Любовники не возвращаются
– Позвольте познакомить вас, – сказала Бетти, подходя к девушке. – Это Соня. А это – мистер Бойд.
Судя по фигуре, Соне нельзя было дать больше восемнадцати. Но глянув ей в лицо, я добавил еще лет пять. Она была скуласта, большерота, глазаста. Красавицей не назовешь – угловатая фигура, хмурое выражение на лице, тускло-желтые волосы, собранные на манер вороньего гнезда, в котором давно не наводился порядок.
Взгляд, которым она одарила меня, напоминал взгляд бродячей кошки, которая обдумывает с какого конца лучше есть сардинку – с головы или с хвоста.
– Рад с вами познакомиться, Соня, – вежливо сказал я.
– Не теряй времени даром, парень, – с сильным акцентом произнесла она. – Я сплю вон с тем типом, который увивается за стойкой.
– Прекрати, Соня! – оборвала ее Бетти. – Мистер Бойд просто поздоровался с тобой. Больше ему от тебя ничего не надо.
– Поняла... – по губам Сони скользнула саркастическая улыбка. – Ты провела с ним ночь в Сиднее. Мистер Бойд, как видно, оказался молодцом. Еще держится на ногах и даже вид имеет не очень утомленный.
Скулы Бетти покрылись лихорадочным румянцем, и она процедила сквозь зубы:
– Помолчи, шлюха подзаборная!
Продолжить дальше ей не дал человек, смешивавший за стойкой коктейли. Тягучим голосом он произнес:
– Поскольку про меня забыли, я представлюсь сам. Амброуз Норман собственной персоной.
У него было лицо спившегося херувима, давно изгнанного из рая на грешную землю: розовые и круглые, словно яблоки, щеки, тройной подбородок, прикрывавший верхнюю часть груди, сеть склеротических сосудов на щеках и носу, болезненная одутловатость кожи. Одет он был в лиловую рубашку, расстегнувшуюся на брюхе, и шорты какой-то невероятной расцветки.
– Дэнни Бойд, – представился я в свою очередь.
– Выпьете что-нибудь? Могу приготовить напиток на любой вкус. Любого цвета, любого запаха, любой крепости! Отведав моего пойла, вы тут же рухнете на колени!
– Это точно, – мрачно прокомментировала Соня.
Поскольку я продолжал молчать, Амброуз с покорным видом пожал плечами.
– Жизнь убедила меня, что самым большим препятствием для общения людей являются, как ни странно, слова. Мечтаю попасть на необитаемый остров в компании немой женщины. Ну, в крайнем случае, говорящей на суахили. Вот тогда мы бы прекрасно ужились.
– Сам-то ты болтаешь без умолку, – сказала Бетти. – Приготовь мне мартини, Амброуз. То же самое сделай и для мистера Бойда. Иначе он умрет от жажды.
– Сейчас, моя дорогая. Все будет сделано в лучшем виде, – он лукаво глянул на Соню. – А что ты будешь пить, моя простушка?
– Пиво!
– Каково? – Амброуз расплылся в довольной улыбке. – Не великолепна ли она? Спросите, когда она умывалась в последний раз?
– Амброуз! – Бетти с отвращением отвернулась. – Ты ведешь себя непристойно!
– В пятницу, – подумав, сообщила Соня. – Я не люблю мыться. Это вредно для здоровья.
Великий драматург испустил звук, похожий на квохтанье курицы, но смешивать коктейли не перестал. Получалось это у него, надо признаться, виртуозно. Любой профессиональный бармен мог позавидовать Амброузу Норману.
– Как ты думаешь, Бетти, – он бросил на нее быстрый взгляд, – Лейла лгала мистеру Бойду или нет?
– Не знаю, – равнодушно ответила она.
– Впрочем, мне все равно. Мне от этого не холодно и не жарко.
Он поставил перед нами два стакана и сделал приглашающий жест рукой. Я устроился на табурете через два места от Сони, а Бетти – рядом со мной.
– Где Феликс? – спросила она.
– Наш великий Феликс удалился куда-то с героем, достойным его самого, со вторым после бога существом на яхте, с хозяином и господином наших душ, с человеком по имени...
– Прекрати! – прикрикнула на него Бетти.
– ...Джек Ромней, да будь благословенна его дырявая посудина, – закончил Амброуз и удивленно уставился на Бетти. – Что с тобой? Чем ты недовольна? Я не сказал ничего плохого.
– Вы все мне и так надоели! – страдальческим тоном воскликнула она. – Но когда ты начинаешь разыгрывать свои дурацкие спектакли, меня просто выворачивает!
Кто-то навалился на мое плечо, и по запаху давно не мытого тела я сразу определил – Соня. Она протянула к лицу Бетти руку с грязными ногтями и зловеще прошептала:
– Не смей орать на него или я выцарапаю твои гляделки!
В голосе с сильным акцентом чувствовалась нескрываемая злоба. Но и Бетти оказалась не промах! Соскользнув с табурета, она потянулась к горлышку ближайшей бутылки.
Амброуз спокойно отодвинул все бутылки подальше и, ухватив Соню за руки, резко дернул ее на себя. Бокалы с мартини полетели на пол, а виновница этого разгрома оказалась лежащей на стойке лицом вниз. При этом она не забывала дрыгать ногами в воздухе так, что едва не заехала мне каблуком в подбородок.
Платье Сони задралось, обнажив маленькие округлые ягодицы и неожиданно стройные бедра. Амброуз отвесил ей увесистый шлепок по заднице и столкнул со стойки.
– Иди прогуляйся, мой цветочек, – ласково сказал он. – Подыши свежим воздухом и охладись.
– Ах ты, старый кобель...
Все последующие ругательства она выложила на своем родном языке, но смысл их был до того ясен, что я начал восхищаться своими лингвистическими способностями. Впрочем, скорее всего, эстонский язык намного легче, чем это обычно считают.
– Иди-иди, моя крошка, – похоже, Амброуз совсем не обиделся. – Очисть помещение. Оставь в покое благовоспитанных людей, которые не привыкли царапаться при посторонних. Иначе папочка опять закатит тебе трепку.
Под его мягким лучистым взглядом Соня сжалась и поникла. Ярость в ее глазах быстро угасла, и она соскользнула с табурета, едва не отдавив Бетти ногу. Низко опустив голову, постояла немного возле стойки, а затем, шаркая, направилась в холл.
Амброуз проводил ее внимательным взглядом и стал втолковывать мне свое жизненное кредо, не забывая о приготовлении коктейлей.
– Я прожил в Нью-Йорке больше пятнадцати лет и по горло сыт этими кинозвездами и манекенщицами, – начал он голосом отставного гангстера, вспоминающего свои подвиги. – Я переспал со всеми из них. Поверьте, мистер Бойд, это куклы. Одна сплошная фальшь. Я сыт ими по горло!
Опершись локтями о стойку, он погрузился в свои воспоминания, полные скабрезных историй и явных непристойностей.
– Даже если я заткну уши и закрою глаза, грязь, о которой ты говоришь, обволакивает меня! – воскликнула Бетти. – Неужели нельзя поболтать о чем-нибудь другом?
– Не нравится – не слушай! – возразил ей Амброуз. – В этом доме много мест, где можно уединиться.
Бетти положила руку мне на плечо.
– Дэнни, я покидаю вас. Проверю, готова ли комната. Если возле нее недавно проходила Соня, комнату необходимо проветрить. Пока. Еще увидимся.
Плавно покачивая бедрами и гордо стуча каблучками, она вышла из гостиной.
– Подумаешь, фифа... – Амброуз проводил ее взглядом. – Короче, я имел всех этих столичных баб, которые скидывают трусики только за один твой автограф. Мне приелись эти роскошные наряды, эти дорогие магазины, эти великосветские разговоры. Мне надоела эта любовь, которая больше похожа на игру в бридж: надо знать все правила игры и немножко плутовать, если партнер зазевался. Моя жизнь изменилась в лучшую сторону, когда я связался с одной латиноамериканкой... Она якобы хотела написать книгу, но так и не нашла издателя. Вот и осталась в наших краях без денег и без крыши над головой. Какая это была любовь! Она каждую ночь могла демонстрировать новые трюки, и так – на протяжении целого года!
– Вы, наверное, хотите оправдаться передо мной за Соню? Не стоит этого делать, – сказал я.
– Мистер Бойд, если я спрошу, что вам доставляет наибольшее удовольствие, как вы ответите?
Я не заставил его долго ждать:
– Холодный мартини.
– В этом баре обслуживание, может быть, оставляет желать лучшего, но зато по части болтовни, бармен – чемпион мира. Не так ли?
Он приготовил мартини и пододвинул стакан ко мне.