Чудотворцы

И вот теперь она стояла на семнадцатом этаже, всего в нескольких шагах от торгового автомата, который когда-то выпрашивала пополнить шоколадными батончиками.
Она знала, что это нелепо, но все равно ждала, когда на почту придет второе письмо – короткая записка с извинениями из Ангельских кадров – со словами, что произошла ошибка. В любую секунду, думала она себе, кто-нибудь – может, сконфуженный мужчина в сером фланелевом костюме – постучит к ней в кубикл и как можно деликатнее сообщит, что ей придется вернуться вниз.
– Мне нелегко это говорить, – скажет он, – но…
Она представила, как возвращается на четвертый и со слезами на глазах достает из коробки свой степлер под сдавленное хихиканье секретарей.
Элиза открыла свой новый шкаф для документов и заметила маленький белый конверт. Видимо, его оставил тот, кто работал в этом кубикле до нее. Но, перевернув его, она с удивлением обнаружила на обороте свое имя. Она осторожно открыла конверт и вытряхнула из него блестящий значок в форме крыльев. Элиза поднесла его к лицу – блеснула на свету серебряная эмаль.
Она уже видела такие на пиджаках ангелов в кафетерии, и они всегда казались ей немного нелепыми. К чему эта показуха? Разве не дешевле сделать бейджи? И все же она решила, что лучше и ей прикрепить свой. Она заметила такой же у Крейга – наверное, это была политика фирмы.
Она прицепила крылья к лацкану пиджака и поправила их, глядя в монитор, как в зеркало.
«Элиза Хантер, – гласила золотая гравировка. – Ангел: Департамент чудес».
Она выглянула в дверной проем, удостоверяясь, что в коридоре никого. Потом выпрямилась и вскинула руки в воздух.
Крейг семенил по залу, стараясь не уронить две больших тарелки с тортом. У кого-то был день рождения – он толком не понял, у кого, – и Крейг утащил в комнату отдыха последние два кусочка. Он был всего в нескольких шагах от своего кубикла, когда запнулся и уронил один кусок на пол. Тихо выругавшись, он соскреб остатки с ковра и выбросил их в мусорное ведро.
Крейг посмотрел на оставшийся кусок. Угловой, с толстым слоем глазури по трем сторонам. Поколебавшись секунду, Крейг постучал к Элизе и протянул тарелку ей.
– Привет! Там остался последний кусок!
– Ой, спасибо. Уверен, что не хочешь съесть сам?
– Не, – неубедительно отказался Крейг. – Не-е.
– Правда?
– Ага, – ответил Крейг, протестующе выставив перед собой ладони. – У меня вообще э-э… аллергия на шоколад.
Элиза покраснела. За последние три дня Крейг съел у нее на глазах два шоколадных батончика и двенадцать пачек печенья «Орео».
– Ну тогда спасибо, Крейг.
– Конечно! В смысле… не за что.
Он нырнул к себе в кубикл и устало шлепнулся на стул. Аллергия на шоколад? Да кто так врет-то, господи? Он потряс головой, удивляясь тому, насколько сглупил. Мог же сказать, что не голоден. Или что принес торт специально для Элизы.
Он повернулся к компьютеру, намереваясь поскорее выкинуть свою промашку из головы. Он уже более-менее подобрался ко второй подряд награде «Лучшего ангела месяца» (у самого сильного его соперника было на двадцать два чуда меньше). Но если он начнет отвлекаться, кто-то может его и перегнать. А это просто неприемлемо, особенно после жертв, на которые пришлось пойти. Он приходил на работу каждые выходные и ел за рабочим столом. Он даже взял за правило не ходить на свидания и вечеринки, потому что те не вписывались в планы работать до самой ночи. Личная жизнь у Крейга была небогатая, так что правило это так пока и не пригодилось. И все же оно существовало – чем Крейг очень гордился.
Он сканировал планету на наличие Возможных чудес, но все никак не мог сосредоточиться. В голове металась, мешая собраться, надоедливая мысль. Наконец он поднялся и заглянул в кубикл к Элизе.
– Есть молоко, – сказал он.
Элиза подпрыгнула.
– Что?
– К торту, – пояснил Крейг. – В холодильнике в комнате отдыха… там молоко стоит.
– О. Спасибо.
Он заметил в ее мусорной корзине тарелку: Элиза закончила есть давным-давно. Это сколько же он просидел?
 
– Ну спасибо, – сказала она. – Теперь я знаю, где у нас молоко.
– Но проблемо! – откликнулся Крейг, вспомнив об этой фразе впервые за всю жизнь.
Он не совсем понимал, как закончить разговор, и просто вскинул руку в загадочном жесте – то ли помахал, то ли отсалютовал в ритме хип-хопа. Затем слишком громко вздохнул и медленно исчез из виду.
Он буравил взглядом отражение в мониторе: щеки покраснели, а лоб взмок от пота. Было стыдно и грустно – но вместе с тем немного легче. Теперь, когда он все испортил, нечему будет его отвлекать и он наконец сможет вернуться к работе.
– Слушай, а можешь еще раз объяснить про сны?
– Конечно. Сахар или молоко?
– Все вместе.
Крейг протянул Элизе ее кофе. В комнате отдыха было пусто, во всем департаменте стояла тишина, если не считать жужжавшего пылесосом уборщика.
– Ангелы придумали сны, чтобы тестить бета-программы.
Элиза помолчала, стыдясь задать еще один вопрос сразу после ответа на предыдущий.
– Извини… а что такое бета-программы?
– Ой, они потрясающие. Это неопубликованные кусочки программного обеспечения. В снах можно попробовать что угодно. Нарушить любые правила безо всяких последствий.
– Какие правила?
– Ну, куча ангелов ненавидят гравитацию, так что есть множество программ с полетами. Что еще… много телепортаций, модификаций тела и воскрешения мертвых.
Элиза добавила в кофе еще сахара.
– А у людей крыша не едет от такого?
Крейг помотал головой.
– Сны стираются. Как только просыпаешься, почти все начисто забываешь.
– Это похоже на?..
Крейг кивнул.
– Это похоже на смерть. Помнишь парочку вещей – одно-два лица или, может быть, какое-то место. А потом и их забываешь.
Она размешала сахар в чашке и отхлебнула.
– Иногда мне кажется, что я что-то помню, – сказала она. – Как кто-то меня зовет. Кажется, ее зовут Сьюзан. Или Сара? Не знаю.
– Я помню только работу, – ответил Крейг.
Элиза кивнула. Она очень четко помнила бесконечные презентации в «ПауерПойнт», коллективные упражнения на доверие и вереницу песен из восьмидесятых. Но что было до этого, она сказать не могла.
– Какая твоя любимая бета? – спросила она.
Крейг запустил зубы в кекс.
– Наверное, «Вестник», – ответил он. – С ее помощью можно навещать людей. Ну, знаешь, наставлять их.
– А это вообще работает?
Крейг рассмеялся.
– Не. Обычно к утру они уже забывают, что ты им говорил. А если что-то засядет в памяти – картинка какая или слово, – то они сами заполняют пробелы и пишут о тебе какую-нибудь сумасшедшую книгу.
– Так значит, все их религии…
Крейг кивнул.
– Появились по нашей вине.
Он разломил второй кекс пополам и протянул половину Элизе. Та вежливо покачала головой, но через несколько секунд уже жевала свой кусочек.
– Спасибо. Я забыла поужинать.
– И я. Поэтому я и выбрал клубничную начинку – показалось, что она самая питательная.
Элиза иронично приподняла брови.
– А еще у тебя аллергия на шоколад.
Крейг отвел взгляд.
– Так о чем это мы?
– О небесном, – улыбнулась Элиза.
– Точно! – облегченно воскликнул Крейг, радуясь, что можно вернуться к работе. – Еще вопросы есть?
– Только один. Как он выбирает? Ну, знаешь, кому ответить.
– Не знаю, – признался Крейг. – Сам всегда хотел спросить. Но все духу не хватало.
– Хотела бы я это знать.
– Да. И я.
Она вдруг зевнула, вытянув руки и сцепив их в замок. Крейг постарался не пялиться на полоску живота, видневшуюся под задравшейся рубашкой. Практически наверняка у нее есть парень. Наверное, кто-то из руководства, с кучей сшитых в ателье костюмов и галстуков с монограммой. А зовут его, наверное, Джеймс, Чарльз или…
– Крейг?
– Что?
– Ты залип.