Смертельная мечта

— Что я люблю в тебе, Манни, — сказал я, — так это твое доброе сердце.
— Поворот, — прошептал он. — Мы едем к Лу.
Над дверью светилась голубая неоновая вывеска «У Майка». Когда мы вошли, внутри царил голубой полумрак. Тяжело дыша в затылок, Карч подвел меня к какой-то двери, за которой оказался узкий длинный коридор. Пройдя по нему и поднявшись еще на два этажа, мы снова остановились перед дверью.
Манни нажал кнопку звонка, дверь почти мгновенно открылась. Тип с плоской рожей и пытливыми глазами холодно уставился на меня. Я почувствовал себя в роли быка, которого привели на заклание.
— Все в порядке, Джонни, — заверил его Карч. — Надо повидать Лу.
Подонок открыл дверь пошире и отошел в сторону, пропуская нас. Мои ноги утопали в ковре, и я зажмурил глаза, ослепленный гигантским баром, сверкающим при свете ламп.
Повернувшись к нам спиной, на табурете сидела блондинка, обтянутая в золотистое шелковое платье, разрез которого шел практически до ягодиц. Она повернула голову, и я увидел довольно невыразительное лицо.
За стойкой негр в шикарном смокинге и рубашке с кружевным жабо о чем-то болтал с блондинкой, но, увидев нас, тут же убрал улыбку с лица.
— Он хочет с тобой поговорить, Лу, — заискивающе сказал Карч. — Извини, я подумал, что мы ничего не потеряем, кроме времени.
Лу задумчиво посмотрел на меня.
— Иди-ка прогуляйся, Перл, — обратился он к блондинке.
— Скажи, пожалуйста! — запротестовала та пронзительным голосом. — Он меня прогоняет!
— У меня работа, — терпеливо объяснил он. — Пусть Джонни проводит тебя в бар и угостит стаканчиком. Вернешься через полчаса.
— Мне казалось, у тебя есть кабинет для всяких дел, — недовольно ответила она.
— Перл, курочка моя! — На его лице снова появилась сердечная улыбка. — Ты хочешь, чтобы я выбил тебе один или два зуба, да еще в присутствии гостя?
Блондинка спорхнула с табурета и почти бегом припустилась из комнаты. Я понял, что здесь все имеют свои маленькие привилегии, и мне стало очень неуютно в этом обществе. Когда дверь за блондинкой закрылась, я оказался перед грустной действительностью — Кестлером и Манни Карчем. Влип, что и говорить!
Кестлер наполнил свой бокал какой-то жидкостью, похоже, сухим мартини.
— Вижу, ты здорово поработал, чтобы убедить Манни привести тебя сюда. Но здесь придется попотеть еще больше. Для меня ты уже мертв, а я ненавижу менять" свои решения, не то начнут, в конце концов, говорить, что Лу Кестлер выживает из ума.
...Когда я закончил свой рассказ, Кестлер, казалось, не проявил особой заинтересованности.
— Манни ведь предупредил тебя, — почти с горечью сказал он. — Я дал тебе две тысячи, а ты... ты просто плюнул мне в лицо!
— А девочка, которую убили в моей собственной квартире, разве это хорошая реклама для моей репутации? — возразил я. — Если я буду бросать расследование при первой угрозе, мне придется искать другую работу.
— Чего ты опасался? — тихим голосом спросил Кестлер.
— Мне нужно было позаботиться о лицензии. Когда в моей квартире происходит убийство, что я мог сделать другого, как не объяснить копам ситуацию?
— Ты говорил им о Манни?
— Ни в коем случае, — ответил я намеренно дрогнувшим голосом.
Кестлер закрыл глаза, потирая пальцами нос.
— Чего ты хочешь? — резко спросил он.
— Продолжать жить. Я не требователен. Этого будет достаточно.
— Так. И за три сотни метров отсюда изменишь свои планы? Чего ты хочешь еще, Бойд?
— Я хочу знать, кто убил Дженни Шау и почему.
— Согласен.
Он допил свой мартини, потом снова наполнил стакан, но уровень жидкости в шейкере почти не понизился. Мне хотелось бы знать, это его порция на ночь или он заготовил себе мартини на целую неделю?
— У тебя есть один козырь, — холодно проговорил он. — Так как ты уже сказал копам о Манни, будет немного стеснительным, если утром обнаружат твой труп. Итак, ты свободен. Но не тяни слишком сильно за веревку, Бойд. Манни — это артист. Он может сделать свое дело пятьюдесятью пятью различными способами, двадцать из которых — несчастные случаи.
— Я предлагаю торг, Лу, — сказал я. — Если Манни не убивал горничную, тебя должно интересовать, кто это сделал. Найми меня, и я его найду.
Сзади раздался резкий смех Карча, а Кестлер ошеломленно посмотрел на меня.
— Ты уже выдал мне две тысячи монет, — продолжал я. — И дашь еще три тысячи, если я найду убийцу. Что ты на это скажешь?
— Для парня, который должен быть уже мертв, ты неплохо шутишь, Бойд, — медленно ответил Кестлер.
— Если я найду убийцу Дженни Шау за три тысячи, то это просто ничего!
— Да, — согласился он, — но есть одна маленькая Деталь. У тебя слишком большая пасть, Бойд, и ты слишком широко раскрываешь ее перед копами.
— Я исправлюсь, как только ты станешь моим клиентом, — возразил я. — За три тысячи долларов у тебя будут все преимущества!
— Это моя ошибка, босс, — вмешался Карч с горечью в голосе. — Если бы я сразу его уничтожил, у нас не было бы проблем!
— Никаких проблем! — заверил его Кестлер. — Ты правильно сделал, что привез сюда Бойда. Все идет хорошо. — Он внезапно повернулся ко мне. — По рукам, Бойд! Три тысячи монет, когда достанешь товар — Отлично, — сказал я, — теперь я могу уйти?
— Иди! Но помни, Бойд, я могу снова возобновить контракт с Манни.
— Разумеется, твое право. Мы с Манни настоящие друзья, не правда ли, Манни?
— Да, настоящие друзья, — подтвердил Манни. — Если так будет продолжаться, то мне придется поплакать над твоей могилой, мой мальчик.
Было немногим больше двух часов, когда я вернулся к себе. Не успел я сделать и двух глотков, чтобы промочить основательно пересохшее горло, как в дверь позвонили.
Прежде чем открыть, я достал из ящика комода «Мастерпис-38», хотя ничто не указывало на то, что Кестлер мог опять изменить свое решение.
Но мне все-таки пришлось удивиться. Правда, это было приятное удивление при виде Марии Сунг в огромном меховом манто. Только кончик носа и блестящие сапфировые глаза виднелись над воротником.
— Могу я войти? — робко спросила она.
— Что за вопрос? — Я широко распахнул дверь.
Мария прошла в гостиную и села на диван.
— Я хотела бы что-нибудь выпить, Дэнни, если можно, — совсем тихо проговорила она., — Что бы вы хотели?
— Безразлично, лишь бы побольше.
Я щедро налил коньяку в бокал и поднес ей.
— У вас измученный вид.
Она слабо улыбнулась и, прежде чем ответить, сделала большой глоток.
— Я вам верю. У вас есть сигарета?
— Конечно. — Я протянул ей сигарету и зажег спичку — Хотел бы думать, что мой профиль, наконец, подействовал на вас, но боюсь, вы пришли по другому поводу.
Она допила коньяк и протянула мне бокал.
— Еще, Дэнни, пожалуйста.
Я взял бутылку, наполнил бокал и передал ей, заметив, что у нее немного дрожали руки.
— Я видел закоренелых пьяниц, — сказал я, — но вы первая персона, которая начинает напиваться на рассвете. Может быть, вы также страдаете бессонницей?
— Произошла катастрофа, — сказала она с полуулыбкой на дрожащих губах. — Лейтенант появился до того, как он пришел в себя. Некоторое время все шло хорошо, и я подумала, что он взял себя в руки. Но когда лейтенант ушел, все сразу изменилось...
— Он снова стал грубым?
— Он всегда был грубым, — ответила она. — На этот раз была другая песня: я его предала и должна убираться ко всем чертям.
— Значит, он выкинул вас?
— Выкинул прочь! — выкрикнула она. — Мистер Фрэнсис Харлингфорд больше не нуждается в услугах секретарши и любовницы. Нет, я не могу сказать, что он вел себя нечестно, Дэнни. Он оставил себе все, за что заплатил из своего кармана: квартиру, мебель, мою одежду... Это манто, — она невольно пожала плечами под его тяжестью, — оно мое, и он позволил мне сохранить его. Между нами говоря, это имитация под норку, оно у меня было до знакомства с Фрэнсисом.