Пока не разлучит искушение
— Он уплатил вам обычную сотню?
Она и не подумала оскорбляться, просто улыбнулась мне:
— Для Ленни это было бесплатно. В этом парне есть какая-то примитивная грубость, которая привлекает меня.
— Та самая, которая оттолкнула Тони и Мириам в Санта-Байя?
— Они были тогда всего лишь парой девчонок. — Она подтолкнула мне бокал через стойку бара. — Слишком молодых, чтобы оценить редко встречавшиеся в жизни вещи. — Она приподняла свой бокал, ее глаза насмешливо смотрели на меня поверх его края. — Что вы хотите, Эл? Вызвать у меня комплекс вины?
— Нет, хочу дать вам шанс, — ответил я ровным голосом. — Слушайте хорошенько, Лиза, потому что он у вас всего один.
— Я слушаю.
— Думаю, обнаружив, что нет никакого наследства, вы вернулись к своему прежнему промыслу. Но потом, не знаю, каким образом, может, просто увидели снимок в газете, вам стало известно, что жена миллионера Николаса Каттера — не кто иная, как Мириам Перкинс, ваша бывшая партнерша по определенным забавам. Вы перебрались в Пайн-Сити, дабы заняться этаким аккуратненьким вымогательством. Не знаю, как вы познакомились с Донованом, но почти не сомневаюсь, что эта встреча была преднамеренной, а не случайной. С его поддержкой вы выработали превосходный план ненавязчивого шантажа.
Вы не станете разоблачать Мириам перед всем миром, особенно перед тесным социальным мирком Пайн-Сити, до тех пор, пока она платит за молчание. Причем вы не требовали с нее огромных сумм — это слишком вульгарно, да и опасно: за вами можно было бы проследить. Вместо этого вы предложили Нику заключить деловую сделку с Донованом на весьма выгодных для последнего условиях — продать ему по дешевке проект Деламара.
— У вас необузданное воображение!
— Естественно, вам пришлось пустить в ход все свои чары, чтобы обольстить Донована, — продолжал я совершенно невозмутимо, — но при этом вы обнаружили определенные изъяны в его характере. Он стал бы нервничать из-за шантажа и, более того, начал бы сомневаться в своих возможностях руководить таким крупным проектом.
Иными словами, вам нужен был кто-то еще — покрупнее и посильнее. И тогда вы вспомнили о кровавой вражде между Ником и Бертом Эвансом. — Тут я остановился и прислушался к отзвукам собственного голоса у себя в голове. — Одну минуточку, постойте! Конечно, здесь я напутал. Первым был Эванс. Скорее всего, именно он предложил Донована в качестве промежуточного звена; ему не хотелось, чтобы Нику стало известно, кто стоит за всем делом, — по крайней мере до того времени, пока он решится на убийство.
Вдова Ландау аккуратно поставила свой бокал на бар.
— Вы сошли с ума! — сухо произнесла она. — Я вообще не понимаю, о чем вы толкуете! Я же вам сказала: у меня с Ником была связь, только и всего. Даже подсказала вам, где найти Берта Эванса, верно? Неужели вы рассчитывали, что я сама расскажу вам о Санта-Байя и о том, что Эванс был моим постоянным клиентом? Или, может, вы хотите пристыдить меня за то, что я пытаюсь сохранить лицо?
— Ладно. — Тремя большими глотками я выпил виски. — Еще одна попытка, Лиза: где вы находились в ту ночь, когда был убит Ник?
— Здесь, у себя в квартире.
— Одна?
— Я уже говорила, что была с Ленни Силвером.
— Спасибо за выпивку. — Я поднялся с табурета возле бара. — Можете не провожать, я сам выйду.
— Эл? — Лиза перегнулась через бар. Кончики ее грудей только что не протыкали тонкий шелк красной рубашки. — Не уходите отсюда таким сердитым! Пожалуйста, задержитесь немного: а вдруг мне удастся убедить вас, что я вовсе не такая уж плохая, как вы считаете?
— Я не захватил с собой шлепанцы, — сказал я. — И боюсь, что Ленни испортит нам задушевный разговор.
— За кого вы меня принимаете? — вкрадчиво спросила она. — За женщину, у которой телесные потребности превозмогают разум, так что она не в состоянии думать ни о чем кроме секса?
— Ну что вы, дорогуша, вы куда более сложная натура, — произнес я устало. — Я скорее назвал бы вас роскошным телом, которым управляет острый как бритва ум. До сегодняшнего дня я предполагал, что, возможно, вас втянули в эту аферу, но сейчас я убежден, что вы сами нырнули в нее вниз головой.
Губы у нее поджались, но она ничего не сказала.
Я мысленно попрощался с обнаженной красавицей более чем в натуральную величину, бездумно улыбавшейся мне с противоположной стены, и направился к передней двери. Лифт, который в пронзительной тишине опускал меня вниз, был одним из последних изобретений инженерной мысли, и я подумал, уж не психические ли травмы заставляют его ломаться и застревать между этажами. Мысленно я даже написал диалог по этому поводу: «Скажи мне, машина, когда ты впервые почувствовала щемящее чувство неуверенности между этажами?»— «Думаю, когда заметила, что люди, нажимающие мои кнопки, совершенно не думают обо мне».
Лифт благополучно доставил меня до тротуара, где я почувствовал, что мне совершенно необходимо выпить.
Через дорогу находился бар, и я проторчал там целый час, обдумывая, что же теперь делать. После трех рюмок я расхрабрился: провались все в тартарары, я еду домой и заваливаюсь спать!
Я приехал к себе около десяти и решил, что сейчас в самый раз дать полный отдых психике Уилера, а потому поставил на проигрыватель пластинку с музыкой Сибелиуса. На половине второй стороны диска раздался телефонный звонок.
— Уилер? — Голос шерифа был едва слышным, словно он боялся, что его подслушают. — Я в доме Джорджа Каттера… Постарайся сразу же приехать сюда.
— Где он находится?
— В миле от дома его брата. Сержант Полник будет ждать вас снаружи.
— Ладно, — сказал я. — А почему такая спешка?
— Убита его жена, — произнес Лейверс голосом, лишенным всяких эмоций, и тотчас повесил трубку.
Глава 9
В свете фар материализовалась коренастая фигура, и я затормозил возле сержанта Полника. Он уселся в машину рядом со мной и неопределенно махнул рукой:
— Ворота будут слева — ярдах в двадцати отсюда, лейтенант.
— Когда это случилось?
— Не знаю. Муж позвонил шерифу и сообщил об убийстве что-то около десяти.
— Почему шериф мне сразу не позвонил?
— Он звонил, но вас не было.
Это казалось логичным. Я завернул свой «остин» на подъездную дорожку и остановил его рядом с ближайшей патрульной машиной.
— Как ты поладил с Донованом? — спросил я, выключив мотор.
Он секунд пять сидел и раздумывал.
— Я все допытывался у него, почему он врет, будто не знает эту дамочку Ландау; через некоторое время он начал просто бегать от меня. Ну а я, понятное дело, ходил за ним по пятам и задавал один и тот же вопрос.
Потом, уж не знаю, какая муха его укусила, он вдруг взбесился и ударил меня.
— Надеюсь, он не покалечил тебя, сержант?
— Меня? — Полник недоверчиво рассмеялся. — Вы шутите, лейтенант?
— Что было дальше?
— Ну, я подумал, что у копа тоже имеются кое-какие права. То есть если люди будут разгуливать и бить копов когда им заблагорассудится, к чему это приведет?
— Ты совершенно прав, — поспешил я его подбодрить. — И что потом?
— Я его тоже стукнул.
Следующий вопрос я задал чисто машинально:
— В какой он больнице.
— В Бэйсайде. Док сказал, что челюсть у него не сломана.
— Может, небольшая трещина?
— Смещение — вот как определил док. — Он искоса посмотрел на меня и смущенно спросил:
— Вы не сердитесь, что я немного поддал ему, лейтенант?
— Он же первый тебя ударил. И потом, как мне кажется, он должен быть тебе благодарен: теперь у него превосходное алиби на время убийства.
Полник облегченно вздохнул:
— Верно! Я как-то об этом не подумал.
Мы вылезли из машины и вошли в дом. Сержант провел меня в гостиную, забитую людьми. Тело пухленькой блондиночки лежало на боку посреди пола. На ее лице застыло выражение ужаса. Над правым глазом чернело отверстие, окруженное загустевшей кровью. Убийство — это убийство, но когда убивают женщину, да еще молодую и привлекательную, это уже ни во что не вписывается.