Смертельная мечта

Я сел возле нее. Ее великолепная грудь находилась всего в нескольких сантиметрах.
— Прекрасно, Дэнни. Ничего, что я так называю вас?
— Это лучше, чем называть меня Оскаром или Горацием. По крайней мере, так думали мои родители.
— Не понимаю, почему мы все время спорим. — Она улыбнулась, обнажив белые зубы. — Меня можете называть Лорен.
— Согласен, Лорен. Очень рад, что мы стали друзьями. Манделл не вызывает в вас никакого любопытства?
Она осторожно положила руку на мое бедро, но вид у нее был серьезный.
— Дэнни, позвольте объяснить вам одну вещь, хорошо?
— Если вы намерены рассказать мне, как детей находят в капусте, то я уже об этом знаю!
— Я познакомилась с Роджером приблизительно три месяца спустя после этого случая, — продолжала она напряженным тоном. — Он находился в частной клинике в Вермонте. Ему не смогли вернуть зрение, но лицо восстановили. Мы поженились через два месяца после его выхода из больницы. Он много говорил мне об Ирен Манделл, но ни слова о том, кто и почему сделал его слепым.
— И вы не пытались выяснить причину?
— Доктора сказали, что у него был очень сильный нервный шок и любое напоминание о случившемся могло вызвать нервное расстройство. Вот почему я и не хочу, чтобы вы мучили теперь его, Дэнни.
Ее пальцы стиснули мое бедро. Она еще больше наклонилась ко мне и коснулась грудью моей руки.
— Никак не могу понять, — сказал я, — почему Дженни Шау служила здесь горничной. Она ведь была горничной Ирен Манделл.
— Я тоже не понимаю. Вернувшись в Нью-Йорк, мы поселились здесь, в его доме, и дали объявление о том, что требуется горничная. Дженни предложила свои услуги, но не под своим именем. Она назвалась Дженни Роберте. У нее были хорошие рекомендации, и мы ее наняли.
— Роджер должен был видеть ее раньше, у Ирен Манделл. Удивительно, как он не узнал ее голоса?
— Когда ты жених актрисы, я думаю, едва ли обращаешь внимание на ее горничную, — задумчиво проговорила Лорен. — К тому же все горничные изъясняются на один манер, не так ли?
— Ничего не могу сказать. У меня никогда не было горничных.
— Дэнни! — Ее глаза стали немного влажными. — Почему мы не можем немного расслабиться? Хотите выпить?
— Вы считаете, что Роджер одобрит?
— Не нужно беспокоиться о Роджере, — ответила она с удовлетворенным вздохом. — Сегодня у него клубный день. Один из его друзей заезжает за ним утром и привозит только к вечеру.
— Среди его друзей нет, случайно, Фрэнсиса Харлингфорда?
— Ну да, разумеется. Он-то и отвозит его в клуб каждую неделю. Это лучший друг Роджера.
Ее ногти впились мне в бедро.
— Так вот, Дэнни, Роджер находится в очень хороших руках и будет занят целый день. Так что мы с вами можем спокойно выпить по стаканчику.
— А потом?
— Ну что ж... — Ее голос стал хриплым, она призывно улыбнулась. — Ведь вы сказали, что у вас слабость к прирученным норкам. Лучший способ заставить мурлыкать норку — это быть с ней приветливым, а если это касается самочки, то немного потрепать ее.
— Это не подделка у вас здесь под блузкой? — грубо спросил я.
— Будьте мужчиной, проверьте сами!
Она взяла мою руку и крепко прижала к своей груди. Я почувствовал ее упругость под плотным шелком.
— Ничто нас не торопит, не так ли? — спросил я. — Впереди целый день, пока Роджер играет в слепых моряков в своем клубе.
— Он счастлив, — безразлично проговорила она. — Подождите, я принесу выпить.
— Очень хорошо.
Она встала и направилась к бару.
— Вы интригуете меня, Лорен, — сказал я. — Почему вы вышли замуж за Роджера? Что же могло вас прельстить в этом слепом и к тому же нервном парне?
— Вы можете хоть ненадолго забыть о нем? — недовольно воскликнула она.
— Знаете, вы возбуждаете во мне любопытство, Лорен. Может быть, вы хотели остаток жизни посвятить человеку, который нуждался в постоянной помощи?
— Вы начинаете на самом деле раздражать меня.
— Или, быть может, вы подумали: «Вот тип, набитый звонкой монетой и к тому же слепой»? Маленькая Лорен выгадывала во всех направлениях. Полный материальный комфорт и апартаменты на Пятой авеню, а если станет скучно... как это говорится: «То, что не видит глаз, не может ранить сердце?»
Лорен повернулась ко мне. Ее выразительные глаза горели ненавистью.
— Убирайтесь отсюда! — яростно закричала она. — Убирайтесь прочь, мерзкий негодяй, подонок!..
— А вы не забыли старинный жаргон добрых старых дней, милочка!
Не успел я дойти до двери, как Лорен бросилась на меня, злобно потрясая кулаками. Я отстранился, схватил ее за пояс и с силой отшвырнул от себя. Она пролетела через комнату, стукнулась коленями о край дивана и повалилась на него.
Там и осталась лежать, издавая жалостные стоны.
 
Глава 8
Когда я вошел в его контору, он сидел с закрытыми глазами, в своей неизменной шляпе, сдвинутой набок, с нескончаемой сигарой, торчавшей изо рта, то ли размышляя о чем-то, то ли мечтая о суперзвезде, которая могла бы принести ему огромные барыши.
— Будь я трижды проклят, если это не Барни Миккерс, мой старый друг и лжец! — весело сказал я.
Барни испуганно захлопал глазами.
— Опять пришел! — с горечью воскликнул он. — Что теперь? Устроить вам ангажемент?
— В последнюю нашу встречу, это, значит, вчера, — я с угрожающим видом посмотрел на него, — вы вытащили из своей шляпы одно имя — Дженни Шау.
В полдень она улыбнулась мне, пообещав встретиться. Вечером я встретился с ее трупом в собственной квартире...
— В чем вы хотите упрекнуть Барни Миккерса? — взвизгнул он. — Вчера вы меня немного расстроили, а у меня большое сердце и маленькие мускулы. Неужели вы считаете, что это я убил малышку?
Я обошел письменный стол, за которым он сидел, схватил за отвороты пиджака, приподнял над креслом и разжал руки. Он с болезненным воплем рухнул всей задницей снова в кресло.
— Почему вы не сказали мне вчера, что два года назад у вас побывал некто по имени Манни Карч и пригрозил, что, если вы будете интересоваться судьбой Ирен Манделл, он устроит вам медленную смерть?
Барни, жалобно глядя на меня, пожал плечами.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Я всегда был сторонником внезапной смерти.
Я оборву вам уши и подожгу ваши лохмы. Обожаю воловью голову в уксусе.
Я вырвал у него изо рта сигару и горящим концом вдавил прямо в галстук-"бабочку".
— У вас только один шанс, Барни, — любезно сказал я. — Выкладывайте, что там произошло с сестрами Манделл, да поживее, пока сигара не прожгла вам глотку! Или хотите стать немым импресарио?
— Прошу вас! — в беспамятстве залепетал он. — Остановитесь! Я скажу все, что знаю, правда, я знаю мало.
Я снова воткнул сигару ему в рот. Он с отвращением содрал с шеи галстук, вернее, то, что от него осталось.
— На этот раз никаких провалов в памяти, Барни, — предупредил я. — Иначе я превращу вас в пресс-папье!
— Хорошо, хорошо... Все скажу, все! Секунду... На Лонг-Айленде устроили какой-то праздник. Это было в субботу, во время уик-энда. После спектакля Ирен и Ева отправились туда, а меня даже никто не пригласил.
Конечно, такое ничтожество...
— Кто устраивал праздник?
— Какой-то книжный босс. Миллионер! Роскошная яхта размером с «Куин Мэри», громадный дом. Звали его Харлингфорд.
— Ну хорошо, ближе к делу. Что же там все-таки случилось?
— Не в курсе, я же сказал, что меня не пригласили. Там были только шикарные люди, у которых полно монет, даже рэкетиры...
— Вроде Лу Кестлера?
— Похоже.
— Дальше.
— Клянусь, больше ничего не знаю!
— Хорошо. Теперь назовите тех, кто был приглашен, я хочу с ними встретиться.
— Вам недостаточно тех, кого я назвал? — возмутился он.
— Боюсь, что эти люди не любят откровенничать, не то что вы, Барни. Найдите мне других собеседников.
— Ну, легавый, всю душу вытряс! — остервенился Барни. — Попробуйте поговорить с Джеромом Вильямсом, он тоже там был. Только ни звука обо мне!