Исчадие ада

— Благодарю вас, лейтенант. — Голос у него был мелодичным, как у благочестивого монаха. — Я мог бы справиться и сам, но ценю вашу помощь.
— И давно это с вами? — невольно вырвалось у меня.
— Я ослеп пятнадцать лет назад. Со временем с этим смиряешься, хотя никогда не можешь привыкнуть.
Мы добрались до машины, где Габриель уже сидел на заднем сиденье с тесно прижавшейся к нему Джорджи. Я помог Эду сесть рядом с ним, сам устроился с водителем. По дороге к моргу никто не проронил ни слова.
Когда мы ввалились в просторный, выбеленный мелом офис, Чарли Кац удивленно заморгал.
— Эй, лейтенант, — зашелестел его своеобразный голос. — Вы становитесь регулярным посетителем. Может быть, мне следует присмотреть здесь для вас постоянное местечко, а?
Он расхохотался от собственной шутки, которая была придумана в тот самый день, когда соорудили первый в мире морг.
— Чарли, — заговорил я любезно, одновременно оскалив в улыбке зубы, дабы предупредить возможные эксцессы, — это мистер Мартинелли. Он полагает, что сможет опознать голову.
— Джона? Моего Джона?
На физиономии Каца появилось тревожное выражение.
— О чем это он, черт побери, бормочет? — нахмурился Габриель.
— Не обращайте внимания, — прошептал я, как мне показалось, успокоительно. — Проработайте в морге столько лет, сколько он, и тоже начнете считать все, что здесь находится, своей собственностью… станете со всеми разговаривать…
Но Чарли не успокаивался. Он быстро-быстро заморгал и покачал головой.
— Должно быть, произошла ошибка, лейтенант… — Голос у него слегка дрожал. — Наверняка ошибка! Кому понадобился Джон спустя столько лет?
— Хватит, Чарли, — произнес я излишне громко, — давайте-ка приступим к делу. — Я свирепо схватил его за локоть и заставил идти вперед к мертвецкой, шагая так быстро, что остальные оказались позади. — Заткнитесь немедленно, Чарли! — пригрозил я. — Этот Мартинелли убежден, что голова принадлежала его младшему брату, так что не распускайте язык!
— Но это безумие! — воскликнул Чарли. — Джон принадлежит мне одному и больше никому!
— Повторите еще раз это дурацкое имя, — зашипел я ему в ухо, — и я велю завтра же уволить вас отсюда!
— Вы не можете так со мной поступить, лейтенант! Его кадык запрыгал.
— Держите, сказано вам, язык за зубами! Если откроете еще раз рот, именно так я и сделаю!.. А теперь живо несите этот сосуд, чтобы Мартинелли мог на него взглянуть.
Кац скрылся с глаз, как перепуганный кролик. Вообще-то мне его стало вдруг жалко, но в тот момент у меня было полно совершенно других забот. Трое моих спутников подошли ко мне и остановились. Джорджи дрожала с ног до головы, лицо у нее было белее горного тумана.
— Так где же это? — спросил Мартинелли.
— Он отправился за ним, — объяснил я. — Подождите немного.
— Здесь так холодно. — Зубы у Джорджи громко стучали. — Почему тут не могут хотя бы изредка протапливать?
— Потому что от этого оттают покойники, — равнодушно объяснил Габриель. — В мертвецкой их постоянно держат на льду, верно, Эд?
— Правильно, — с легким вздохом ответил слепец, — в мертвецкой лежат замороженными невостребованные трупы всяких бедняков и бездомных.
— Эд! — захныкала Джорджи. — Не надо! Чарли Кац медленно вошел в помещение, прижимая обеими руками к животу огромный сосуд, почти целиком закрывая его. И к тому моменту, когда он добрался до нас, он задыхался от натуги, с трудом ловя воздух широко раскрытым ртом.
— С вами все в порядке, мистер Мартинелли? — осведомился я.
— Конечно! Покажите его мне!
— Поднесите его к свету, Чарли, — сказал я, — чтобы мистер Мартинелли мог его хорошенько рассмотреть.
Чарли громко застонал, затем приподнял сосуд вровень со своим лицом. Красивая голова слегка качнулась вверх и вниз, ее полные губы чуть насмешливо улыбались нам. Джорджи тихо застонала и неожиданно свалилась без чувств на холодный цементный пол. Мне показалось, что Мартинелли этого даже не заметил. Все его внимание было сконцентрировано на страшном» экспонате»в стеклянном сосуде. Эд неподвижно стоял рядом с ним, его лицо не выражало ничего, кроме вежливой скуки.
Я не спускал глаз с лица Габриеля, стараясь уловить на нем какую-то реакцию, но так ничего и не заметил. Время остановилось, как будто не желая тревожить участников этой противоестественной живой картины, пока я наконец не нарушил молчание.
— Вы его узнаете, мистер Мартинелли? Он как бы нехотя кивнул.
— Да-а, это Тино, вне всякого сомнения. Я его узнал, как только взглянул на снимок в газете.
— Вы ошибаетесь! — раздался пронзительный вопль Чарли Каца. — Вы не рассмотрели его как следует. Как может быть мой приятель Джон вашим братом?
Габриель с минуту оторопело разглядывал Чарли, потом повернулся ко мне:
— Что это за фрукт? Какой-то псих, как мне кажется?
— Заткнитесь, Чарли! — вкрадчиво посоветовал я. — Вы не забыли, что я вам говорил только что?
Кац с трудом проглотил комок в горле, затем как-то конвульсивно закивал.
Мартинелли обтер рот тыльной стороной руки.
— Это несправедливо! — напряженно выговорил он. — Мне совестно смотреть на него. Ведь это все, что осталось от моего брата, лейтенант! Я хочу получить его голову и позаботиться о том, чтобы брат был похоронен надлежащим образом.
— Разумеется, — ответил я. — Придется выполнить кое-какие формальности, но мы постараемся все это сделать как можно быстрее и…
— Нет!
Я буквально подскочил, увидев яростное выражение Чарли.
— Вы не можете этого сделать! — исступленно вопил он. — Джон, он же мой друг, никто не отнимет его у меня, никто!
Он опустил сосуд до уровня своего живота и снова обхватил его обеими руками, пытаясь прикрыть склоненной головой.
— Вы никогда не посмеете забрать его у меня, слышите?
С Кацем случилась настоящая истерика. И, резко повернувшись, он побежал в дальний конец мертвецкой.
— Он же псих! — недоумевал Габриель. — Помните, я вам сразу об этом сказал. Ну и что мы теперь будем делать?
— Вам лучше увести отсюда девушку, — посоветовал я. — Заберите с собой и Эда, а я попробую утихомирить Чарли. Вероятно, человеку вредно слишком долго работать в таком месте. — Мартинелли подхватил Джорджи под мышки, поднял ее на ноги, покачал головой и словно пушинку перебросил себе через плечо. Она повисла безжизненным кулем, и можно было предположить, что ее сейчас выбросят за ненадобностью в ближайшую помойку.
— Ну как, Эд? — обратился он к слепому. — Если хочешь, цепляйся за меня, я помогу тебе выбраться отсюда.
— Спасибо. — Потянувшись вперед, Эд нашел его руку. — Так это был несчастный маленький Тино? Я оплакиваю его вместе с тобой, мой дорогой друг. Мое сердце рыдает и…
— Прекрати молоть чепуху! — сурово оборвал его Габриель. — Я вовсе не намерен рыдать над Тино, я уже сделал это вчера, увидев его лицо в газете! Его кто-то убил, Эд, как ты думаешь? Вот что меня сейчас интересует. И эти люди все еще разгуливают на свободе и радуются жизни спустя пять лет, как будто ничего и не произошло.
Я отправился следом за Чарли Кацем, который исчез в одном из полутемных углублений в дальнем конце мертвецкой. Прошло не менее пяти минут, прежде чем мне удалось отыскать его. Он сидел на большой холодильной установке, лицо его посинело от холода, а тело дрожало. Сосуд покоился на его коленях, и Чарли по-прежнему осторожно прижимал его к себе.
— Вы не получите его! — пронзительно завопил он, заметив, что я приближаюсь. — Если вы сделаете еще несколько шагов, я разобью его, слышите? Мне легче поступить так, чем разрешить этому лживому негодяю зарыть моего дорогого Джона в землю!
— Успокойтесь, Чарли, — сказал я, но все же остановился и дальше не пошел.
— Отойдите от меня, лейтенант! — упрямо повторил он. — И пусть никто не пытается отнять у меня Джона, я его единственный друг.
— Чарли, — принялся я уговаривать глупца, — не можете же вы здесь сидеть целую вечность, вы замерзнете до смерти.