Глупый гений
Потом я зашел в книжный магазин. Я так долго стоял в отделе путеводителей, что ко мне подошла консультант. В тот момент я рассматривал книгу о Петергофе, вспоминая, как ездил туда с дочкой в начале лета, двенадцать лет назад.
–Вам чем-нибудь помочь? – спросила девушка и посмотрела на картинки фонтанов в моих руках.
–Да, у вас есть путеводители по Австралии?
Австралия оказалась на полке под самым потолком, ее заслоняла Австрия, и сам бы я не заметил. Книга была толстая и тяжелая, на обложке кенгуру и какое-то непонятно сконструированное белое здание в море.
–Единственная и последняя. Австралию не так часто покупают… Не слишком популярный маршрут.
Я согласился с девушкой, а она, наверное, подумала: ещё один полистать пришел. Но именно по этому маршруту мне предстояло лететь в эти выходные. С пересадкой мой путь займет почти сутки.
–Сколько стоит? – спросил я.
–Сейчас посмотрю… две тысячи пятьсот пятьдесят девять рублей… восемьдесят копеек.
Я смахнул пыль с корешка, пролистал с интересом, поблагодарил за внимание и вернул книгу на полку.
Перейдя дорогу ведущую к дому моей мамы, я увидел, что с гигантского баннера сняли рекламу фильтров для воды, и сильно расстроился. Эта была моя отдушина. Каждый раз, когда я проходил мимо трех ярко-синих дельфинов, зависших над жужжащей дорогой, я считал, что счастье неминуемо. Впрочем, в том, что их сняли именно сегодня, присутствует какой-то чарующий смысл. Одно замещает другое и это, должно быть, правильно.
–Сыночек, я тут подумала, посчитала, а что, если ты ко мне переедешь?
–Мама, мы же с тобой это уже обговаривали. Куда денется моя самостоятельность? Но… может быть, тебе одиноко одной?
–Ты не подумай, я сама справляюсь, но на сэкономленные деньги, может, и Валечка бы смогла к нам прилететь хоть на недельку?
–Мама, если бы Валя смогла прилететь, поверь, деньги бы нашлись.
–Впрочем, я догадывалась, что там все не так просто… На самом деле, я бы хотела, чтобы ты себя не так сильно ограничивал, ты в последние годы ходишь очень худым.
–Я ничем себя не ограничиваю, а если что-то нужно тебе, ты только скажи…
–Мне ничего уже не нужно. Зачем? У меня все есть, главное, чтобы у вас, у детей, все было. И было лучше, чем было у нас.
Пассажир самолета, приземлившегося в Сиднее, в разговоре с встретившей его женой:
–Неплохо долетел, если учитывать, что полет вместе с пересадкой составил двадцать три часа. Почти сутки, милая. И я потерял день из-за смены полюсов! Подожди-ка… Эй, Валентин! Эй-эй! Ну, как нашелся чемодан? Нашелся, вот и отлично. Ну, успехов!.. Этот тип делил со мной компанию последние десять часов. Видно, что кучу сил и средств вложил в эту поездку. С дочкой должен встретится. Всю дорогу только о ней говорил. Весь в сомнениях, в нервах и в долгах, как я считаю… О! Глянь-ка, это не к нему ли только что белый лимузин подъехал?.. И не он ли в него только что влез…?
Валентина Валентиновна, 20 лет, студентка, русская австралийка:
Я ждала этот день невероятно долго. Полжизни, подумать только! Я общалась с отцом по телефону и почти каждые два месяца получала от него письма. Чудесные, тонкие, ироничные, теплые. Но я не знала его, как земного человека, а он видел во мне лишь ребенка, которого он проводил в аэропорт десять лет назад. Единственным посторонним источником информации: каков мой второй родитель сам из себя – это моя мама. Проблема в том, что в своих рассказах она создавала не образ взрослого мужчины, каким он должен быть сейчас, а юношу, в которого была влюблена едва ей исполнилось столько же лет сколько мне сейчас. Воздушно романтические оболочки и только. Уверена, что у неё остались и другие воспоминания, но из уважения к нему и к моему о нём представлению, с которым потом девочки сравнивают всех остальных мужчин своей жизни, мама решила не делиться ими со мной. Итак, кого я ожидала увидеть в зале ожидания международного аэропорта Сиднея? Им должен был быть мужчина, выросший из целеустремленного юноши с оценивающим взглядом, прямой осанкой и гордо поднятым чисто выбритым подбородком. Скорее всего, на нем будет одет светлый деловой костюм, а на руке будут дорогие часы. Он будет идти быстрым уверенным шагом, оставляя за собой сильный энергетический след, по которому, как по течению, словно рыбы будут следовать толпы с менее сильной аурой и харизмой.
Я вглядывалась в посторонних людей, пока не узнала в одном из них своего отца. Светловолосый мужчина среднего роста с уставшим печальным лицом, заметив меня, улыбнулся искренней улыбкой неулыбчивого человека. Кожа на его лице упруго натянулась, будто сопротивляясь этой мимической ненужности, а глаза светились. Светло-светло голубые глаза! Немножко смущенные… Лицо у него было не круглое, как могло сперва показаться, но припухшее – видимо из-за длительного перелета.
Брюки на нем были светлые, но только брюки; компанию им составляла бесформенная гавайская рубашка пестрых цветов. Когда он подошел ко мне поближе, я разглядела на ней десятки нарисованных дельфинов. На его правой руке я заметила пластмассовые часы с циферблатом и поняла, что он такой же любитель причудливых ретро вещей, как и я. Несомненно оригинал мне понравился куда больше, чем нарисованный персонаж из фантазии мамы.
Нежные солнечные лучи ласкали наши руки через приспущенное стекло в окне лимузина. Я рассматривала и сравнивала их, прислонившись к папиному плечу щекой: наши руки похожи, только его крупнее, волосатее и старше. Все эти десять лет я гадала почему мы с мамой так сильно отличаемся друг от друга? Теперь понимаю: чтобы вышел новый человек необходимо, словно из конструктора, собрать его из двоих. Ведь, не бывает такого, чтобы черты одного проявлялись в другом, не оставляя места другим, совсем чужим.
– Bonzer! – воскликнул папа популярное австралийское словечко, выученное у меня пару часов назад, когда мы встали между двумя толстыми пальмами на набережной у Харбор-Бридж. Папа сказал, что у нас удивительно красиво и так ярко, что даже ослепительно. Он наслаждался полуденным солнцем, глубоко вдыхал морской воздух и щурил глаза, глядя на мост. Я с грустью думала, что должно быть уже давно ослепла, что ничего такого не замечаю и не чувствую. Зато я вижу, какой он тактичный, чувствительный и нежный. В целом папа мне показался таким же эрудированным, как в письмах, хотя, он здорово насмешил меня, не поверив, что Австралию нельзя объехать за пару дней его отпуска ни на лимузине, ни на машине побыстрее. Мне кажется, он так и не осознал, что я живу на материке, а не на острове. Когда, отпустив лимузин за ненадобностью, мы, прогуливаясь по центральным улицам Сиднея, его, как мне показалось, немного смутил внешний вид австралийцев, они показались ему непривычно раскрепощенными по сравнению с русскими. Как оказалось позже, смущение происходило не из-за отвращения или предубеждения, а от удивления, что такое возможно, и что он сам, даже нарядившись в костюм банана, останется для всех окружающих нормальным человеком.
–Валя, попугай! Смотри-смотри!