Смертельный блюз

— Я знаю, кто вы: Эйприл Мауэр, секретарь Глории ван Равен, — сказал я и не удержался, чтобы не добавить ехидно: — А как вас звали до Голливуда? Шмельц?
— Откуда на студии берутся такие выскочки? — девица тоже с интересом оглядела меня с головы до ног.
— Вы ошибаетесь. Во-первых, я не актеришко и, во-вторых, не работаю на вашей студии. Гугенхеймер нанял меня, чтобы я доставил ему ко вторнику Глорию ван Равен — живую и невредимую. Кстати, где она?
Эйприл вздохнула, поняв, что наше знакомство — надолго, и пригласила в дом.
— Входите, если приехали.
Мой наметанный глаз сразу оценил обстановку. Глория не обустраивалась здесь надолго. Это было не гнездышко, а очередное место пересадки, не более. Вариант отеля. Патио, бассейн, бар... Голубое с белым. Стандартный набор преуспевающего человека.
— Выпьем! — Эйприл указала на бар. — Соорудите мне что-нибудь на свой вкус, только некрепкое. Повторите, как вас зовут. Я забыла...
— Что бы такое налить, что укрепило бы вашу память?.. Меня зовут Дэнни.
— Спасибо, Дэнни.
— Скажите, Эйприл, а, собственно говоря, что вы делаете при ван Равен? Подаете ей газеты со статеечками про «несравненную Глорию»? Пишете неприличные слова в тех местах, где проходят ее конкурентки по объему бюста?
— Сижу и слушаю болтовню таких, как вы, — отрезала секретарша.
Она потягивала бурбон, сидя на высоком табурете. Ее юбка-лоскутик обнажила незагорелую полоску кожи и краешек купальных розовых трусиков. Это было так непосредственно и приятно, что дождливый Нью-Йорк вообще уплыл на другой конец галактики.
Поглядывая на розовое бикини, я рассеянно потирал переносицу, отпивал из стакана мелкими глотками и лениво вел поиски, на которые так рассчитывал Гугенхеймер.
— Где же сейчас ... э ... ван Равен?
— Ну где же ей быть ... На побережье, конечно.
— Восточном? Западном?
Эйприл сфокусировала на мне свой взгляд и рассмеялась.
— Западном? Нет, мистер Дэнни Бойд, Глория забралась подальше.
— Может, она подалась от такой жарищи на северное побережье? На Аляску? Поедем, Эйприл, на Аляску.
Эйприл выставила указательный пальчик и сделала им вправо-влево: ни-ни. Я заметил, что ноготки девочка покрывает оранжево-золотистым лаком. Рука Эйприл была красива. Но придет ли эта рука мне на помощь в нужный момент?
— И что же делает Глория на побережье? — продолжил я. — Ловит рыбу? Катается на дельфинах?
— Нет, она на судне.
— Это уже кое-что. Итак, катамаран? Нет? Каноэ? Нет? Яхта?
— Вы угадали. Яхта Эдди. Глория там.
— Эдди?
— Эдвард Вулрих, — ответила Мауэр. — Вообще, у него есть титул: Вулрих Второй. Вы его не знаете? Глория «влетела» в Эдди без разбега. Пока это только увлечение, интрижка, но, кажется, скоро из искры разгорится пожар.
— Чем знаменит этот Вулрих Второй, кроме того, что у него есть яхта, а на яхте — Глория, а на Глории — ...
Я вовремя прикусил язык.
— Эдди ворочает делами на Уолл-стрит.
— О!
— "Крупный зверь" — так он сам о себе говорит.
— Ну что же, посмотрим, какова ваша Глория в роли охотницы-амазонки!
Я легонько потряс опустевший стакан, и кубики льда зазвенели, как колокольцы.
— Кто с ними на яхте? Или это уик-энд вдвоем? — профессиональная выучка брала верх над блаженством этого прекрасного дня.
— Там еще два человека. Музыкант, джазмен Москат Муллинс...
— Знаю! Трубач! Мне нравятся его композиции.
— И Элен Фицрой.
— А эта зачем? Массажистка? Маникюрша? Телохрани-тельница?
— Нет, сейчас вы не угадали. Фицрой — давняя подруга Глории. Еще со школьных времен или с более поздних...
— Что она делает?
— Поет. Фицрой — певица из Чикаго, поет в Голливуде блюзы.
Голос Эйприл действовал на меня расслабляюще. Я еле сдержался, чтобы собственноручно не померить длину ее юбочки.
— Значит, на яхте только четверо?
— Ну, может, где-нибудь они нашли и пятого, и шестого... Никто не обращает внимания, когда в пьяной компании всплывают новые лица...
— А! Это компания пьянчужек?
— За всех не поручусь, но Глория не такая, мистер Бойд.
— Осталось узнать одно: на какой волне и под каким ветром качается эта замечательная яхта, где есть все — финансисты, музыканты и актеры — и не хватает только нас с вами.
— Понятия не имею.
От неожиданности я встрепенулся, как медведь, ужаленный осой.
— Что-о?
— Я не знаю, где яхта. Где-то на побережье.
Мне снова захотелось выпить. Но Эйприл упорно не замечала позвякивания льда в моем пустом стакане. Пришлось раскручивать клубок дальше.
— Когда уехала четверка?
— Да вот уже дня два... В понедельник под утро кончился запас спиртного, они сели в авто и отбыли в неизвестном направлении.
— Может, вы слышали что-нибудь, ну, из того, что они тут болтали?
— Мололи чепуху... Этот Муллинс пытался приставать ко мне. У него такой подвижный рот...
— Рот профессионала, — сказал я, и у Эйприл порозовели ушки.
Я расстегнул пиджак и потянулся всем телом. Потом спросил:
— Ну и что вы будете делать в ближайшее время? Блондинка расценила эти слова и жест по-своему и насмешливо прикрыла глаза густыми ресницами:
— Вы хотите, чтобы я вписала вас в свой распорядок дня? Люблю, когда говорят об этом прямо, без выкрутасов.
Она решила, что я уже втрескался в нее по уши.
— Я знаю, что вы должны встретиться с Глорией. Я бы тоже с ней встретился. Помогите мне, Эйприл.
Она взглянула искоса.
— Вы говорили, что Гугенхеймер дал вам на поиски пять дней... Пять дней с вами? Мой внутренний женский голос подсказывает, что это чревато ...
Она не договорила, потому что где-то в глубине дома резко зазвонил телефон. Эйприл вопреки моим ожиданиям не сорвалась с места, а грациозно сползла с табурета и пошла в противоположном направлении, а именно: к бару, где, как я догадался, был еще один аппарат. Она щелкнула кнопкой и сняла трубку.
Я воспользовался ситуацией и наполнил стакан долгожданной влагой.
Разговор по телефону затянулся. Я уже выпил и выкурил сигарету, а секретарша все прижимала трубку к уху и время от времени бросала в нее маловразумительные реплики.
Но вот она перестала тащить кота за хвост, положила трубку и подошла ко мне.
— Знаете, кто звонил? — насмешливо сказала эта куколка. — Глория!
Я вскочил и рявкнул:
— Ну и где же она? Вы спросили об этом? Или вам даже не пришло это в голову?
— Перестаньте булькать и шипеть. Глория звонила из форта Лоудердейл.
— Каким же ветром ее занесло во Флориду?
— Тем же, что и Эдди Вулриха. Они воспользовались самолетом.
— Значит, Глория во Флориде... — я тяжело вздохнул: мысль о втором перелете за одни сутки была мне противна.
— Она качается в море, на яхте, — поправила меня Эйприл. — Там есть такое местечко — Бахиа-Мар. Гавань для влюбленных...
— Слава богу, что яхта в гавани, а не в водах Атлантики...
— Эдди — не тот парень, которому нравится карьера Колумба и Васко да Гама.
— Это он правильно делает, что не идет по их следу, — я уже успокоился. — Наше знакомство, Эйприл, мы продолжим в недалеком будущем.
Эйприл Мауэр изогнула правую бровь дугой, однако ничего не сказала.
Я направился к двери, но на полпути обернулся.
— Кстати, Эйприл, откройте тайну, над разгадкой которой я бился все это время. В ваш купальник вшит бюстгальтер?
— Нет, — запросто ответила девушка: видимо, она и вправду любила разговор «без выкрутасов».
— Поздравляю: такую высокую грудь редко у кого увидишь, — я говорил абсолютно искренне. — Я мог бы любоваться ею все эти пять дней, если бы вашу Глорию не понесло черт знает куда! Как замечательно мы провели бы с вами время!
Я уже вышел из дома, когда услышал за спиной голос Эйприл. Она медленно вышла из дома и посмотрела мне прямо в глаза:
— Мне кажется, вы что-то говорили о замечательных днях... Но ведь и во Флориде стоит отличная погода...