Черная вдова (СИ)

— Ты права, только я боюсь, что не смогу полюбить чужого ребенка так, как любила бы своего. А вот насчет благотворительности надо обязательно подумать.
— Не думать надо, а действовать.
Это была хорошая идея. Жанна посетила три детских дома. Общалась сначала только с администрацией. Выясняла, в чем нуждаются дети, как им можно помочь. Она так увлеклась, что уже стала больше заниматься проблемами детских учреждений, чем делами парфюмерной компании.
Со временем круг ее подопечных расширился. Она побывала в местном доме престарелых и ужаснулась, в каких условиях живут одинокие обездоленные старики. Они, как и брошенные дети, нуждались в заботе, внимании и хорошем уходе.
Когда она приезжала с подарками к детишкам, старалась не останавливаться взглядом на ком-то из них. В ее памяти еще живы были воспоминания, когда она, как и другие дети, ждала, чтобы ее взяли в семью, заглядывая с надеждой в глаза посетителей. И прекрасно помнила, как больно было понимать, что она никому не нужна.
Со взрослыми людьми было проще. Они уже ничего хорошего не ждали от жизни, довольствуясь теми крохами заботы, которые уделял им немногочисленный персонал заведения.
Сердце Жанны было открыто для любви и сострадания. Уезжала от больших и малых подопечных с болью и сочувствием. Однажды, не выдержав, подошла к одиноко сидевшей в сторонке старушке. Ее глаза, полные печали, смотрели на Жанну, не выражая просьбы о внимании или сочувствии. Это были глаза человека, который перенес много лишений и обид и уже не ждал от жизни приятных сюрпризов.
— Как вас зовут? — спросила Жанна.
— Виктория Павловна, — седая старушка ответила с достоинством, не допускающим жалости к себе.
— Вы давно здесь?
— Более трех лет, — тихо прошептала женщина и непрошенная слеза скатилась по ее щеке.
Жанна присела рядом. Ей не случайно захотелось приласкать эту несчастную. Именно такой она представила себе свою одинокую старость.
— А вы не хотели бы переехать жить ко мне? — слова вырвались неожиданно для самой Жанны и очень удивили старушку.
— Это еще зачем? — удивление было искренним. В нем даже послышались нотки оскорбленного человека. Жанна уже пожалела о сказанном. Но отступать было поздно:
— Я живу одна, и…
— В гувернантки я уже не гожусь! — неожиданно пошутила пожилая женщина. — Для компаньонки тоже не подойду по возрасту. Поэтому, деточка, оставьте меня в покое. Мне и здесь хорошо. Не надо меня жалеть. Ступайте, милая. Она отвернулась от Жанны, давая понять, что не желает больше с ней разговаривать.
Жанна извинилась и отошла, но долго не могла забыть старушку, с таким достоинством отказавшуюся принять ее милостыню. Общение с пожилой одинокой женщиной послужило для Жанны хорошим уроком. С этого дня она перестала себя жалеть и ждать сочувствия от окружающих.
В этом было ее спасение. Она решила достойно нести свой крест, по мере возможности помогая другим и не жалуясь на свою судьбу.
  
Глава 35
 
После беседы со священником и пожилой женщиной из дома престарелых страшная карма, с которой Жанне было предсказано жить долго, но несчастливо, казалось, потихоньку утрачивала свою грозную силу.
Жанна в полной мере оценила присутствие близких людей в ее жизни. Она уже не считала себя одинокой и обездоленной настолько, чтобы вызывать жалость. Окрепнув в своем убеждении, что ей грех жаловаться на судьбу, Жанна стала жить спокойной размеренной жизнью, наполняя ее заботой о слабых и беззащитных.
— Лара, ты не знаешь, как там тетушка Марта?
— Почему же не знаю, была у нее буквально три дня назад. Тяжело ей.
— Так, может вернется к нам?
— Говорила я ей. Не хочет и слушать. Зря ты при ней рассказала про ясновидящую. К тому же, может, и нет никакого проклятия. Бывают ведь случайности, когда вместо предполагаемой кармы человека просто преследуют трагические события, никак не зависящие от него самого.
— Лара, не говори так. Я иногда даже чувствую, как чернота в моей душе пытается руководить мной. И тогда я вынуждена собрать всю свою волю в кулак, чтобы не дать проявиться ее агрессии.
 
— Ты это о чем? — Ларисе стало страшновато, но любопытство овладело ею, и она продолжала: — Как можно чувствовать, будто какая-то сила овладевает тобой?
— Я чувствую. И мне страшно. Не за себя, а за тех, кого могу погубить.
— Жанночка, это самовнушение. Скажи, — не унималась Лара, — до разговора с Алисой ты чувствовала что-то подобное.
— Я просто не знала, что черная сила живет во мне.
— Вот видишь. А эта Золотарева внушила тебе какую-то чушь. Вот ты и мучаешься.
— Лариса, но мне ведь и на самом деле иногда так хочется ответить на мужское внимание. Ты не представляешь, как тяжело сдерживать свои чувства. Но я стараюсь.
— А может быть, не стоит? Пусть все идет, как идет.
— Что ты! Я не хочу погубить еще кого-то. И давай прекратим этот разговор. Мне хочется спать. — Жанна уходила к себе, но еще долго не могла уснуть. Сомнения тревожили, заставляли строить предположения. Она боролась с собой: то соглашалась с Ларой, то уверяла себя, что все, услышанное от Алисы, — безусловная правда. То вспоминала беседу с батюшкой, то перед глазами всплывал образ одинокой, но гордой старушки из дома престарелых.
Мучительными были и другие мысли:
— Кто, за что наслал на меня эту порчу? Я понимаю, что это наследственное проклятие. Но какой же грех совершили мои предки, что расплачиваться за их прегрешения должна я?
Она засыпала, так и не найдя ответы на свои вопросы.
Однажды ей приснился удивительный сон. Вот она идет по дремучему лесу. Уже выбилась из сил, а конца ему не видать. Вконец обессиленная, Жанна присела на поваленное ветром дерево, и вдруг заметила, что рядом сидит седенький старичок. Одежда рваная, почти белые волосы всклокочены, в руках посох, а глаза добрые-добрые.
— Что, милая, измучилась?
— Да, дедушка. Никак дорогу домой не найду.
— Так это все из-за дурных мыслей. Ты так намотала их на себя, что тебя Морок взял.
— Какой такой Морок?
— Так ведь это существо, которое голову тебе морочит, потому и имя такое.
— Но что же ему от меня надо?
— Он питается дурными мыслями слабых людей. Вот кто-то скажет тебе дурное слово, а ты и поверишь. И станешь думать день и ночь о плохом. Морок к тебе и прицепится, не отдерешь. Рад-радешенек, что жертву себе нашел. Вот и водит тебя кругами, пока всю энергию из тебя не высосет.
Жанне жутко от этих слов старичка. Но расспрашивает его дальше:
— Как же избавиться от него? А то я уж совсем из сил выбилась.
— Э-э… А я откуль знаю? Только вот думаю не по той дороге ты идешь… да и слушаешь кого ни попадя. Сама себя запутала, сама и выпутывайся. Твои проблемы никто решать не станет. Вот решишь, тогда и Морок от тебя отстанет. — И старичок пропал так же неожиданно, как появился.
Жанна поозиралась вокруг, но, не найдя никого, решила идти дальше. Только вот почему-то свернула в другую сторону и тут же увидела свет. Лес закончился…
Проснувшись среди ночи, она долго думала над смыслом уведенного во сне. Решив, что это все — отголоски разговоров с Ларисой, Жанна уснула.
Наутро она даже не вспомнила странный сон. День выдался хлопотный. Ни свет, ни заря позвонил Вадим:
— Жанна, ты очень нужна сегодня в офисе.
— Что-то срочное? — Вадим замялся.
— Схватки у Марины. Мы в больницу. Извини, что в такую рань побеспокоил.
— Что ты! Удачи Маринке, легких родов.
Жанна тут же позвонила Аните, сообщила ей и Ларисе новость. Затем вызвала водителя. Лара была недовольна, что они с Борисом Ивановичем остались без завтрака. Он незаметно кивнул Ларисе: ничего, мол, перекушу где-нибудь. Жанна подмечала их взаимную симпатию, но они почему-то скрывали давно намечавшиеся отношения.
Только к вечеру стало известно, что Марина благополучно родила сына. Жанна радовалась за подругу. В сердце опять шевельнулась жалость к себе. Но усилием воли в очередной раз она убедила себя, что надо смириться со своей безрадостной судьбой.