Двойняшки для Медведя

Блондинка медленно вздохнула, так же медленно выдохнула. И тихо, задушевно простонала, закрыв ладонью глаза в старом, добром жесте «рука-лицо»:
— Мля-я-я… Только не говори, что эти самые «инициативные, — она свободной рукой изобразила кавычки в воздухе, — собрались отправить в еб… В далёкую, сибирскую тайгу весь свой бизнес из-за одной такой сорвавшейся рыбки…
— Хорошо, — деланно пожал плечами Костя, кивнув головой. — Не буду. Просто та самая птичка щебетала мне по секрету, что рыбку будут давить до конца. И ходят слухи, что действовать будут, как в девяностые — грубая сила и нулевой интеллект.
Девушка раздражённо цокнула языком. Сказать, что новость была неприятная — это культурно промолчать и проглотить половину нецензурных комментариев, что так и просились на язык. Но Женечка мужественно сдержалась.
Правда, скривилась так, будто ей килограмм лимонов за бесплатно сжевать предложили. И Майоров, лениво глазевший на компанию малолеток, тёршихся около их столика, не мог этого не заметить. Понимающе хмыкнув, он с искренним (почти) сожалением протянул:
— Ну да, это тебе не гордые потомки товарища Бендера. Никакой фантазии и изящного полёта мысли.
— Неистово плюсую, — вынужденно была согласиться Женя. И так же уставилась на тёршихся рядом девиц. На её профессиональный взгляд, поиметь с них можно было только головную боль и бездну разочарования: все якобы люксовые шмотки явно были куплены в ближайшем комиссионном, но…
Мелькнувшая на периферии сознания мысль неожиданно показалась интересной. А при попытке её обдумать — ещё и перспективной. Ведь двойная выгода лучше, чем совсем никакой, верно?
— Костя, душа моя… — медленно протянула Женечка, чувствуя, как в животе зарождается оно. То самое чувство азарта и предвкушения от предстоящей аферы, приятно щекотавшее нервы. — Как ты смотришь на то, чтобы удвоить наше вознаграждение?
— Ты хочешь отдать мне всё? — ехидно уточнил приятель, отвлёкшись от разглядывания своих потенциальных жертв. Или жертв его обаяния и тяги к криминальному экстриму, тут уж с какой стороны посмотреть.
— Ага, щаз, — Женька фыркнула и закатила глаза. — Закатай губу, Майоров. И ответь мне на один вопрос… Сколько готовы заплатить умные люди из этого фонда, дабы избежать крупных проблем и сохранить свой бизнес?
Судя по довольному прищуру Костика, он её не озвученную мысль понял и даже, о чудо, оценил. И щёлкнул пальцами, заставив подпрыгнуть незаметно подкравшуюся официантку:
— Два «В-52», солнышко, — и добавил чуть тише, когда девушка ушла. — Надеюсь, ты понимаешь, Женечка, с какими людьми связываешься? Учти, у меня с прощальными речами на похоронах не очень.
— Не переживай, в случае неудачи, хоронить будет нечего, — отзеркалив его циничную усмешку, Сутулова довольно вздохнула. Вытащив телефон, принялась набирать сообщение одному ну очень уж надоедливому адвокату. Напрочь проигнорировав любые представления о правилах приличия, личном пространстве и праве на отдых после насыщенного трудового дня.
В конце концов, это ему нужна была информация, а Женечка…
Женечка всего лишь хотела жить красиво и безбедно, не оглядываясь на среднестатистическую зарплату граждан нашей великой родины. И если для этого надо будет сыграть на два фронта, то почему бы и да?
    
Глава 16
Ирина
— Ну что ж, Ирина Геннадьевна…
Пожилой врач устало на меня посмотрел и потёр переносицу. Его улыбка казалась кривой и ненастоящей. И весь он был как старая, круглая лампочка на потолке — пустая и без эмоций, пока кто-то не щёлкнет выключателем.
— В принципе, анализы у вас хорошие. Гемоглобин, конечно, низковат… Но это не критично. Так что могу с чистой совестью выписать вас долечиваться дома, с семьёй… У вас же есть семья, госпожа Войнова?
— Потапова, — машинально поправив его, я облизала пересохшие губы. Сцепила пальцы в замок на коленях и сжала их так, что побелели костяшки — в нелепой попытке скрыть чёртову дрожь, что раз за разом проходила по телу. Я отчаянно пыталась притвориться, что всё нормально, что всё хорошо и что я действительно рада выбраться из цепких объятий больницы. И я не лгала.
Я была рада, что можно забыть, как страшный сон, операционный блок и вязкое марево наркоза, что ещё чуть-чуть, и я смогу прижать к себе своих детей и даже, о чудо, выпить самого настоящего кофе. Я была рада, да, действительно рада…
Только вот я понятия не имела, как справиться с удушливой паникой, поднявшейся где-то из глубины моей души. Накрывшей меня волной, как цунами, похоронившей меня под толщей страха и неуверенности в себе.
— А? — врач медленно моргнул, отвлекаясь от заполнения моей медкарты. Смотрел на меня целую минуту, внимательно и цепко. А потом махнул рукой, возвращаясь к своим бумагам. — Войнова… Потапова… Хоть горшком назовитесь, ток в моё отделение по скорой больше не попадайте.
В ответ на его замечание я тихо рассмеялась, невольно зябко передёрнув плечами. Я знала, что врач шутит, что это — его способ справиться со стрессом и всевозрастающей нагрузкой. Знала и всё равно сглотнула чуть горьковатую на вкус обиду, пряча её за слабой, едва заметной улыбкой. Потому что даже самый отъявленный пессимист не ждал такого оригинального пожелания здоровья.
Особенно в стерильных стенах больницы.
— Спасибо.
Я тихо уронила и встала, кутаясь в тонкую кофту. Слова благодарности дались легко, и я не кривила душой, когда думала об этом. Потому что знала: мне фантастически, просто нереально повезло. И с машиной, приехавшей быстро на вызов, и с больницей, куда меня привезли. Наверное, поэтому я легко закрывала глаза на безразличные слова хирурга, на циничность и едкость медсестёр и на нет-нет, но пробивавшуюся хамоватость санитарок.
Я просто понимала, что им нелегко. И радовалась, что они в первую очередь профессионалы, а всё остальное потом.
Выпав из ярко освещённого кабинета в коридор, я пару секунд моргала и щурилась, привыкая к новому освещению. Махала рукой бедолаге, сидящему здесь под дверью и медленно, шаркающей походкой шагала по отделению. Кивала головой в ответ на суховатое приветствие персонала и никак не могла отделаться от мысли, что не хочу.
Не хочу уходить, не хочу выписываться, не хочу покидать этот маленький замкнутый мир. И дело вовсе не в том, что мне здесь нравится или, что мне банально некуда идти. Вовсе нет.
Проблема была в том, что я не знала, что меня ждало дальше. Не имела ни малейшего представления о том, что будет завтра, через неделю или через год. И это било под дых сильнее всего, подкармливая и без того не дремлющую паранойю.
— Ну и дура ты, Потапова… — вздохнув, я проскользнула в двери своей палаты. Упала на кровать, едва заметно морщась от ноющей боли. Закрыла лицо рукой, в десятый, сотый раз проговаривая про себя все имеющиеся у меня аргументы и…