал его буддизмом, Джордж. Взял в библиотеке и в книжной лавке все, что там было о буддизме...
— Буддизм? Какое отношение буддизм имеет...
Я встал и ткнул пальцем в Этаоина Шрдлу.
— Понимаешь ли, Джордж, он верит в то, что набирает. А я накачал его религией, которая убедила его в том, что все суета сует и что нужно стремиться к небытию. Om mani padme hum [О, сокровище на лотосе (санскр.)], Джордж. Взгляни... Ему теперь наплевать, что с ним происходит, и он даже не замечает, что мы здесь. Он достиг Нирваны и теперь созерцает собственный отливной аппарат.